"О, энергия молодежи", - сказал Чайд, вздыхая и продолжая переворачивать страницы. "Ты знаешь, я пока ничего не нашел. Напомни, как, ты сказал, ее звали?"

  7

  В ВОСТОЧНЫХ РАЗОЧАРОВАНИЯХ, в последний вечер этой шакальей луны, пастухи Скроу послали своих собак загнать овец раньше обычного. Другие рабочие возвели двойной ряд гибкого ограждения из вьюнка по дальнему краю периметра загона. Если этому не помешает облачный покров, небесный зверь осветит ночь ярче, чем в любое другое время за последнее поколение. Это была бы хорошая ночь для падальщиков.

  Сестра Врачевательница и сестра Травница сделали все, что могли. Они утешили старую принцессу так, как не могли утешить ее собственные слуги. Она была счастливее, хотя настроение в ее палатке, когда она спала, было отвратительным. Скроу были гордым народом - ну, а какие люди не были гордыми? - и они с подозрением относились к зарубежной клинической практике.

  Переводчик объяснил это женщинам так мягко, как только мог.

  "Вам следует двигаться дальше", - сказал лорд Шем Оттокос. "Мы сказали вам то, что вы пришли узнать, - что мы ничего не знаем о порезах этих ваших коллег. Если ваша профессия является продолжением благотворительности, вы выполнили свою миссию. Вы принесли огромную пользу принцессе Настойе. Нет причин задерживаться, и если вы это не сделаете, для вас это будет опасно".

   "Нам сказали, что вы гостеприимны к незнакомцам", - напомнила ему сестра Врачевательница.

  "Чужеземцы, да; это путь Скроу", - сказал Оттокос. "Через несколько дней ты уже не такая странная, какой была раньше. Вы становитесь привычными и, следовательно, как семья, менее приятными. Я буду рад снабдить вас запасом еды, но я рекомендую вам отправиться домой сегодня же вечером и воспользоваться этой необычайно яркой ночью". Сестра-врачевательница сказала: "Что касается порезов, мы не убедили вас в том, что Юнамата невиновны. Так зачем тебе посылать нас в опасность?"

  "Вы были так добры; мы предоставим все, что сможем, в качестве сопровождения", - сказал лорд Оттокос и ушел.

  "Нахал!" - сказала сестра Травница. "Нас лишают приюта. Мне кажется, я оскорблена."

  "Ты собираешься стать туземцем?" - спросила сестра-врачевательница у своего коллеги-манчкина. Тон был на грани жестокости.

  "Они очаровательные язычники", - несколько дико сказала сестра Травница.

  "Да. Что ж, они будут казаться менее очаровательными, если преодолеют свое отвращение к разрезанию лиц своих посетителей. В конце концов, когда ты была ребенком, ты тоже была очаровательным язычником, но ты справилась с этим."

  "Я не ценю ваше остроумие, сестра Врачевательница".

  На короткое время стало казаться, что монтии могут ослушаться указаний своего начальника и разделиться. Однако принцесса Настойя попросила о последней беседе с ними, и она почувствовала себя достаточно хорошо, чтобы сесть на своем тюфяке.

  "Ты в полной мере оценила мою болезнь?" - спросила она через Шема Оттокоса. "Чтобы избежать погромов Гудвина против Животных, я ушла глубоко в подполье много лет назад, приняв колдовские чары как способ спрятаться. Я Слон и хочу умереть как Слон, но я проклята оставаться в этом человеческом теле. Раньше я могла меняться на короткое время, но немощь и возраст подорвали эти таланты, и теперь я в ловушке. Я боюсь, что Слон внутри меня умирает уже некоторое время и, возможно, частично уже мертв; но я бы присоединилась к нему, если бы только могла получить помощь. Десять лет назад я обратилась за помощью к сыну Ведьмы, но он исчез. Теперь, благодаря вашим экзотическим навыкам, вы помогли мне собраться, и поэтому я должна настаивать на этой просьбе. Пожалуйста, возвращайся в свой монастырь и забери мальчика, мужчину, Лестара. Приведите его сюда или отправьте его сюда; доставьте его сюда в целости и сохранности. Возможно, он не сможет мне помочь, но даже самое благословенное колдовство ушло в подполье в эти трудные времена, и он единственный, кого я знаю, кто мог бы помочь."

  "Вы действительно думаете, что он сын Бастинды?" - спросила сестра Врачевательница.

  "Может быть, он не был ее сыном, но ему была небезразлична ее жизнь, и он мог чему-то научиться в любом случае. Что еще я могу сделать?"

  "Мы даже ни разу не видели его бодрствующим", - призналась сестра Травница. "Было бы трудно обещать, что мы сможем убедить его, когда мы не знаем, каков он на самом деле. И все же".

  "В обмен на его помощь я пообещала ему кое-что взамен". Она начала немного хрипеть, и Оттокос, запинаясь, подбирал ее фразы. "Я хочу... рассказать ему, что я слышала...

  О... том, что говорят на улицах в Изумрудном городе".

  "Я уверена, он будет в восторге", - сказала сестра Врачевательница. "Если он когда-нибудь проснется".

   "Угроза Животным во время правления Гудвина переполняла меня - человека - и я была в большей безопасности, чем многие. Теперь, когда наш жестокий святой Император требует всех наших душ, я хочу пойти на смерть как Животное: гордое, изолированное, неосвященное. Найди его для меня.

  Торопиться. Я дам тебе двух редких самцов скарков для верховой езды и пантеру, которая будет сопровождать тебя до самого леса. Вы будете путешествовать быстрее на спинах этих животных, чем пешком или на мулах. Если на вас не нападут из засады солдаты, волки или любой другой враг, вы можете успеть до восхода солнца. На опушке леса пантера повернет назад, но скарк будет продолжать идти, и к тому времени худшее из лунного света шакала будет иссякнет." Монтии кивнули головами и поднялись, чтобы уйти. Они не ожидали снова увидеть принцессу Настойю, живую или мертвую, Слона или человека. Они не хотели утомлять ее дальнейшим обсуждением. Но именно она подняла последний вопрос, когда они уже почти не поддавались решению.