Нет, он не упоротый бизнесмен. Знаменитый доктор. К нему со всей страны едут.

– Да, папа, – стараюсь сдержать волнение.

– Ты когда домой собираешься, Настя? – строго интересуется он. Голос сухой и надтреснутый.

– Я уехала учиться в Москву, – объявляю торжественно. Не зря же репетировала перед зеркалом. – Две недели назад отправила документы на перевод. Их одобрили. Велели явиться.

– Я не понял. Это шутка такая? Но не смешно. Где ты? Быстро домой.

– Я уехала, папа, – повторяю я снова. – Меня нет в городе. И до следующего лета я возвращаться не планирую.

– Даже так, – недовольно крякает отец. – А нам с матерью почему ничего не сказала? Не сочла нужным?

– Ты бы меня не отпустил, – признаю вслух очевидный факт.

– Естественно! Чем тебя наш университет не устроил?

– Не тот уровень… Ладно, папа, меня зовут… – пытаюсь я поскорее закончить неприятный разговор.

Отец любит только старших детей. А я… даже родиться умудрилась не вовремя.

– С кем ты? – рычит он в трубку.

– С моей Димировой, – выдыхаю по привычке.

– Ладно, – отрывисто замечает он и приказывает сухо: – Говори, какой поезд. Сейчас кто-нибудь из братьев за тобой подъедет.

Отец, похоже, мне не верит и не скрывает раздражения и усталости. Всем своим видом показывает, как его достали мои выходки.

Хотя и выходок нет никаких. Я – тихоня и отличница, впервые в жизни решившаяся на побег.

– Ноль четыре Эс, – закатив глаза, выдаю я заранее заготовленный ответ. – Мы уже к Москве подъезжаем, пап.

В трубке неожиданно наступает тишина. И мне в первый момент кажется, что связь отключилась. Что-то случилось на линии, и нас разъединили в самый неподходящий момент.

Но отец там. На другом конце миллионов сот, которые соединяют нас в пространстве.

Думает. Пытается понять, что предпринять дальше. Молчу, приставляя палец к губам. Катю дважды просить не надо. Мы с ней на одной волне. Подмигнув, подруга демонстративно сжимает губы в некое подобие бантика, которое она сама называет «куриной ж. пкой».

Смешно. Но сейчас мне точно не до смеха. Жду, что скажет отец. Как приговора жду.

– Мне это не нравится, Настя, – наконец соизволяет папа продолжить разговор. – Советую сразу вернуться домой. Не усугубляй ситуацию, пожалуйста. Хватит нам позора.

«Вот и радуйся, что избавился!» – утираю ладошкой слезы.

– Я не вернусь, папа, – заявляю без запинки. – Мне девятнадцать лет, и я совершеннолетняя. И если кто-то попробует увезти меня силой, я обвиню в похищении.

Распрямляю спину, стараясь говорить твердо. Главное, не сдаться сейчас. Я все выдержу. Только больше не хочу слышать, в каких бедах семьи я виновата. Все! Надоело!

– Дурдом какой-то! – вздыхает отец. – Это твое право, конечно. Как устроишься в общежитии, позвони матери, – приказывает он голосом, не терпящим возражений.

– Хорошо, – киваю я, наблюдая в лобовое стекло, как от стекляшки к машине спешит наш Денис Иванович. В одной руке стаканы с кофе на подставке, а в другой – пакет со сдобой.

– Вырастили на свою голову, – ругается отец и, не попрощавшись, прекращает разговор.

– Сильно ругается? – косится на меня Катерина.

– Как обычно, – отмахиваюсь я легкомысленно. – Вот почему твой все понимает, а мой вечно всем недоволен.

– Вадиму Ильичу сколько лет?

– Шестьдесят три.

– А моему тридцать шесть.

– Тридцать шесть? – переспрашиваю я не веря. – Сколько ж ему было, когда ты родилась?

– Семнадцать лет. А маме – восемнадцать. Школьный роман. Я же тебе рассказывала. Их, конечно, поженили. Папа перевелся в вечернюю школу и пошел работать. Он и тогда был упертый. А потом родители что-то не поделили и развелись. Прошла любовь, завяли помидоры! – весело хихикает Катерина и тут же обращается к вернувшемуся с нашим ужином Денису Ивановичу:

– Деня, а ты случайно жвачку не купил? Забыла сказать.

– Купил, – весело рапортует тот. – Знаю я твои повадки, Катерина Александровна.

Вроде бы в шутку сказано. Но мне немного режет слух явное несоответствие. Взрослого мужчину моя Димирова называет по имени и на «ты», а он ее величает уважительно. Как хозяйку.

Неужели Катин папа так богат и могуществен, что его влияние распространяется и на дочку? В это трудно поверить, зная Катю Димирову. Такую простую, веселую и совершенно бесхитростную.

– Ваш заказ. – Денис Иванович передает нам подставку с кофе и пакет с выпечкой. А сам садится за руль.

– Вперед! Нас ждет Москва, – улыбается нам в зеркало заднего вида. И включает музыку.

Дорогой мы с Катей пьем кофе из бумажных стаканчиков. Жуем круассаны под задушевный романтический медлячок. Хорошо-то как! Никто не ругается из-за крошек в салоне. Не хмурит бровью, когда хлопает дверца.

Машина плавно скользит по трассе, распугивая грозным видом обычные легковушки. Теперь уже в колонках гремит Би-2. И мы с Катей подпеваем Шуре и Леве.

– Пустые города, в которых никогда ты раньше не бывала!

– Мы все начнем сначала!

Пожалуй, такая жизнь мне нравится! А дальше разберемся. Деньги на карточке отложены. На первое время хватит. Недаром я три года все подарочные собирала. Готовилась. Завтра приеду в Москву. Устроюсь в общежитии и постараюсь найти работу.

Большая Москва встречает нас утренним солнышком и умытыми после дождя улицами. Машина сворачивает куда-то на МКАДе и несется по дороге, петляющей между поселков.

Продрав глаза, собираю растрепавшиеся волосы в хвост. Сонно разглядываю коттеджи, выглядывающие из-за заборов. С дороги видны только окна верхних этажей и крыши. Но и так понятно, кто тут живет. Богатые и знаменитые.

– Деня, а папа разве не в городе? – изумленно спрашивает Катя. – Мы с ним договаривались…

– Квартиру в Плотниковом затопило, – бодро докладывает Денис Иванович. – Там жить сейчас невозможно. Шеф велел вас на дачу везти. А что? Тут воздух свежий. Корты, бассейны, женихи…

– Мы вообще-то учиться приехали, – голосом ботана напоминает Катерина и добавляет с гордостью: – Моя Макарова, между прочим, повышенную стипендию получает…

– А мы? – смеясь, поддевает Денис Иванович.

– А мы в пролете, – фыркает Катя, подмигивая мне. Ни я, ни она никому не откроем нашей маленькой тайны. Без меня Катя вряд ли бы потянула универ. У нее дислексия. А она это скрывает. Дурочка!

Зато в теннисе ей нет равных. А вот я играю посредственно. Но главное, мы дружим с детского сада и никогда не ссорились.

Напевая под нос, лениво таращусь в окно. Обычный частный сектор неожиданно сменяется элитным поселком, где за закрытыми воротами на дорогах выложен идеальный асфальт. Тротуары вымощены плиткой. А за низкой одинаковой изгородью возвышаются дома, похожие на гигантские кубики с панорамные окнами.

Такое ощущение, что пока мы спали, Денис Иванович пересек границу и вывез нас в Европу.

– Ну вот и приехали, божечки-кошечки! – радостно восклицает Катя, когда машина сворачивает куда-то в сторону. – Сейчас вещи бросаем. Купальники натягиваем и в бассейн, – живо командует подружка.

– А я не брала купальник, – роняю я возмущенно. – Зачем он здесь?

– Не переживай, – отмахивается Катерина. – У меня тут есть несколько. Это я – лошара, забыла тебе сказать. А вон и папа! – радостно машет она.

Машина въезжает в невысокие воротца, и теперь уже и я замечаю высокого подтянутого мужчину, стоящего на крыльце большого трехэтажного дома. Лица пока не разобрать. Но я безотчетно залипаю взглядом на широких плечах хозяина дома.

– Папочка!

Как только внедорожник замирает на месте, Катерина вопя выпрыгивает наружу. Несется со всех ног к отцу, сверкая белыми подошвами кедов. Да и он радостно спешит навстречу. Будто маленькая капризная девочка, Катя прыгает на шею отцу. И тут же оказывается в крепких объятиях.

– Выходим, Настя, – улыбается мне водитель. – Александр Георгиевич вас не съест.