Ви выжимает волосы и выбирается из ванной.

Закрывать заказы от Тэнг вовсе не сложно. Она редко выставляет особые условия, так что обычно все проходит быстро и гладко. К тому же — Ви создана для этого, буквально. Выходит даже лучше, чем раньше: хром может делать то, на что плоть была не способна.

В том-то и проблема: слишком легко увлечься, слишком легко поверить в то, что она крута и неуязвима… и утратить контроль. Поэтому Ви каждый раз проверяет, чтобы ее сенсорика всегда была выставлена на нормальный уровень, и не отключает показания от болевых даже когда ранена.

Ви проводит ладонью по зеркалу, и прежде чем оно снова запотевает успевает поймать в отражении свой взгляд.

— Не выебывайся, — уже привычно говорит она самой себе. — Не выебывайся, Ви, представь что ты хрупкая, ну.

Ей не нравится врать, не нравится прятаться, но другого выхода она не видит. Горо и так приходится решать большую часть проблем, с Когтями проще и быстрее разобраться самой. Рассказывать про заказы тем более не стоит — он будет беспокоиться.

Ви гасит свет и выскальзывает из ванной. Горо не просыпается, ни когда она забирается под одеяло, ни когда целует его в плечо, так что Ви привычно устраивается рядом, просовывает свою руку под его и закрывает глаза.

И понимает: что-то не так.

Ощущение мимолетное, едва заметное, но от него пробирает холодом. Ви задерживает дыхание пока ее ладонь скользит обратно по коже Горо и прикусывает губу, когда нащупывает его — тонкий шов на границе кожи и реалскина.

И только тогда до нее доходит, что Горо вовсе не спит.

— Откуда? — Ви говорит тихо, на грани шепота, но ее голос все равно звучит напряженно. — На кухне порезался? С курьером подрался? Клиент палочкой пырнул?

Ви понимает, что несет полную ерунду, она заставляет себя заткнуться и выдохнуть прежде, чем еще раз спросить:

— Откуда заплатка, Горо?

Он не опускается до вранья:

— Животные.

Ви отдергивает руку и резко садится. Тянет Горо за плечо, вынуждая лечь на спину, и отводит глаза почти сразу, как их взгляды встречаются. Кусок реалскина, прикрывающий рану, прилегает плотно — если не знать, ни за что не заметишь. Ви сходу догадывается, чья это работа.

— Вик, — это не вопрос. — И ничего мне не сказал, засранец.

— Он или я?

— Оба!

Вспышка света бьет по глазам, и Ви раздраженно шипит. Оптика перестраивается почти мгновенно, и когда Ви убирает руки от лица, то понимает — Горо всего-то навсего включил прикроватную лампу. Выходит, Ви перешла на сверхчувствительный режим, и сама не заметила.

— Ничего страшного не случилось, — спокойно замечает Горо. — Незачем злиться.

— Я не…

— Ты злишься.

— Злюсь, — неохотно признается Ви. — Имею право. Животные? Какого черта ты к ним вообще полез?

Она хочет услышать что-нибудь вроде «я ни к кому не лез, на меня напали», но Горо предельно честен:

— Я выполнял заказ.

Всего одна фраза — и хромовый позвоночник Ви превращается в желе, а под ребрами противно скребет. Горо не дает ей шанса что-то сказать — кладет ладонь на плечо и замечает:

— Как и ты.

Света лампы достаточно, чтобы ясно видеть тонкую полоску псевдошрама под его пальцами — дергаться поздно, Ви поймана с поличным. Она наконец смотрит ему в глаза, и Горо не отводит взгляд.

— Так ты знал?

— Я надеялся, что ошибаюсь.

— И давно? — спрашивает Ви и тут же мотает головой. — Не в смысле, давно ли ты догадался. В смысле, заказы. И кто твой фиксер, Вакако? Конечно, она, кто еще? И тоже ничего не сказала. Кому вообще можно верить в этом городе…

— Ви.

— …если самые близкие люди не говорят мне, что происходит?

— Как и ты им, — ладонь Горо скользит вверх по ее плечу, пока не ложится на шею. — Прости, было плохо с деньгами, и я попытался… решить проблему. Было глупо скрывать.

— Вот именно, — Ви хмурится, изо всех сил сопротивляясь простой магии его прикосновения. — И сама идея дурацкая, и ты…

Горо убирает руку, и Ви почти сразу же жалеет о своих словах. Она тянется к нему, но ее пальцы застывают в воздухе, когда Горо говорит:

— Я рассчитывал услышать: «Прости, я тоже не должна была врать.»

— Да, да, ты прав, — поспешно соглашается Ви. — Я тут тоже не молодец, просто… Я — совершенно другое дело, ты ведь понимаешь.

— Почему это?

— Потому что мне это ничего не стоит? Потому что я в отличие от тебя ничем не рискую?

— Ты…

— Нет, — Ви опускает руку ему на грудь. — Дай мне договорить. Я знаю, ты не любишь об этом вспоминать, но я все-таки сраный борг, причем борг, заточенный на убийство. Я могу выкосить гнездо мусорщиков в одиночку, могу надрать жопы несостоявшимся коллегам из Арасаки, могу выйти против отделения Макс-така…

— Но не можешь выиграть у меня три спарринга из пяти, — напоминает Горо.

— Вообще-то могу, — Ви по своему голосу слышит, что снова заводится. — Иногда.

— Очень редко.

— Да какая разница?! Какая разница, что ты лучше меня, если ты можешь умереть, а я нет?

Только услышав свои же слова Ви понимает, что это — настоящая причина, почему она злится.

Горо отличный боец; Ви испытала это на собственной шкуре — правую руку простреливает фантомной болью от воспоминания. Но какой в этом толк, если любая ошибка может стать для него последней? Сегодня его ранили, но он смог добраться до рипера. Что, если в следующий раз он не успеет?

— Ты можешь умереть, — повторяет она, уже тише. — Ты хоть понимаешь?

Это очень, очень глупый вопрос.

Но одна лишь возможность того, что Горо может умереть, здесь, сейчас, когда все опасности остались позади, настолько несправедлива, что Ви начинает трясти. Она не думала об этом, а теперь ей кажется — их в комнате трое: он, она, и его смерть. Неизбежная и неотвратимая, ведь если не кулак Животного или случайная пуля, то рано или поздно его заберет время, а Ви — с ее механическим телом, с ее свежим, всего три года как из банки мозгом, — будет жить еще долго.

Осознание собственного почти что бессмертия и его болезненной смертности — это незнакомая территория, где все ново и непривычно. Ви там не нравится, и она сбегает в место, которое знает хорошо: его карта нарисована шрамами на коже Горо, Ви выучила ее наизусть и может ориентироваться с закрытыми глазами. Она ищет убежища в тепле его рук, но Горо сжимает ее запястья мягко, но требовательно, и спрашивает:

— Скольких ты убила?

— Какая разница? — Ви растерянно моргает. — Они же никто, Мусорщики…

— Скольких, Ви?

— Двоих точно, остальные… ну, как повезет.

— Сегодня, — Горо не спрашивает. — А до этого?

— Да не знаю я! — Ви подается назад, но Горо не отпускает ее руки, а вырываться она не хочет. — И я не понимаю, в чем дело. Это не первый раз, когда я убиваю, и не последний.

Горо закрывает глаза и молчит несколько секунд прежде, чем сказать:

— Ты не права, Ви.

— А?

— Ты не права в том, что заказы тебе ничего не стоят, — он проводит пальцами вдоль линий, под которыми скрываются ее клинки. — Да, тебя сложно убить, но это не значит, что ты не можешь пострадать. То, что случилось на прошлой неделе…

— Больше не повторится, — перебивает его Ви, и тут же передергивает плечами. — Это… Совсем не обязательно, что это как-то связано. Я просто устала имитировать жизнь, понимаешь? Есть, пить, спать… на самом деле мне это не нужно. Вот и мне показалось, что это глупо, но больше не кажется. Я в порядке.

— Пока, — Горо чуть сжимает пальцы, и Ви проглатывает свое возражение. — Ты была на грани. Твое тело сделано из хрома, но ты, сама ты, очень хрупкая.

Ви говорила это себе столько раз, но сейчас те же самые слова звучат совершенно иначе. Потому что одно дело — убеждать себя в чем-то, и совсем другое слышать то же самое от кого-то, кто действительно в это верит.

— Хрупкая, — она пытается засмеяться, но из горла вырывается какой-то жалкий хрип. — Горо, да я даже не думаю о них. Это что-то другое, правда, мне плевать на всех этих Мусорщиков и прочую шваль. Убили и забыли, ну!