Петербургски серая погода.
Солнца нет. Его не нужно прятать
Дымчатым курчавящимся водам.
Дождь идет. Но мы не виноваты.
Мы не виноваты в серых лицах
Наших женщин, в жестах анемичных…
Голубь тоже сер, а эта птица —
Символ улиц северо-столичных.
Светит люстра. Кот на батарее.
Голова, приникшая к подушке.
Это ничего, что мы стареем.
Хуже – если мучимся удушьем.
Будто бы испачканная кожа.
Седина. Оплывшие фигуры.
Будущее меньше нас тревожит,
Чем чужих квартир архитектура.
Петербургски медленные речи.
Паутина пыли под диваном.
Вскидывает руки человечек
В глубине дрожащего экрана.
Шелестят газеты. В сизой вазе
Сохнут трехрублевые мимозы.
Опуская ноги в теплый тазик,
Наши мысли погружаем в грезы.
Барахлит кишечник. Плохо с сердцем;
Отраженье книг на стеклах потных.
«Не клади в жаркое столько перца. Вредно…»
Завтра снова на работу.
Спи, мой Город! Мой многоэтажный
Лабиринт колючих коридоров,
Ешь, люби, захлебывайся кашлем,
Мой великолепно нищий Город,
Я тебя не выдам! И не брошу!
Ненавижу суетную праздность,
Но тебе – прощаю. Ты хороший.
Просто ты устал…
На стенах грязных
Темные неровные потеки.
Снова дождь по переулкам бродит.
Иногда мы чересчур жестоки.
Не нарочно. Просто – так выходит.
Петербургски сумрачные мысли.
Паутинка от волнений зряшных.
Облака над крышами нависли.
В проходных дворах бывает страшно.
Ломтик неба смотрится иначе
Сквозь переплетенье тонких веток.
Мы смеемся редко, чаще – плачем.
Но зато как радуемся свету!
Мерзость. Теплая водица.
Человечек с клювом птицы…
Черт-те-что такое снится!
Надо б форточку закрыть.
Надо б встать, да зябко что-то.
Надо! Скоро на работу!
Снятся всякие уроды!..
– Ва-ау! Грам-м! Однако, прыть!
Шалый бег: пой ветер в ухо.
В чаще кто-то ухнул глухо,
В небе звездочка потухла.
До нее ли! Шорох, треск,
Хруст, сопенье. Сучья, листья
Чавкают. Побежкой лисьей
Ночь навстречу. И дались ей
Эти дырки!
На холмы
Небо смотрит глазом круглым
Звезд расплывшиеся угли.
Лекарь помер от чумы.
Дремлет пес, забившись в угол.
Оторвали ногу кукле.
Спит ребенок на полу.
Тараканы – по столу.
В дырку фортки лезет лихо.
– На-ка в зубы! Что, притихло?
Так-то!
След на грядке рыхлой.
Муха, рысью, по стеклу.
Спи ты!
В нише паутина…
Нищий, что ли? Вот скотина!
Обождал бы до утра!
Ан, светает? Знать, пора
Просыпаться…
Мысли – теркой.
Спрыгнул на ковер потертый
Человечек: «Жив? А зря!
Толку – чуть. Лежишь, как мертвый,
Только мысли – вскачь…»
В обертку
От конфеты ткнулся твердый
Жесткий палец фонаря:
«?»
Дядька съел! Конфета «Тузик».
Слышь, фонарь, ты мне – союзник?
Значит, будем заодно?
Муха тычется в окно…
Человечек с клювом птичьим
Скинул с лапки рукавичку,
Почесался неприлично…
– Брысь! – Смеется:
– «Что, знобит?»
Пес зашелся на цепи.
– Все в порядке, детка, спи1
– Слышь, собаку отзови!
– Сами – кто?
– Свои, свои!
Цепь следов на огороде…
– По ночам свои не ходят!
– Заблудились. Леший водит.
Дай водицы-то испить!
– Обождите. Так и быть,
Дам. А после – уходите.
Стойте! Стойте, где стоите!
Доведете до греха!
Сверху сыплется труха.
Или грезится? Ан, близко,
В низком кресле, толстый, лысый,
А глаза, как у птенца…
Отвори-ка дверь, пацан!
Долго здесь еще стоять нам?
Батька? Вот он. Плохо батьке.
Верно, сердце подвело…
Пятна темные в траве.
Копошатся муравьи.
– Аль, не слышишь – отвори!
Есть такое ремесло.
Называется: «поэт».
Просто выжил – повезло.
Счастлив – чудо…
Сквозь стекло
Слабо теплится рассвет.
Человечка больше нет.
