— И разрушить мою страну.

— Спасти твою страну. Конечно, ты думаешь, что это не может принести ничего, кроме вреда….

Люкс посмотрела ему в глаза. То, что предлагал Эзреаль могло сработать — она прекрасно знала, как велико недовольство, что почти никто, кроме разве что молодой аристократии, выросшей после наступления эры изоляции, не верит властям. Но революция была… немыслимой. Да, Люкс совершила преступление, сбежав из страны, но это совсем не то же самое, что разрушить все, к чему она привыкла, пойти против всего, чему ее учили и что было и навсегда останется частью ее личности? Пойти против семьи? Она представила непонимание на лицах родителей и друзей, ненависть в глазах брата.

Ненависть — и презрение.

Она не могла решать за всех. Не в ее праве было делать такой выбор. Мелькали картинки на экране, мелькали воспоминания в голове: белый город, гордая башня, будто выточенная из слоновой кости, парады на главной площади — на День Основания, День Рождения Короля и Первый день Спасения, Гарен в парадной форме Бесстрашного Авангарада, принц Джарван, запросто появлявшийся в их доме, балы и приемы, которые устраивала семья, значок с профилем Лайтшильда Основателя, который Люкс хранила до сих пор, хотя девочка, которая гордилась тем, что ей его вручили давно уже превратилась в преступницу, ежедневно нарушающую закон о сети.

Но было и другое — постоянное давление, которое чувствовали даже они, аристократы, вечная слежка друг за другом, программа отбора одаренных детей — по всей стране, без права отказаться от участия, истории о черных машинах, приезжающих под утро, разговоры о трудовых лагерях на юге страны и шахтах в районе великого рубежа, куда отправляли любого, кто хоть раз нарушил закон, всегда правильные новости — и всем известное недовольство низших классов, которым все выше и выше поднимали нормы выработки, постоянные проблемы с распределением продуктов и вещей, постоянное недовольство, постоянное горе.

— Я видела Агломерацию, — сказала Люкс. — Пусть и не ту, что ты хотел мне показать, но… Ты прав. Это должно случиться и я… я сделаю, все что нужно. Я хочу освободить Демасию.

========== 29/09/25 Z-сектор ==========

29/09/25 Z-сектор

— Так и думал, что найду тебя именно здесь.

Ясуо даже не вздрогнул — он давно заслышал приближающие шаги, и знал, кто именно стоит за его спиной.

Ари позвонила на следующий день. Не скрывая удивления в голосе сказала, что ей удалось все устроить, передала время и место, ни словом, ни интонацией не намекнув на то, что между ними произошло. Ясуо тогда испытал странную смесь облегчения, благодарности и сожаления. Сбросив вызов, он отставил в сторону недопитую бутылку, потом подумал и вовсе выкинул ее в открытую дверь контейнера, вызвав вялое возмущение живущих внизу соседей. Он знал, что предстоящая встреча потребует от него много сил, и нужно как следует к ней подготовиться. Выбрался на крышу и провел остаток ночи за медитаций, а теперь радовался, чувствуя внутри себя небывалые уверенность и покой.

Коснувшись сжатыми ладонями лба, он поджег палочку благовоний, укрепил ее в курильнице и только после этого встал.

— Разве не потому ты назначил встречу на кладбище, — не оборачиваясь, спросил он. — Хотел, чтобы я пришел на его могилу?

— Это нужно не мне.

— В последнее время все только и говорят, что мне нужно.

— Может, имеет смысл прислушаться еще раз?

Ясуо развернулся — быстро, порывисто — и оказался лицом к лицу с мастером Шеном. Несмотря на высокий ранг в иерархии семьи, «следящий за равновесием» был довольно молод, всего на несколько лет старше самого Ясуо. Когда-то людям в его должности предписывалось скрывать лицо, но уже многие годы назад это ограничение себя изжило. В какой-то степени это пошло традиции только пользу: «следящий» обязан был в любой ситуации сохранять хладнокровие, быть отстраненным и беспристрастном, и обнаженное лицо, лишенное даже призрачной защиты маски, должно было демонстрировать высшую степень спокойствия. Мастер Шен был образцовым смотрящим в глазах всей Семьи — кроме одного человека: именно от него Ясуо узнал, как хрупко понятие справедливости.

— Почему вы отказали ему в этом? — Ясуо коротко дернул головой в сторону могильного камня, с которого смотрело навсегда застывшее в улыбке лицо Змея.

— Мы воздадим ему должные почести, — пообещал мастер Шен, спокойно выдерживая взгляд мертвых глаз. — Но сперва мы должны разобраться в причинах его смерти. И если потребуется — отомстить.

Ясуо склонил голову. Рука привычно потянулась к поясу, но вместо рукояти меча сгребла лишь воздух: чтя традиции, он явился на встречу без своего оружия.

— Это — причина по которой я просил о встрече с тобой. Я хочу свершить месть за Йи.

— Даже если бы мы знали, кто его убил, — медленно сказал Шен. — С чего ты взял, что я позволил бы тебе принять бремя мести? Ты опозорил себя, ты больше не член Семьи, ты изгнанник. Это — честь, о которой у тебя нет даже права просить.

— Верно, — глухо выдохнул Ясуо. — И все же, ты здесь. Ты знал, что я буду просить об этом, и все равно пришел.

Шен покачал головой.

— Я уважаю твою смелость, Ясуо, и твою преданность Йи. Ты далеко зашел, чтобы оказаться здесь, ты не побоялся сунуть голову в пасть кобре, пришел сюда, зная, что вместо встречи со мной тебя могут просто убить — но все это ничего не меняет. Это не искупает твоей вины. Ты поступил против традиции, твое наказание справедливо. Ты не имеешь права просить.

— Мастер Шен, но что если я исправлю свою ошибку?

Все еще не поднимая головы, Ясуо запустил руку под край одежды. Медленно, чтобы не вызвать резким движением ненужных подозрений, вытащил что-то из-за пояса и протянул вперед на открытой ладони.

— Ты его сохранил, — голос «следящего за равновесием» звучал ровно, но Ясуо готов был поклясться, что в нем сквозит призрак удивления. Вместо ответа он только еще ниже опустил голову, по прежнему держа на ладони ритуальный кинжал.

— Я прошу тебя о праве свершить месть за Йи, — упрямо повторил он. — После чего я совершу то, что должен был сделать еще давно.

— Это искупит твой позор, — Шен, тоже превратившийся в неподвижную статую, медленно кивнул. — Смерть Йи стала утратой для всей Семьи, но я знаю, что ты потерял больше, чем кто-либо иной. Но я не имею права решать один. Другие «смотрящие»…

— …послушаются тебя, — упрямо сказал Ясуо. — Никто не смеет оспаривать твои решения.

— Кроме тебя.

— И вот я здесь.

— Верно.

Мастер Шен надолго замолчал. Ясуо молча ждал, когда он примет решение. Белые ленточки, привязанные к ветвям дерева, трепетали и бились на ветру.

— Хорошо, Ясуо, воин семьи Чен. Клянись, что с этого дня ты пойдешь по пути мести и не будешь знать покоя до тех пор, пока не заплатишь на смерть нашего брата Йи.

— Клянусь.

— Клянись, что если идя по пути мести, ты узнаешь, что наш брат Йи потерял честь, ты не станешь этого скрывать и не воздашь ему почести, которых он будет более не достоин.

Голос Ясуо не дрогнул:

— Клянусь.

— Клянись, что дойдя до конца по пути мести, ты искупишь старые грехи так, как должно и уйдешь с честью.

Сказать это оказалось проще всего:

— Клянусь.

— Оставь себе этот кинжал, — сказал мастер Шен. — Носи его рядом с сердцем, как напоминание о том, что должен сделать.

Ясуо коротко поклонился.

— Я сделаю все, как должно.

— Тебе снова разрешено появляться во владениях Семьи, я отдам необходимые распоряжения. Но не думай, что это остановит тех, кто все еще желает тебе смерти.

— Я не боюсь. Могу я спросить, что вам удалось узнать?

— Не так много. Мы видели как это случилось — камера в квартире Йи все записала — но убийца использовал звездную пыль, и вместо его лица на кадрах остались только помехи. Мы и тебя видели — вот почему я тебя не обвиняю. Но кто бы его ни убил, это не один из нас: мастер Акали и мастер Кеннен подтвердили что мир между Семьями нерушим. Они проводят свои расследования, чтобы проверить…