– Насколько я понимаю, вы даже назначили за него цену.
Дюпре коротко рассмеялся и подтолкнул Жюльетту пистолетом к большой столовой слева от вестибюля.
– Какая ты умная девочка! Да, я не мог пережить нашей разлуки, не попытавшись вернуть тебя себе. Скажи-ка, как звали ту крошку, что сбежала вместе с тобой?
Жюльетта не отозвалась.
– Верность. Какая великолепная добродетель! Однако я, знаешь ли, все равно найду ее. Она обронила безделушку со своим прекрасным портретом.
– Медальон?
– Я лишь недавно обнаружил миниатюру, однако, возвратившись, найду ей хорошее применение.
Они вошли в столовую. Жюльетта помедлила на пороге. Эту комнату она едва помнила. Они с матерью провели здесь всего несколько месяцев, и девочку всегда кормили наверху в детской. Длинный поблескивающий стол красного дерева с тонкой замысловатой резьбой в виде цветочного рисунка и двадцать стульев из красного дерева, обитых алой парчой. В одном конце стоял прекрасный буфет красного дерева, а между двумя дверями, выходившими на веранду, находился сундук, покрытый той же резьбой, что и стол.
– Не правда ли, великолепная комната? – Дюпре подтолкнул Жюльетту. – Я провел здесь много счастливых часов. – Он поставил фонарь на стол и распахнул двери. – Иди сюда. Давай посмотрим на чудесный вид города. – Дюпре вытащил девушку на веранду, поставил перед низкой балюстрадой. Огни Андорры мерцали где-то метрах в шестидесяти внизу.
– Где моя мать?
Дюпре улыбнулся Жюльетте.
– Разве ты не слышишь ее? Прислушайся.
Шелестел только ветер, запутавшийся в соснах, росших на холме.
Нет, шелест доносился не от деревьев, а из столовой. Жюльетта медленно повернула голову.
– Да, – негромко произнес Дюпре. – Она ждет тебя. – Его рука сомкнулась на плече девушки и подтолкнула ее снова к столовой. – А теперь пусть тебя ведет твой слух.
Шелест раздался снова – громче, ближе.
Из покрытого замысловатой резьбой сундука!
В мерцающем свете свечи сундук длиной в полтора метра и высотой более метра поблескивал темной красотой красного дерева.
Шелест прозвучал снова – словно падали осенние листья, гонимые ветром.
– Открой его. – Глаза Дюпре были прикованы к лицу Жюльетты. – Она ждет.
Жюльетта сглотнула слюну, ноги ее налились свинцовой тяжестью. Еле передвигаясь, она остановилась перед сундуком.
Шелест раздался снова.
Дюпре угрожающе поднял пистолет.
Жюльетта медленно наклонилась, подняла крышку.
И пронзительно закричала.
И с грохотом захлопнула крышку.
– Какого… – Полузадушенный крик Дюпре за спиной Жюльетты вывел ее из страшного оцепенения, в которое ее повергло то, что она только что увидела. Жюльетта повернулась как раз в тот момент, когда Жан-Марк, схватив Дюпре за горло, выволок его через открытую дверь на веранду.
Глаза Дюпре вылезали из орбит – он силился обрести дыхание. Жан-Марк еще крепче стиснул его горло и выбил пистолет из слабеющей руки Дюпре.
– Я видел тебя в Конвенте. Ты Андреас. Я тебя запомню. Я не забуду… – Дюпре еще пытался угрожать Жан-Марку.
– Вспоминай меня в аду. – Прижав пистолет к боку Дюпре, он нажал на курок.
Дюпре взвыл.
Жюльетта содрогнулась. Она никогда не слышала такого крика – тонкого, пронзительного, воющего, исторгнутого из самых глубин раненой плоти. Крика ярости, бешенства, разочарования и боли.
Жан-Марк поднял Дюпре над балюстрадой и перебросил его через нее.
Жюльетта медленно подошла к перилам и посмотрела вниз. Дюпре лежал безмолвный и неподвижный на скалистом склоне метрах в десяти под ними.
– Он мертв? – запинаясь, спросила девушка.
– Если и нет, то скоро умрет. Из него хлестала кровь, как из недорезанной свиньи, а этого падения достаточно, чтобы убить любого человека.
– Он не человек, он чудовище. – Жюльетта закрыла глаза. – Я узнала это еще в аббатстве…
– В аббатстве?
– Это был Дюпре.
– Я так и чувствовал, что узнаю его. Должно быть, его послал Марат.
Жюльетта открыла глаза.
– Моя мать – в том сундуке.
– Я боялся этого и хотел вас уберечь от страданий. Я спрятался рядом с домом, когда он притащил вас сюда. – Жан-Марк вдруг притянул к себе дрожащую Жюльетту. – Девочка моя. Я не мог стрелять в него, он держал тебя под пистолетом. Пришлось ждать, пока его что-нибудь отвлечет.
Жюльетта прижалась к нему. Ужас холодом студил ее тело и душу. Она вздрагивала и безуспешно пыталась справиться с губами. Они ее не слушались.
– Он хотел, чтобы я увидела ее, – все-таки выговорила она.
Жан-Марк ласково гладил ее по плечам.
– Ш-ш-ш. Девочка, родная. Я с тобой. Я позабочусь о тебе.
– Она всегда была так красива. А теперь она совсем другая… – Жюльетту непроизвольно трясло. – Она лежит в том сундуке. Она голая, и по ней ползают змеи и тараканы. Они у нее в волосах, во рту…
– Матерь Божия! – Жан-Марк крепко прижал к себе девушку, словно хотел защитить от пережитого ужаса, а потом ласково отстранил. – С вами ничего не случится, если я оставлю вас на минутку?
Жюльетта открыла глаза.
– Куда вы идете?
– К вашей матери. – Он повернулся и пошел в столовую.
Жюльетта вцепилась руками в шершавые камни балюстрады, когда услышала, как снова открывается сундук. Донеслось проклятие Жан-Марка, потом шелест, какие-то звуки.
Через десять минут Жан-Марк вернулся на веранду.
– Идемте со мной.
Жюльетта позволила провести себя через дом вверх по лестнице.
– Куда мы идем?
Жан-Марк открыл дверь комнаты.
– Я хочу, чтобы вы взглянули на свою мать и простились с ней.
– Нет! – Девушка сделала попытку вырваться. – Только не это! Я не…
Жан-Марк втолкнул ее в комнату и придержал за плечи.
– Проклятие, я не желаю, чтобы вы запомнили ее лежащей в сундуке на всю оставшуюся жизнь! У вас сейчас и так хватает жутких воспоминаний.
Ее мать лежала на кровати, накрытая белой шелковой простыней. Ее глаза и рот были закрыты, лицо хранило спокойное выражение. Она наверняка жаждала смерти в эти последние дни, тупо подумала Жюльетта.
– Как она умерла? Змеи?
– Змеи были безвредны, – отозвался Жан-Марк. – Дюпре заколол ее.
– О! – Жюльетта должна была что-то сделать, но не могла вспомнить, что именно. – Да. Похороны. Мне придется пойти к священнику и договориться…
– Нет, – возразил Жан-Марк. – Нельзя, чтобы нас здесь обнаружили. Уже сам факт, что мы французы, наведет их на мысль под любым предлогом бросить нас в тюрьму. Мы остановимся у церкви и оставим записку и деньги священнику с подробными указаниями.
Жюльетта еще раз взглянула на мать и отвернулась.
– Делайте так, как вы сочтете нужным. Мы можем теперь идти?
Жан-Марк поколебался.
– Совсем скоро. Дайте мне время поискать статуэтку.
– Она в ящике во дворе, – сказала Жюльетта. – Он собирался уезжать, когда мы пришли. По-моему, он как раз покончил… – Ей пришлось замолчать, чтобы справиться со своим голосом. – Пожалуйста, мне сейчас правда хотелось бы уйти.
Жан-Марк взял девушку за руку и вывел из комнаты, вниз по ступенькам и прочь из дома.
– Ступайте к лошадям, – мягко сказал он. – Я только проверю, там ли Танцующий ветер, и через минуту присоединюсь к вам.
Жюльетта кивнула и пошла через двор, старательно избегая смотреть в сторону фонтана. Жан-Марк присоединился к ней спустя несколько минут. Ящик со статуэткой он привязал к спине своего жеребца.
Он подсадил девушку в седло и сообщил:
– Дюпре мертв.
Жюльетта содрогнулась.
– Разве такое зло когда-нибудь может умереть?
– Не думайте о нем. – Жан-Марк шлепнул кобылу Жюльетты по крупу ладонью и пустил своего коня рысью. – Постарайтесь ни о чем не думать.
* * *
Дорога к побережью заняла у них полночи.
– Мы отдохнем здесь до рассвета. – Жан-Марк снял Жюльетту с лошади. – Проклятие, вы замерзли! Почему вы молчали? – Он плотнее запахнул на девушке шаль, а потом завернул ее в одеяло. – Сидите здесь, пока я поищу хворост для костра.
