— Блять, Регис…

— За обсценную лексику я, между прочим, могу и выгнать, — вздохнув, отзывается тот, — Не слишком-то ты похож на примерного учащегося.

— Каков учитель, таков и ученик. Давай, обними-ка меня покрепче…

Дальше всё смешивается в вихрь из поцелуев и стонов, и Геральт смело выбрасывает из головы мысли о зачётах и лекциях. А когда вспоминает… Друг от друга их отрывает лишь настойчивая трель Регисова смартфона, ровно в девять утра, когда начинается проклятая лекция.

Тем же днём, позже, Геральту прилетает сообщение:

13:20 Никогда ещё мне не устраивали выговор по такому необыкновенному поводу. Можешь собой гордиться.

13:22 мне извиниться или что

13:24 Отнюдь! Впрочем, я могу принять извинения и другим способом. Дай-ка подумать…

Прежде чем он успевает сообразить, что это значит, Регис присылает ему картинку со сцепившимися в схватке летучими мышами. Вполне невинную, на первый взгляд.

Если не присматриваться, что одна мышь вполне себе имеет в полёте другую.

13:25 какого хуя

13:26 Извиняюсь за грубую игру слов, но твоего, душа моя. И не только его ;)

— Приехали, — сипит Геральт, понимая, что обречён. К Регису, делающему развратные намёки по переписке, жизнь его не готовила.

Регис вообще удивляет его во многих других его аспектах и мелочах, заметных только в их новой близости. Он с не меньшим удовольствием, оказывается, может отлынивать от исследований, если сграбастать его в объятие и завалиться на диван в гостиной. В телевизоре по Animal Planet стрекочут какие-то мартышки, сплетаясь пушистыми хвостиками. Зрелище слащавое до тошноты, и всё же…

— Смотри, какие. Славные, правда?

— Мх-м. Правая весьма напоминает тебя, с твоей неподражаемой настойчивостью.

— Ну и комплименты у вас, доктор. Знаешь, показать бы таких Цири, а? Девчонка от счастья писала бы кипятком.

— За конкретно этот вид не ручаюсь, но я могу познакомить Цириллу с несколькими ручными воронами, — неожиданно говорит Регис. — Твоё желание для меня закон, мой дорогой, тем более с таким благородным посылом.

— Что, ты серьёзно?

— Безусловно. Наши отношения никоим образом не отменяют твоих встреч с девочкой. К тому же, она часть твоей жизни, Геральт, — улыбается вампир, — А я, по удивительному совпадению, хочу принимать тебя целиком и полностью.

Семья, хочет поправить Геральт. Она — моя семья.

И ты — теперь тоже.

Как это оказывается правильно, впустить его в самые далёкие уголки сердца, — уже потому, что вампир понимает его гораздо лучше, чем Геральт себя самого. Никто и никогда из его партнёров, не считая Йен, не был готов возиться с Цири с той же отдачей, но Регис с радостью ведёт их через неделю к птичьим кормушкам. Точнее, это Геральт устраивает сюрприз крёстной дочери, привозя её в парк на окраине.

— Сегодня мы будем не одни, — говорит он, отстёгивая ремни с детского кресла. — Ну, ты готова?

Но Цири не отвечает, сама выпрыгивая из пикапа, — и сразу же замечает вдали фигуру в бежевом пальто.

— Это ты! — радостно визжит она и бросается к Регису, и Геральт не может сдержать изумлённого смеха.

— Скоро она будет приезжать ко мне только из-за тебя, док.

— Что ж, я привык быть притягательным для дам, — подмигивает ему вампир и берёт Цири на руки поудобнее. — Здравствуй, милая. Как ты выросла со времен нашей последней встречи!

— Что, правда? А Геральт называет меня малышкой!

— Ни одному малышу я не стал бы показывать тех, с кем мы сегодня встретимся, — мягко мурлычет Регис, — А ты, конечно, достаточно взрослая и храбрая, чтобы их не бояться. Ты хотела бы познакомиться с моими друзьями, Цирилла?

Впервые в жизни Геральт видит его умение, как высшего вампира: стая воронов окружает их, как по щелчку, чёрными кляксами заполняя заснеженную парковую лужайку. Если этого и было бы недостаточно, чтобы поразить Цири, на всякий случай Регис решает вытащить свой главный козырь.

С тихим шелестом на рукав его пальто садится ворон, и Цири пищит, с силой сжимая шарф Региса у горла.

— Ой! Это…

— Всё в порядке, милая. Вороны весьма умные птицы, — и Регис мягко поворачивает кисть, демонстрируя ворона во всей красе. — Ты можешь поприветствовать его, если желаешь. Уверяю, он прекрасно тебя поймёт.

— Привет, — всё ещё изумлённая, мямлит Цири, и чёрные глазки-бусинки поворачиваются на звук. — Ого! Значит, он нас слушает?

— Не только слушает, но и может высказать своё мнение в ответ. Врановые способны на весьма богатый словарный запас и даже на простой счёт. Впрочем, этот, как ты видишь, не горит желанием проявлять свои умения. Однако в университете…

— Уни… Это туда ездит Геральт, да? За тобой? Он твой парень?

— Цири, — беззлобно ворчит Геральт, чувствуя, как теплеют от смущения уши.

— М-можно сказать и так, — помявшись, отзывается вампир. — Кхм-м… Что я говорил? Да, в университете на кафедре зоологии обитает ворон, отличающийся исключительным красноречием. Включая ряд крайне цветистых ругательств.

Шуршит дутая курточка, и Цири тянется к ворону поближе, уже позабыв о природе их с Регисом отношений.

— А я тоже знаю ругательства! На букву «б», на букву «п», на букву «с» и на букву «е»! Это дядя Ламберт рассказал!

— Дядя Ламберт получит таких на букву «п», что будет полный «п», — бурчит Геральт, и Регис с силой кусает губы, сдерживая ехидный смех.

— Что ж, дорогая, данные для разведки у тебя неважные. Может, стоило бы переключиться на тактильное общение? Ты не хотела бы его погладить?

Регис на руках с Цири делает с ним что-то, не поддающееся описанию. Каждое движение ворона вампир отслеживает с бдительностью снайпера у прицела, явно гипнотизируя птицу между делом. Поразительная же картина выходит: чудовище охраняет безопасность обыкновенной девчушки куда лучше его самого. Наверное, тогда Геральт и чувствует впервые это, — тёплое ощущение настоящей защиты, которой, оказывается, не хватало.

Он наконец-то обрёл покой. Нет, дом. Место, куда стоит возвращаться, не только в жизни, но и в глубине души, где его всегда будут ждать ласковые объятия и тихие расспросы, забота и сердечное тепло. Дом, на самом деле всегда заключавшийся в одном удивительном создании напротив.

Бежевое пятно среди чёрных птичьих силуэтов, Регис словно светится, естественный и полный жизни, — и, даже если он околдовал его своими вампирьими чарами, это только к лучшему.

— Геральт? Мне нужно отпустить ворона. Ты не поможешь мне?

— Иди-ка сюда, — бормочет Геральт крестной дочери, забирая её к себе, и она тут же начинает канючить:

— Хочу на плечи! Ну пожалуйста, на плечи, Геральт!

Он даже не пытается спорить, просто присаживается, позволяя Цири сесть на его плечи и поднимая её вверх на приличную высоту. Идиллия, да и только. С громким карканьем стая взмывает в воздух, на миг закрывая небо чёрными крыльями. Кажется, будто вместе с ними улетают все пустые переживания прошлых дней, и Геральт долго провожает взглядами их маленькие силуэты.

Если он ещё в чём-то сомневался, то теперь это бессмысленно. Не тогда, когда Регис лучезарно улыбается его малышке Цири, — так, словно это его родная дочь.

***

В тот день Регис, похоже, тоже что-то осознаёт. Неспроста Геральт ловит его на диковинной привычке, прямиком вышедшей из бестиария. Придерживая ворона на локте, вампир едва шевелит губами, явно указывая или приказывая ему, — и, вспорхнув, птица уносится прочь в стальной холод неба, явно двигаясь в определённом направлении.

— Мне померещилось, или ты с ним разговаривал?

— Порой вороны доносят сообщения быстрее мобильной связи, — с извиняющейся улыбкой отвечает Регис. — А мои mamă и tată, увы, страдают некоторой старомодностью в этом плане.

— Значит, ты их предупредил? — с ужасом понимает Геральт, — Обо мне? Док, разве стоило…

— Я не буду принуждать тебя, если ты не готов, — мягко перебивает вампир. — Но мне действительно хотелось бы исполнить каждую из твоих просьб, Геральт. Ты позволишь мне сохранить верность слову?