Это я теперь так думаю, дорогие читатели, прожив на свете очень много лет. А тогда я просто сидел, стараясь не дышать громко и находился в трепетном шоке от увиденного, периодически проводя грубой ладонью по нежной поверхности дивана. Сидеть на таком – было сплошным удовольствием, вот только чувствовал я себя не в своей тарелке и порой очень хотелось встать, чтобы не помять бархат задницей, привыкшей к казенным стульям и твердым креслам.

– Прошу простить меня за долгое ожидание, – выдернул меня из размышлений сладкий, слегка игривый голос, от которого я вздрогнул и резким движением поднялся на ноги. Передо мной стояла изысканной красоты женщина, примерно тридцати лет от роду, которая улыбалась аристократической улыбкой, не лишенной кокетства и интеллекта одновременно. Она внимательно смотрела на меня приветливыми, но гордыми голубыми глазами, в которых читалось любопытство. На хозяйке дома было надето строгое черное вечернее платье до пола, а белокурые волосы, судя по всему, довольно длинные, были искусно уложены на затылке. Я сразу же догадался, что вижу перед собой леди Вендетту Лаклисс, представительницу Палаты Общин, собственной персоной, хотя никогда прежде не видел ее и даже не догадывался о ее существовании. Несмотря на свою безмерную любовь к Британии, политикой я никогда не интересовался. Для меня всегда оставалось важным благополучие и порядок на улицах Лондона, и если бы этим занималась не только полиция, а все это сборище дармоедов, проедающих бюджет империи, то, разумеется, толку от работы Парламента было бы гораздо больше. Да и вообще, знаете…

Гм…

Что-то я отвлекся… Пожалуй, вернемся к повествованию, пока я не утерял мысль.

В общем, леди Лаклисс сразила меня наповал. Женщин, занятых политикой, я почему-то представлял себе совсем другими: низкорослыми обрюзгшими мегерами с короткими кудрявыми стрижками, носящими на носу пенсне с толстыми стеклами, но… Все оказалось с точностью наоборот.

Пожалуй, впервые в жизни я видел так близко кого-либо из членов Палаты Общин, но, мелькнула мысль, если в Парламенте находятся такие прекрасные создания, то за будущее Британии можно не беспокоиться.

Поистине, неземная красота…

И она совсем не была похожа на кровожадную убийцу, которой нужны человеческие органы для того, чтобы…

Гм… Не будем забегать вперед.

Тем временем, хозяйка дома протянула руку и мне ничего не оставалось, как взять ее нежную и хрупкую ладонь, наклониться и с большим удовольствием прикоснуться губами к теплой коже.

– О, мэм, – распрямившись, выдавил я, чувствуя себя крайне неловко. – Позвольте представиться. Пол Фейри, старший детектив Скотланд-Ярда.

– Дворецкий рассказал о вас, – приветливо произнесла она, жестом пригласив опуститься обратно на диван. – Не скрою, что слегка удивлена вашему визиту. Рассказывайте, офицер, чем я могу помочь вам?

– Мэм… – начал я, стараясь как можно элегантнее уместиться на самом краешке дивана, – ни в коем случае не хотел пугать вас и уверяю, что мой визит является абсолютно неофициальным. Мне просто… Могу ли я рассчитывать на то, что получу ответы на несколько ничем не примечательных вопросов, после чего сразу же уйду?

– Конечно, детектив, – заверила она меня, не спуская удивленно-игривых глаз и доброжелательной улыбки. – Задавайте свои вопросы и не волнуйтесь, я совершенно не опасная.

– Да, все так, мэм, просто… Гм… Скажите, леди Лаклисс… – я на мгновение замолчал, пытаясь говорить, как можно более беспечным и мягким тоном. – Скажите… Вам знакомо имя Льюиса Кэмерона?

– Льюис Кэмерон? – переспросила леди Лаклисс, подняв к потолку свои прекрасные глаза и призадумавшись. – Возможно, но не могу утверждать точно.

– Это очень важно для меня… Постарайтесь, пожалуйста, вспомнить.

– Мистер Фейри, – снова кокетливо улыбнулась она. – Ежедневно мне приходится видеть сотни, если не тысячи людей. Не исключаю, что знаю этого человека, вполне возможно, что я с ним сталкивалась. А в чем дело?

– Вчера вечером он скоропостижно скончался от сердечного приступа, вызванного передозировкой морфием, – произнес я, всеми силами стараясь рассмотреть на ее лице передергивание хоть одной мышцы от волнения, но леди Лаклисс оставалась невозмутимой и самоуверенной. Она лишь слегка кивнула и ответила ровным голосом:

– К сожалению, люди всегда умирают. Ничего удивительного.

– Да, мэм, но он умер не от старости, что было бы справедливым, вы не находите?

– Странно слышать подобное заявление, офицер, – мило улыбнулась леди Лаклисс и с небольшим укором добавила. – Ни одному человеку в мире не удалось умереть от старости. Все, абсолютно все умирают задолго до того момента, когда изношенное сердце остановится от старости и уставший мозг, лишенный кислорода, погибнет естественным образом. Пагубные привычки, неполноценное питание, болезни, переживания, неправильный образ жизни, недосыпание… Без всего этого смерть от старости наступала бы не ранее, чем в сто пятьдесят лет, разве вы не знаете об этом?

– Впервые слышу, мэм, – честно признался я. – Но не отрицаю того, что в ваших словах кроется истина. Мы действительно беспечно относимся к жизни и убиваем сами себя раньше времени.

– Именно, офицер! Вот и этот ваш Льюис Кэмерон ощутимо сократил себе жизнь, поддавшись пагубной привычке и пристрастившись к морфию, но при чем здесь я?

Поразительно, мелькнула в моей голове мысль, красивые женщины, однако, умеют казаться умнее, чем есть на самом деле, но если эта дамочка думает, что способна заболтать меня всякой ерундой и увести разговор в сторону, то сильно ошибается. Ей попалась стреляная птица, знающая свое дело и ухищрения, на которые идут преступники при допросе. Сейчас леди Лаклисс вела себя именно как опытный преступник, который пытается болтать с детективом о чем угодно, только не о том, в чем его подозревают. Отличие было лишь в том, что она не прятала взгляд, а достойно смотрела прямо в глаза, ни разу не опустив свое прекрасное личико, чем пленила меня и заставляла нервничать. Признаюсь, что испытывал страшную неловкость, которую ни разу не испытывал при общении с уголовниками. Конечно же, я изо всех сил старался не показывать волнение, поэтому, кашлянув и стараясь держаться уверенным, ответил:

– Незадолго до своей гибели Льюис Кэмерон был у меня. И говорил, что работает вместе с вами.

Бах!

Ее зрачки едва заметно дернулись.

Едва-едва.

Другой бы не заметил, но я – это я. Профессионал своего дела. Мой метод начинал работать. Леди Лаклисс явно начала волноваться, несмотря на то, что искусно скрывала это и сохраняла поразительное самообладание.

– Действительно? – подняла она брови. – Возможно! Но я не знаю и четверти имен всех тех, кто работает со мной. Круг моих интересов, как я уже упоминала, неимоверно широк, офицер.

– Да, понимаю, – с готовностью ответил я и, снова слегка кашлянув, задал следующий вопрос. – А имя Клаудии Милкис? Вы когда-нибудь слышали о ней?

Ба-бах!

Ее зрачки опять едва заметно дернулись, хотя она по-прежнему не подала виду, что ужасно волнуется, однако теперь мне стало казаться, что ее улыбка отдает не радушием, а холодом. Кроме того, я заметил, что грудь леди Лаклисс стала вздыматься на вдохе чаще. Едва-едва. Другой бы не заметил, но я заметил. Она точно начинала волноваться. А может…

Может, мне это только казалось.

Моя собеседница, между тем, перекинула ногу на ногу и ровным, прохладным голосом, из которого исчезло дружелюбие, ответила:

– Нет, офицер. Я никогда не слышала и этого имени тоже.

– Кларисса Пенктрейн? Тоже не слышали?

Она снова поменяла ноги, вздохнула и произнесла:

– Мистер Фейри, в вашем списке много имен? Вы можете смело зачитать все фамилии, может, кого-нибудь я и вспомню. Хотя, вряд ли! Знаете, у меня ужасная память на имена. Этим не стоит хвастаться, наоборот, я чувствую себя крайне неловко, поэтому примите мои извинения. Я ничем не смогу помочь вам, – она хладнокровно улыбнулась самым краешком своих прекрасных губ и, окинула меня слегка надменным взглядом. – Вы подозреваете меня в чем-то противозаконном, офицер?