Еще через некоторое время я наблюдала, как из леса в сторону ближайшего небольшого городка двигается по дороге совсем молоденькая девушка, подросток, в длинном сером платье и старом темном плаще, глубокий капюшон которого довольно низко накинут на ее голову, прикрывая густые русые волосы, красивые глаза серого цвета и миленькое личико. Видела, как за небольшую сумму она приобрела старенький домик на окраине городка и как в течение года потихоньку торговала травами на местном рынке.

С полгода все было тихо, никто не обращал на нее пристального внимания, но затем люди стали ее замечать, сторониться, становилось все меньше покупателей, вслед начали тыкать пальцами и шептаться. Не имея достаточного опыта проживания среди людей, она не сразу обратила на это внимание, а потом стало поздно.

Однажды утром прямо на улице ее схватила стража и потащила в городскую управу. Ни о чем не расспрашивая, ее обвинили в смерти ребенка, потребовали признания в торговле вредными отварами и, по-прежнему не слушая оправданий, приговорили к порке плетьми и сожжению на костре за убийство неповинного ребенка своими целебными травами.

С болью в душе я наблюдала, как выгибается от боли маленькая хрупкая девочка, и не могла понять, кому она помешала? Как только малышку привязали к столбу, она выкрикнула:

– Не будет больше удачи в вашем городе, и жизни не будет!

Затем голова ее упала на грудь, и больше она не шевелилась, а меня стремительно затянуло в темноту, и я в очередной раз проснулась от жуткой боли: чьи-то грубые руки рывком поворачивали мое тело на кровати.

Я чувствовала большое количество ран по всем телу. Чувствовала, как на них начинают накладывать мазь, которая усмиряет боль. Проводивший эту процедуру оставляет меня лежать на животе, ничем не прикрывая сверху. Я взрослый человек и понимаю, что ранам нужно начать заживать, а мази – впитаться, но как же неудобно чувствовать себя в таком положении. Человек, обрабатывающий мне раны, все время молчал, а я все думала, когда и где я получила такие повреждения? Почему я настолько слаба, что даже не могу открыть глаза?

Внезапно лавиной накатывают воспоминания. Больница, дочка, врач, темнота, а затем в нос ударяет запах дыма и тлеющей ткани, появляется боль в ногах. Я открываю глаза и вижу, как под моими ступнями, сгорая, потрескивает хворост, как огонь касается голых лодыжек и тлеет подол серого, рваного платья. От испуга и боли я начинаю звать того, о ком думала в последние минуты жизни на Земле, ибо даже в таком состоянии я понимаю, что один раз уже умерла и могу умереть снова!

– Ну где же ты, Алекс!

Вспоминаю рывок и чувство полета. На этом мои воспоминания заканчиваются, и приходит темнота. Она подхватывает меня своими мягкими руками и уносит в пространство, где нет боли, только покой.

По всей видимости, мне значительно легче, так как я просто просыпаюсь от голосов, раздающихся у меня над головой, все мои раны болят не резкой, а ноющей болью, и я прислушиваюсь.

– Марта, девчонке полегчало, умирать она передумала. Дальше за ней будешь ухаживать ты. Продолжай накладывать мазь. Постарайся напоить и, если придет в себя, принеси ей с кухни суп, попробуй немного покормить. Как только будет в состоянии двигаться, заберешь к себе на служебную половину и пристроишь к делу.

Человек, которому принадлежал высокомерный грубый голос, вышел из комнаты, дав указания, а меня ласково погладили по голове и окликнули:

– Ты же проснулась, малышка, правда? Давай-ка я помогу тебе сходить справить нужду, и будем лечиться дальше.

Открыв глаза, я увидела возле себя высокую статную женщину, одетую в добротное коричневое платье с белым воротничком и большим белым передником. Она улыбалась и старалась помочь мне встать, не причиняя боли. Объяснила мне, что в бреду и горячке я пролежала два дня, что принес меня к местному целителю дракон. Он же заплатил за мое лечение, но так как хозяин большой скряга, то залеживаться в комнате для пациентов он мне не позволит, поэтому она меня сейчас отведет в комнату для слуг, а там уже и покормит, и попоит, и раны обработает. Эта женщина с добрыми глазами и ласковой улыбкой сказала, что зовут ее Марта и мне будет намного лучше выздоравливать подальше от хозяина.

За все то время, пока эта Марта помогала мне, я не проронила ни слова. Перед глазами стоял костер, а мои волосы пахли гарью и дымом, при этом они были в два раза длиннее и гуще обычного и совсем другого оттенка. Продолжая молчать, я осмотрела свои руки, ноги, тело. Все это было не мое, но ущипнуть себя мне не хотелось. Достаточно было той боли, которая терзала мое тело и доказывала, что все это мне не снится. Я хорошо помнила больницу, врача, дочь, любимого, но, слушая звуки чужой речи и понимая ее, приходила к мысли, что боги дали мне второй шанс.

В комнате, куда меня привела Марта, все было обставлено очень скромно: узкая кровать с тонким тюфяком, небольшой шкаф и маленький столик со стулом у окошка. Но мое внимание сразу привлекло зеркало, висевшее на дверце шкафа. Проходя мимо него, я всмотрелась в свое отражение и узнала ее, ту девочку из своих видений. Маленькую полукровку, погибающую на костре от людской злости, зависти и невежества. Сердце забилось в груди как раненая птичка, ладони стали влажными, из глаз потекли слезы. Только теперь я поняла, почему видела рождение и взросление маленькой полукровки. Поняла, что ее душу боги забрали к себе, а мне предоставлен шанс прожить еще одну жизнь.

Марта же, заметив мои слезы, решила, что мне опять становится плохо, и поспешила бережно уложить меня на кровать. Очень аккуратно она обработала мои раны, напоила бульоном и отваром трав, а я, закрыв глаза, сделала вид, что заснула, но на самом деле моя голова буквально разрывалась от мыслей. Немного успокоившись, пыталась привести их в порядок. Вспомнила о том, что успела услышать, и сделала вывод: это в совершенно другой мир; тело, к которому мне предстоит привыкнуть, принадлежит подростку, почти девочке, и я ничего не знаю о том, что меня окружает. Не уверена, что, заговорив, сразу же не выдам себя, и меня опять не отправят на костер. В свое время я не очень-то увлекалась фэнтези и сейчас пребывала в глубоком шоке, а вопросов становилось все больше…

Кто тот дракон, что меня спас? Зачем он это сделал? Когда он вернется? Какие указания насчет меня получил целитель? Как я сюда попала? Зачем? Почему именно в этот мир? Здесь ли Алекс? Как я, взрослый человек, буду чувствовать себя в теле ребенка? Что мне делать дальше?

Спустя несколько часов раздумий я приняла решение молчать. Ведь если ничего не говорить, то шансов выдать себя намного меньше. Открыв глаза и убедившись, что осталась одна, я попробовала поговорить и произнесла несколько фраз, описывая свое здоровье. Прислушавшись к своим словам, осознала: разговариваю вроде бы на том же языке, что и женщина, ухаживающая за мной. В голове мелькнула мысль, что этот язык называется всеобщим и на нем разговаривают все, но помимо него есть еще эльфийское наречие, гномий язык, язык драконов и орков. Пришло воспоминание о том, что старушка, воспитывавшая девочку, разговаривала с ней на всеобщем и немного на эльфийском. А сама я знаю еще и русский. И все-таки, хорошенько подумав, я решила: молчание – это золото. Помолчу лучше еще.

Вот уже семь дней Марта занималась маленькой пациенткой господина целителя. Обрабатывала раны, рассказывала о хозяине и слугах, перешила для нее пару старых платьев, оставшихся от служившей раньше в доме горничной. А еще старательно подкармливала девчушку и размышляла о том, что если бы принесший девочку не был драконом и не оставил такую внушительную сумму денег на лечение и уход, то ее хозяин наверняка бы не взялся за лечение.

Он был очень слабым магом, но при этом единственным целителем, имеющим разрешение на этот вид деятельности в их небольшом городке. Деньги за свое лечение он брал большие, но лечил всех по-разному. Внимательным, предупредительным он был только с богатыми и именитыми пациентами, с остальными же обращался довольно грубо. Вот и пожалела она девочку, забрала к себе поближе, чтобы та не попадалась на глаза хозяину и не вызывала его гнев. К богатым и именитым она точно не принадлежит, а за лечение заплачено щедро, и это ужасно злит хозяина. Еще в первый день господин заявил, что, судя по ранениям, дракон притащил девчонку прямо с костра, значит, где-то ее признали ведьмой, хотя магии в ней нет и темноты в душе тоже. Ведьмой она быть не может.