«Каждый сотрудник — лицо компании», считали в «Пилтовер Инкропорейтед», что выражалось в настоятельной заботе и, если говорить на чистоту, тотальном контроле за внешностью персонала. В массовом сознании давно сложился положительный образ сотрудника Пи-инк — хорошо одетого, прекрасно выглядящего человека с хорошей прической и обязательной широкой улыбкой. Конечно, люди не могли быть идеальны и полностью соответствовать светлому образу, но руководство компании делало все для того, чтобы они к этому стремились. Начиная от выделения дополнительного времени на посещение бесплатных корпоративных спортивных залов и площадок, заканчивая штрафами за несоответствие дресс-коду. Правила распространялись даже на тех сотрудников, должностные обязанности которых не предполагали публичной деятельности или встреч с представителями компаний-партнеров, поэтому в зале можно было встретить сотрудников из всех отделов, даже научников и технарей.

Кейтлин нравилось, что здесь никто не знает ее по имени, и уж тем более не подозревает о ее должности. Всякий раз, когда смутно знакомая по прошлым посещением блондинка с нервным лицом — кажется, она работала в каком-то финансовом департаменте — кивала ей вместо приветствия, или добродушный увалень, ежедневно с девяти до восьми «располагавший к себе» прессу Агломерации, дежурно спрашивал, как у нее дела, она испытывала странное чувство. В конце концов, любая ошибка, совершенная несовершенными телами и мозгами этих людей могла обернуться проблемами для корпорации, а значит — дополнительной работой для Кейтлин. Слишком длинные языки, открытые на мониторах файлы, забытые где ни попадя съемные носители — всем могло стать причиной утечки. Наверное, глядя на них она должна была чувствовать раздражение, но вместо этого приходя сюда всякий раз испытывала смесь ответственности и сопричастности.

Даже вечно царившая здесь громкая суета нисколько не мешала ей заниматься. Хотя бы уже потому, что большую часть посторонних звуков отсекал конфидент-режим гарнитуры, прямо сейчас подключенной по звуковому каналу к вмонтированному в верхнюю панель тренажера телевизору. Кейтлин смотрела новости. Все последнее время она проводила либо в текущей работе, либо в бесконечных поисках и обработке информации по «инциденту», и успела выпасть из хроники мировых событий. Даже сейчас она почти силой заставила себя перестать думать над полученным вчера ночью — или сегодня утром? — данными и хоть ненадолго отвлечься, дать мозгу поискать решение в «фоновом» режиме.

Один сюжет сменялся другим, но большим разнообразием новостей сегодняшняя медиасфера похвастаться не могла. Казалось, вечно бурлящая жизнью Рунтерра взяла паузу, чтобы перевести дух, и целиком погрузилась в события местного масштаба. Целых пять минут эфирного времени было посвящено пропаже известной демассийской спортсменки, Фиоры Лоран.

В верхнем углу экрана висел портрет рапиристки, тогда как по оставшейся площади шла нарезка кадров ее последнего выступления. Сюжет заканчивался вырезкой из интервью, которое Лоран дала после выхода в финал. Гордо вздернутый подбородок, надменный взгляд, нескрываемое презрение в голосе, особенно, когда она говорила о своем последнем сопернике, ведущая рука которого была аугментирована дорогостоящим киберимплантом. Увы, на финальных соревнованиях Фиора так и не появилась. Освещавший историю репортер изо всех сил старался убедить зрителей, что дело попахивает международным скандалом и еще большим ужесточением режима закрытых границ со стороны Демассии.

Картинка сменилась, вместо заполненных народом спортивных трибун — безлюдный горный пейзаж с редкими вышками метеорологических станций. Трансляция велась с горы Таргон, из Международного центра наблюдения за последствиями Катаклизма. Климатологи «солнечной стороны» били тревогу, прогнозировали скорое глобальное изменение климата и розы ветров, угрожавшее всему северу континента взбросами с пораженных территорий, а значит — новыми вспышками дсикриза, и боги знают чего еще. Кейтлин пропустила их сообщение мимо ушей, поскольку оно не было ничем иным, как опровержением очередного доклада их коллег-конкурентов с северного — темного или лунного — склона, которые ровно неделю назад успокоили мировую общественность благоприятным прогнозом.

Мелькнула заставка «культурного» блока новостей. Кейтлин посмотрела начало сюжета про какой-то ультрасовременный блокбастер снятый для просмотра исключительно при полном погружении в сеть. Когда репортер вступил с каким-то экспертом в дискуссию о рентабельности проекта, она отключила питание экрана, и даже не столько потому, что ей стало скучно, сколько из-за того, что таймер обратного отсчета наконец-то округлился четырьмя нулями.

Кейтлин сбросила скорость, еще минуту походила, выравнивая дыхание, и лишь после этого слезла с тренажера. С наслаждением вытерла полотенцем вспотевшие лицо и шею и прошла через зал к питьевому фонтанчику, у которого скопилась небольшая очередь. Вертя в руках пока еще пустой стаканчик, она глянула на улицу сквозь стекло панорамного окна. Взгляд упал на огромный интерактивный билборд, принадлежавший компании, на котором днем и ночью транслировались исключительно рекламные ролики «Пилтовер Инкропорейтед».

Последние кадры рекламы «Пи-инк строй индастриз» растворились в темноте экрана. Замелькали первые кадры одного из социальных роликов, запущенных корпорацией. Видеоряд Кейтлин знала наизусть. Безлюдные, будто выцветшие пустоши, лишенное жизни пространство и непривычные взгляду линии корпуса космического корабля, от которого вдаль тянется цепочка следов. В кадре почти нет движения, кроме одинокой фигуры в скафандре, бредущей через пустошь. Наконец, фигура останавливается, задирает голову в верх, чтобы увидеть над собой на половину занесенное песком здание с характерным шпилем — точь-в-точь таким же, как на штаб-квартире Института Войны. Вот сейчас свет преломится в стекле шлема, и станет видно, что это женщина. Она дотронется до изъеденного временем камня, и…

Кейтлин вдруг осознала, что что-то не так, но лишь когда лицо женщины сменил титр, поняла, что именно: у женщины были усы. Вместо тщательно подобранного солгана экран по диагонали перечеркнула огромная надпись «Лига Дрейвена», в нижнем левом углу красовался логотип — стилизованное лицо с самодовольной усмешкой и длинными усами.

— Вот дерьмо!

Кейтлин обернулась на того, кто озвучил ее собственные мысли. Молодой, смутно знакомый парень смотрел в окно, не в силах отвести взгляд от застывшей на экране надписи. Смесь потрясения и ужаса маской спеклась на его лице. Что-то в мозгу Кейтлин щелкнуло — она узнала его, это был тот самый специалист-безопасник, что пытался отследить слепок-идентификатор украденных в лаборатории файлов.

— Немедленно сообщи Джонсону, — легко перейдя на приказной тон, сказала она.

Командные нотки в ее голосе подействовали на парня отрезвляюще. Взгляд размазался, на гарнитуре вспыхнуло сразу два сигнальных огонька — он уже связывался с шефом. Кейтлин снова глянула сквозь стекло — ролик пошел на второй круг — и покачала головой. Билборд заражен вирусной рекламой «Лиги Дрейвена» — самой популярной, отвратительной и навязчивой из группы компаний «Ноксус Интретеймент». Это само по себе было пощечиной для корпорации, но если зараженный билборд хоть как-то связан с сетью и вирус проскользнет туда — это будет грандиозный провал внешней безопасности.

Взгляд специалиста снова обрел ясность, сфокусировался на Кейтлин. Парень вздрогнул — похоже, он только сейчас ее узнал.

— Что он сказал?

— Отдел поднят по тревоге, сейчас начнут принимать меры.

В подтверждение его слов билборд за окном погас. Парень все еще мялся на месте, не в силах сообразить, должен ли он бежать обратно на рабочее место или уже сделал все, что мог.

— Можешь не торопиться, — подсказала ему Кейтлин. — Тут счет на секунды идет. Пока ты доберешься до сорок пятого, будет слишком поздно вводить тебя в курс дела.

— Точно. А вы-то откуда знаете?