Чуваки смотрели на нас с открытыми ртами и не знали как себя вести, а вот мы им пришли на помощь и сделали все сами. Тому, что был ближе ко мне, я просто врезал пистолетом по затылку, он схватился за голову и упал. Не знаю, насколько там все было серьезно, но он предпочел больше не подниматься, что меня вполне устраивало.
Никита со своим провозился чуть дольше. Мужик оказался более-менее подготовленным и имел представление о рукопашном бое, поэтому от первого удара он увернулся. Ловко ушел и от второго, который Чернов провел весьма недурно. Вот только третий удар прилетел откуда не ждали — из-за спины от Касаткиной в ухо, поэтому здесь чувак явно спасовал и единственное, что успел сделать, это повернуться к ней и сказать:
— Ах ты сучка!
Вот этого Настя ему не простила и врезала по яйцам, а когда он согнулся пополам — добавила коленом в лицо. Большего не потребовалось. Никита метнулся к машине, открыл заднюю дверь и вытащил девочку.
Девчонка не выглядела испуганной, все происходящее вокруг вызывало у нее скорее любопытство, чем страх. Что же, ее можно было понять, такие вещи происходят с ней не каждый день, есть чему удивиться. Тем временем Настя захлопнула капот и запрыгнула в машину. Чернов посадил ко мне девочку, сел за руль и черный «Гольф» рванул с места.
Мы не стали слишком далеко уезжать от лицея, поэтому проехали всего несколько кварталов, затем заехали во двор какого-то дома и остановились. Ну вот и все, дело сделано, теперь одно из двух: или мы закроем этот вопрос раз и навсегда, или мы трупы. Очень хотелось верить в первое.
Я посмотрел на девочку. Обычная восьмилетняя девчушка. Светловолосая, улыбается, глаза голубые — таких тысячи по улицам ходят. Вот только отец у нее был не простой, поэтому она сейчас здесь с нами и сидит, а не домой едет уроки делать. Так бывает, что уж тут поделать.
Настя повернулась к девочке и улыбнулась.
— Тебя Алиса зовут, правильно? — девочка кивнула. — Ну, вот и хорошо. Мы сейчас с твоим папой поговорим и обратно тебя отвезем, договорились?
Девочка вновь кивнула, достала из кармана конфету и протянула ее Касаткиной.
— Хочешь?
— Нет, спасибо, — улыбнулась Касаткина. — Я сладкое не ем, мне фигуру беречь нужно.
— Мне мама тоже много конфет не разрешает, потому что от них зубы портятся, — сообщила нам Алиса. — Но сейчас же ее нет, поэтому можно.
— Звони Семену, — сказала Настя Чернову, наблюдая как девочка разворачивает карамельку.
— У вас откуда телефон его, кстати? — спросил я между делом.
— Ерунда, — отмахнулась Касаткина. — Сказали в «Синтез-Секте», что у нас для него особое предложение — сами дали, оказалось это вообще не секрет.
Ну, в принципе, наверное, так и есть. Деловые люди, какие секреты?
— Макс, когда начнет угрожать, передашь трубку мне, понял? — спросил у меня Чернов и я кивнул в ответ. — Тихо, вызов пошел, — поднял вверх указательный палец Чернов и передал мне трубку.
— Слушаю, — голос у Гришина был грубым, хотя и немного расслабленным. Но это временно, сейчас я его заставлю напрячься.
— Меня зовут Максим Соболев, твоя дочь сейчас у меня, — вот так, не размениваясь на мелочи я решил начать с самого главного. Это заставляет оппонента быстрее включать мозги.
Пауза. Вероятно, чувак перебрал в уме всех Максимов, которых он знал, но ни одного с похожей фамилией он так и не вспомнил.
— Что дальше?
— Дальше вот что. На тебя работает мудак с фамилией Шестаков, сделай так, чтобы он навсегда забыл мою фамилию и вообще все, что с ней связано. Спроси у него, он поймет, о чем идет речь, и тебе заодно объяснит. Даю тебе десять минут, чтобы ты перезвонил на этот номер и охранникам Алисы не звони — не теряй время.
— Слушай сюда, козлина…, — я не дослушал спич Гришина до конца и передал трубку Чернову.
Тот взял мобильник, некоторое время сморщившись слушал льющийся оттуда поток ругани, а когда он иссяк, то начал говорить сам:
— Если с моим другом, что-то случится, то ей все равно не жить — это я тебе гарантирую. Ну, и если даже ты выяснишь кто я такой, и попытаешься меня достать, то беда с девчонкой все равно приключится, просто поверь и мой тебе совет: начинай звонить Шестакову, время идет.
Никита отключился и в машине повисла тишина. Слышно было только как Алиса жует конфету. Девочка с интересом рассматривала нас, но молчала.
— Ты нас только не бойся, с тобой ничего не случится, — сказала ей Касаткина и подмигнула.
— А я и не боюсь. Потому что папа говорит, если меня кто-нибудь обидит, то он открутит ему голову и засунет ее в попу, — задорно ответила девочка Насте и подмигнула в ответ.
— Какое милое дитя, — прокомментировал Чернов. — Слышал, Макс?
В ответ я лишь пожал плечами — что сказать? Наверное, если бы у меня была дочь, я бы говорил ей тоже самое.
— А почему мы никуда не едем и где дядя Боря и дядя Жора? — поинтересовалась тем временем девочка.
— Скоро поедем, не переживай, — успокоила ее Настя. — А дядя Боря вместе с дядей Жорой пошли немного погулять.
— Лепить снеговика? — уточнила Алиса.
— И снеговика тоже, — согласно кивнула девушка. — Может быть еще в снежки поиграть.
— Они в снежки не играют. Мы с ними всегда снеговиков лепим, — сказала девочка и вытащила из кармана еще одну конфету.
Тем временем, пока Настя разговаривала с дочкой Гришина, я постоянно посматривал на мобильник — минуты ожидания тянулись медленно, как никогда. В машине стало душно, стекла запотели, и я почувствовал, что мое лицо покрылось потом. Мы обменялись с Никитой взглядами, но ничего говорить друг другу не стали — и так все понятно.
— Две минуты, — сказал я и вытер пот со лба. Что-то и в самом деле становится слишком жарко в машине. — Никита, приоткрой хоть стекла немного, а то задохнемся здесь к чертовой матери.
— Не парься, у нас еще вагон времени, — ответил он, но окна все-таки чуть-чуть приоткрыл, буквально на один сантиметр.
Я посмотрел на девчонку, которая рисовала на запотевшем окне какие-то фигурки и жевала карамель. В голове начало шуметь. Я видел с каким равнодушным взглядом Настя смотрела на девчонку и меня это немного настораживало — если Гришин не перезвонит, то Алисе не поздоровится, в этом я был абсолютно уверен. Наверное, это немного жестоко, но во всяком случае честно — мы его предупредили, что так будет, теперь выбор за ним.
Гришин позвонил, когда оставалась ровно минута.
— Слушаю, — я был готов к любому развитию событий, поэтому, когда он начал с наезда, то вообще не смутился.
— Ты знаешь, как это называется? — спросил он.
— Ты про что сейчас?
— Про Алису.
Вот на это мне сейчас вообще было насрать. Я же не спрашиваю у него, как называется, когда его холуи приходят ко мне в дом, все там громят и требуют с меня деньги, которые я им не должен? Ну, блин, он меня и в самом деле начинает подбешивать! Вконец охренел!
— Мне все равно как это называется. Кстати, кроме всего прочего, ты мне еще торчишь триста штук — твой конченый дебил Шестаков разгромил мне всю квартиру.
На той стороне что-то заскрежетало — думаю это скрипел зубами Гришин. Ну, пусть поскрипит, я был уверен, что теперь мяч на моей стороне, иначе он бы вообще не позвонил. Я посмотрел на Никиту, который красноречиво покрутил пальцем у виска, намекая на то, что я полный идиот. Ну, это мы еще посмотрим.
— Мы об этом не договаривались, — прошипел Семен. — Коней на переправе не меняют.
— Не надо было меня злить тупыми вопросами, про правила, о которых вы сами не имеете ни малейшего понятия, — ответил я. — Так что в нашем случае еще как меняют. Ну, так какой будет твой ответ?
— Привезите девочку на то место где взяли и будем считать, что вопрос закрыт, — вместо ответа на мой вопрос сказал Гришин. — Тебя больше никто не тронет. Северова твоего тоже.
— Ну и триста штук, само собой мне Шестаков отдаст, я правильно тебя понял? — здесь лучше все уточнить сразу, потом будет поздно о чем-то разговаривать. — Второй раз я спрашивать не буду.
