"Герой часа! Где ты был? " спросил Сомс.
Лестар начал что-то говорить о девушке. Он не смог найти ее, отчасти потому, что ему было трудно сфокусировать взгляд на сцене. Оно горело слишком ярко, чтобы его можно было прочесть.
"Мы подкреплялись виски и похлопывали себя по спине. Мост - это история! Заходите, вас ждет радушный прием."
"История. История. В мгновение ока", - сказал Лестар. "Сначала нужно кое-что взять". Он пригнулся на верхней веранде, выходившей на центральный двор, держась в тени и не попадаясь на глаза мужчинам, отдыхавшим у фонтана внизу. Ему понадобилось лишь мгновение, чтобы взять свой ранец и те немногие вещи, которые он хранил в сундуке у изножья кровати. Парадные ботинки он поставил на подоконник: своего рода символ того, что он прыгнул. Повседневные ботинки вполне сгодятся. Затем, накинув старый, заплесневелый плащ и метлу на спину, перекинув через плечо откупоренную флягу с пресной водой, он налегке спустился по черной лестнице и прошел через кладовую с сухими товарами. Затем перемахнул через стену - в прямом и переносном смысле.
С МЕТЛОЙ ВЕДЬМЫ у него были средства для быстрого перемещения, но на сердце у него было так тяжело, что он не мог представить, как оторвется от земли, а если и оторвется, то только для того, чтобы достичь высоты, подходящей для броска со своего насеста.
Он шел, не прилагая никаких усилий, чтобы скрыть свои следы или приглушить звук шагов. Север, насколько он мог судить. Он скорректировал свою траекторию, сверив ее с движением солнца, и если однажды он слишком сильно отклонится на запад, то на следующий день, скорее всего, будет отклоняться на восток.
Была ранняя весна, когда он покинул Куойр - весна по календарю, а не по вегетационному периоду, потому что в болотистых землях гниль, цветы, фрукты, семена и гниение происходили одновременно в течение всего года. Давным-давно климат стал для него второй кожей, из которой он не мог выбраться, пока, спустя недели, его тропа не начала подниматься, и время от времени его нога не натыкалась на холмик сухой травы.
Он ожидал, что какой-нибудь крокодил оторвет ему конечность, пока он спит, или болотный кот набросится на него, но единственными существами, которые, казалось, знали о его присутствии, были москиты, и он безропотно подчинился им. Он представил, как они обескровливают его до смерти, тысяча укусов в день в течение тысячи дней, пока он не высохнет изнутри полностью. Затем - другой способ полета! - может налететь сильный порыв ветра и начать волновать клочок кожи, и все его существо может взметнуться в воздух, как стая мошек, и исчезнуть.
Недели прогулок, отдыха, еще раз прогулок. Он не искал пищу, но аморальный пейзаж бросал помощь на его пути. Щепотки ежевичного куста, молотые орехи, иногда болотное яблоко, корень дикобраза. Он стал худее, чем когда-либо, хотя его рацион казался достаточным, поскольку он не страдал ни сновидениями, ни дизентерией.
Его представление о географии страны Оз было ограниченным, но ее наиболее заметной особенностью был ятаганообразный хребет высоких гор, который изгибался от южной части центральной страны Оз к северо-востоку. Ему нужно было проехать через Кводлинг Келлс - либо по Дороге из Желтого кирпича, либо нет. Как только он окажется на северной стороне гор, он повернет на восток и будет держать их справа от себя. Рано или поздно он добрался бы до ущелья, известного как перевал Кумбрисии, лучшего пути к обширным лугам Винкуса. Но он двигался дальше, пока Великие Келлы не подняли свои покрытые льдом вершины на востоке. Ему нужно было добраться до реки Винкус, и он должен был следовать по ней на север, туда, где она вытекала ослепительным водопадом из долины Хунг в центральном Келлсе.
Вверх по склону этого водопада, вдоль берегов самого правого ответвления верхнего Винкуса, и еще выше по среднему хребту Нобблхед Пайк, и он вернется.
Не домой. Не было такого места, как дом. Только назад. Назад в Киамо Ко.
Пока он шел, он ни о чем не думал, когда мог справиться с этим. Мир в его разнообразии не привлекал и казался насмешливым и тщеславным. Преодолев Кводлинг-Келлз с относительной легкостью, он вышел в спокойное лето на северных склонах, где фруктовые деревья щеголяли множеством цветов, а пчелы усердно пилили солнечный день. Это была не музыка, а шум. Он украл немного кленового сока из хранилища отшельника в лесу, не для того, чтобы насладиться, а просто чтобы насытить желудок.
Со временем снова появились признаки человеческого жилья - усадьба здесь или там, святилище на дороге - Лурлине или Безымянному Богу, он не мог сказать, и ему было все равно, и он не остановился, чтобы отдать дань уважения. Он избегал людей, когда мог, а когда не мог, то был достаточно немногословен, чтобы вызывать тревогу. Самый добрый из фермерских жителей мог бы предложить кружку молока или одеяло на сеновале, но они не пригласили бы его к своему столу. И он бы тоже не согласился.
Однажды он наткнулся на старую женщину, которая хлыстом гнала перед собой четырехрогую корову.
Ее сопровождал ребенок, судя по всему, мальчик, который, казалось, испугался своей бабушки и бросил на него отчаянный, умоляющий взгляд. Женщина перевела взгляд на ребенка и прошипела: "Нечего на него смотреть, Тип, так что следи за своими глазами, иначе на дороге ты споткнешься, и ты не едешь на корове, так что перестань думать об этом. Мы проделали весь этот путь не ради призового экземпляра, чтобы ты мог хандрить и закатывать глаза."
"Как далеко все это?" - спросил Лестар - не то, чтобы его это волновало, но он подумал, что если женщина заговорит с ним, у нее будет меньше сил, чтобы ударить мальчика.
"Гилликин, и мы стремимся добраться туда до того, как выпадет снег, но у меня есть сомнения", - отрезала женщина. "Как будто это тебя касается".
"Это долгий путь для коровы", - сказал Лестар.
"Четырехрогая корова дает качественное молоко, полезное для определенных рецептов", - сказала женщина.
Мальчик сказал: "Ты могла бы продать меня этому солдату, а потом сама отвезти корову домой".
"Я бы и не мечтала продать такого бесполезного мальчика, как ты, - ответила она. - У добрых бюргеров Гилликина была бы моя лицензия на передачу испорченного товара. Держи рот на замке, Тип, или ты пожалеешь об этом."
