— Это просто глупо, Ви, — прямо говорит он. — Даже будь у тебя настоящий план, я бы все равно отказался.

— Понятно.

Ви оседает, как будто из ее тела разом исчезли все кости и сползает на дно ванной; говорит, глядя в потолок:

— Я понимаю, правда. Я просто думала, все это время… я верила, что ты правда считаешь, что я это я, настоящая, а не… Я понимаю, да, теперь я понимаю.

Собственное лицо, все еще покрытое пеной для бритья, кажется Горо глупым до невозможности. Все правильно: он дурак, причем дурак высшей пробы, со звездочкой за старательность.

— Дело не в этом, Ви.

Слова не работают: Ви поджимает ноги, обхватывает их руками, будто хочет сжаться в одну точку. Горо садится на край ванны — заживающая рана отдается тупой болью в боку — и осторожно кладет ладонь ей на коленку. Он ждет, что Ви отстранится, но она не двигается, а значит, все-таки готова его выслушать.

— Прости, — заново начинает Горо. — Я неправильно выразился. Не скажу, что мне очень хочется становиться…

— Постчеловеком, — подсказывает Ви. — В сети прочитала недавно. Понравилось, как звучит.

— Постчеловеком, — послушно повторяет Горо. — В твоей форме существования нет ничего плохого, неправильного и тем более ненастоящего. Я… на самом деле много думал об этом, еще до того, как ты вернулась.

Коленка под ладонью едва заметно дергается, но остается на месте, и Горо продолжает:

— Ты это ты. Я не сомневался… — слова застывают на языке, а перед глазами встает темный экран потолка, на котором одно за другим возникают лица “возвращенцев”, чьи интервью и дела Горо изучал с маниакальной дотошностью; фарфоровая кукла с чужим лицом и глазами Ви смотрит сквозь плексиглас капсулы, безжизненная, безучастная, неживая; красное зарево кленов горит за спиной Ханако-сама, ее подбородок вздернут, но золотые пальцы нервно сжаты, а рукава фурисодэ свисают к земле, как перебитые крылья…

— Я знал что это ты, с тех пор, как впервые увидел, — теперь слова даются легко потому что Горо говорит правду. — С того дня, когда тебя привезли из клиники, и я посмотрел тебе в глаза. Ничего не изменилось, и не изменится, не важно, что с нами случится и где мы окажемся. Не могу сказать, что в Найт-сити мы в безопасности, но какое-то время у нас есть…

Ви смеется, хрипло и горько, и Горо замолкает.

— Забавно, что ты это сказал, — наконец говорит она. — Время. Нет у нас времени, Горо, ты умираешь.

Наверное, он ослышался.

— Я… что?

— Умираешь, — повторяет Ви. — Все умирают, понимаешь? Просто кто-то быстрее, а кто-то медленнее, как я. А время — его всегда мало.

Горо качает головой, потом осторожно берет ее ладони в свои.

— Ты права, — мягко говорит он. — Ты права: сколько бы ни было времени, его всегда будет мало. И даже если мы рискнем и выиграем — что потом? Когда и твое время закончится?

— Что-нибудь придумаем, — улыбка у Ви кривая и невеселая. — Мы справимся.

— Допустим. Возможно, нам повезет, возможно, больше одного раза. И что дальше?

— Я…

Горо чуть сжимает пальцы, показывая, что он еще не закончил, и Ви замолкает.

— Ты так и будешь гнаться за временем? Сколько минут стоят жизни, Ви? Сколько часов, дней, лет?

— Что?…

— Однажды кто-нибудь ошибется. Либо ты, либо я, либо кто-то из тех, кто окажется рядом с нами. Скольких жизней стоит лишнее время, Ви?

Вместо ответа она подается вперед и утыкается лбом ему в бедро.

— Блядь, — ее дыхание обжигает кожу даже через ткань. — Ты сейчас это сказал, а у меня как будто по могиле кто-то прошел… Знаешь, как из другой жизни что-то. Черт. Не слушай меня, я чушь несу какую-то. Я просто боюсь, понимаешь?

— Да, — Горо кивает, хотя его сейчас может видеть разве что его отражение. — Потому что я тоже боюсь тебя потерять. И поэтому я говорю: нет. Это не стоит риска.

— Только попробуй, — не слишком внятно бормочет Ви. — Только попробуй снова сказать, что я хрупкая — и я тебе руку сломаю.

— Ты этого не сделаешь, — говорит Горо, и прежде, чем Ви успевает возмутиться, добавляет. — Это технически невозможно, если не веришь мне — спроси Виктора, у него есть все наши спецификации.

Ви отстраняется, и смотрит на него с таким интересом, что Горо понимает: она спросит. И про руку, и про что-нибудь еще, и он сам только что вложил эту дурную мысль ей в голову. Но это не так уж важно, потому теперь Ви улыбается, и на этот раз улыбка у нее искренняя.

Настоящая.

— Я бы тебя поцеловала сейчас, но-о-о, — палец Ви описывает в воздухе круг. — Но у тебя все лицо в пене.

Горо хмурится и трогает свою правую щеку, потом быстро выбрасывает руку вперед. Ви не успевает уклониться самую малость и белая полоса остается у нее на скуле.

— Вот ты задница!

— Ты сама виновата, — непреклонно говорит Горо. — Ты могла подождать, когда я закончу.

— Нет, не могла, это очень серьезный разговор, нельзя было его откладывать, — Ви внимательно смотрит на свой палец, ни за что пострадавший в бесполезной попытке очистить пену. Потом вытирает его о другую скулу, и скалится, как десантник в дешевом боевике. — Вот теперь можно и космическую станцию штурмовать.

Горо не верит своим ушам.

— Мне казалось, мы все обсудили, и оба согласились с тем, что ненужный риск…

— Да нет никакого риска, ну, — Ви легонько хлопает ладонями по бортику ванной. — Ты бы знал, если бы дослушал. Иди, разбирайся со своим лицом, а я пока расскажу. Уверена, ты передумаешь.

— Не передумаю.

— Да дай ты мне шанс!

Ви толкает Горо кулаком в плечо, совсем слабо, но он старательно изображает, что этот “удар” заставил его пошатнуться. В чем-то она права: лицо действительно надо привести в порядок.

— Хорошо, — он встает. — Я тебя выслушаю, но ответь на один вопрос. Ты понимаешь, что без второго этапа, этот… бэкап не имеет смысла?

— Это еще почему?

— Потому что, — Горо отворачивается, рассматривая левую щеку пока Ви снова буравит его спину напряженным взглядом. — Потому что как только процедура будет закончена, я и моя энграмма перестанем быть идентичными друг другу. Я буду жить дальше, с каждым днем все больше и больше меняясь. Так что в день, когда она тебе понадобится, это буду сегодняшний я, а не тот, кого ты потеряешь.

— И что? Если ты умрешь, а у меня даже бэкапа не будет — что мне останется?

— Воспоминания, — отвечает Горо, промывая бритву. — Как и у всех нормальных людей.

— В жопу воспоминания! И нормальных людей тоже в жопу!

Ви молчит с минуту, а потом говорит, так тихо, что ее едва слышно за шумом воды:

— Я ненавижу смерть, Горо. Терпеть ее не могу, бесит, просто пиздец. Я умирала, мне не понравилось. Нет там ничего, никакого света в конце туннеля, только темнота.

— Ви…

— Послушай меня, ладно? План, может, и не самый простой, но надежный, там просто нечему пойти не так.

Горо уверен: что бы Ви ни сказала, это не заставит его изменить решение. Но если ей от этого станет легче…

— Я тебя слушаю, — наконец соглашается он.

Ви у него за спиной победно вскидывает руку, потом выбирается из ванны и садится на бортик.

— Самое главное, — говорит она. — Это не проебаться. Легенда такая: ты клиент, какой-то супербогатый японский говнюк, а я — твоя сопровождающая от Арасаки. У нас будет все: документы, билеты на шаттл. Рейч даже разрешение на выемку энграммы достанет.

— Просто так? — спрашивает Горо; левая сторона его лица, наконец, в порядке, и можно заняться правой.

— Ну конечно, нет, — энтузиазм Ви слегка тускнеет, но не надолго. — Но мы договорились… Вернее, это Рейчел и Вако договорились, но результат тот же — все потом, когда закончим операцию.

Ви молчит так долго, что Горо сам переспрашивает:

— Это все?

— Ну да, — она пожимает плечами. — Я же говорю, там нечему пойти не так. Вошли, получили данные, вышли.

В голове сам собой начинает складываться список того, что в супер-надежном плане Ви может пойти не так, но спрашивает Горо о самом очевидном: