Ранее я уже упоминала о гибели Вячеслава Плеве от рук террористов в июле 1904 года. Так вот, вместо политика Плеве на должность министра внутренних дел назначили Петра Святополка-Мирского, который имел довольно обширную программу по реформированию Российской Империи. На первый взгляд, новый министр был человеком харизматичным: часто давал интервью журналистам, встречался с представителями либеральных организаций. Некоторые идеи, высказанные Пётром, конечно, нашли выражение и в мыслях Плеве, но прошлый министр по причине своей смерти не успел реализовать их на практике.
Возможно, те уступки для российских оппозиционеров, ставшие одними из главных намерений нового государственного деятеля, могли бы изменить ситуацию в России к лучшему. Святополк-Мирский открыто уговаривал Николая II в том, что новые преобразования, выдвинутые им, необходимо срочно внедрять в общество, иначе, как писал сам министр, «если не сделать либеральные реформы и не удовлетворить вполне естественных желаний всех, то перемены будут уже в виде революции». Эти тезисы, пожалуй, поддерживали и понимали все, кроме Императора, который говорил: «Отчего могли думать, что я буду либералом? Я терпеть не могу этого слова».
Политическая программа Святополка-Мирского, которая вызвала у населения того времени фурор, состояла из нескольких пунктов: во-первых, это расширение самоуправления, во-вторых, отмена цензуры на печать и веротерпимость, в-третьих, признание политическими преступниками только террористов, а не просто несогласных с политикой власти людей, в-четвёртых, введение в Государственный совет выборных представителей от населения и т.д. После окончания разработки своего проекта, министр принёс Николаю доклад и указ «о различных волостях». Автор и разработчик ряда важнейших государственных актов Сергей Крыжановский 4 ноября 1904 был вызван к Святополку-Мирскому, с целью составить верноподданнейшую записку о преобразованиях, назревших в общем строе государственного управления. «Исходная точка – говорил он, – невозможность двигаться дальше по старому пути и необходимость привлечь общество к участию в делах законодательства». В докладе Пётр Святополк-Мирский пытался донести довольно демократичную мысль, что правовой строй, необходимый для развития и общества, и государства, вполне совместим с самодержавием.
Для обсуждения проекта Император созвал особое Совещание, происходившее 2, 6 и 8 декабря. Из идей министра внутренних Николай II вычеркнул всё самое важное и необходимое, но указ всё-таки был подписан 12 декабря. А после очередной неугодный Императору министр был снят со всех постов; Святополк-Мирский в этой истории стал лишь очередным «козлом отпущения», которого уволили сразу после начала массовых беспорядков в стране.
Началом отсчёта первой русской революции можно назвать 9 января 1905 года, когда произошло восстание рабочих на одном из самых крупных предприятий Санкт-Петербурга – Путиловском заводе. Забастовка, вызванная увольнением некоторых рабочих, приобретала огромные масштабы: люди, которые устали от накопившихся проблем, со всех частей города присоединялись к стачке. 200 тысяч рабочих под руководством священника Георгия Гапона, держа в руках портреты царя, мирно направились к Зимнему дворцу. Они хотели вручить Царю заранее подготовленную петицию, в которой люди отмечали ужасное положение крестьянства и говорили, что «пришел тот страшный момент, когда лучше смерть, чем продолжение невыносимых мук».
Рабочие хотели уменьшения рабочих часов на всех предприятиях до 8, «устанавливать цену на нашу работу вместе с нами и с нашего согласия»; «рассматривать наши недоразумения с низшей администрацией заводов»; увеличить чернорабочим и женщинам плату за их труд до 1 руб. в день; отменить сверхурочные работы; «лечить нас внимательно и без оскорблений» и «устроить мастерские так, чтобы в них можно было работать, а не находить там смерть от страшных сквозняков, дождя и снега».
Все свои просьбы люди надеялись выдвинуть «царю-батюшке», который всегда в Империи выступал в роли защитника и справедливого стража народа. Я приведу небольшой отрывок из петиции, чтобы можно было понять исключительно миролюбивый характер обращения низших слоёв населения к правительству:
"Государь!
Мы, рабочие и жители города С.-Петербурга разных сословий, наши жены, и дети, и беспомощные старцы-родители, пришли к тебе, государь, искать правды и защиты. Мы обнищали, нас угнетают, обременяют непосильным трудом, над нами надругаются, в нас не признают людей, к нам относятся как к рабам, которые должны терпеть свою горькую участь и молчать. Мы и терпели, но нас толкают все дальше в омут нищеты, бесправия и невежества, нас душат деспотизм и произвол, и мы задыхаемся. Нет больше сил, государь. Настал предел терпению «…» Мы не многого просили, мы желали только того, без чего не жизнь, а каторга, вечная мука. Государь, нас здесь многие тысячи, и все это люди только по виду, только по наружности, – в действительности же за нами, равно как и за всем русским народом, не признают ни одного человеческого права, ни даже права говорить, думать, собираться, обсуждать нужды, принимать меры к улучшению нашего положения «…» Пожалеть забитого, бесправного, измученного человека – значит совершить тяжкое преступление.
Государь! Разве это согласно с божескими законами, милостью которых ты царствуешь? И разве можно жить при таких законах? Не лучше ли умереть, – умереть всем нам, трудящимся людям всей России? Не откажи в помощи твоему народу, выведи его из могилы бесправия, нищеты и невежества… Взгляни без гнева, внимательно на наши просьбы: они направлены не ко злу, а к добру, как для нас, так и для тебя, государь! Повели и поклянись исполнить наши просьбы, и ты сделаешь Россию и счастливой и славной, а имя твое запечатлеешь в сердцах наших и наших потомков на вечные времена, а не повелишь, не отзовешься на нашу мольбу, – мы умрем здесь, на этой площади, перед твоим дворцом. Нам некуда больше идти и незачем. У нас только два пути: или к свободе и счастью, или в могилу…"
Г. А. Гапон и И. А. Фуллон на открытии Коломенского отдела «Собрания русских фабрично-заводских рабочих г. Санкт-Петербурга». Осень 1904 года.
Из этого отрывка можно сделать вывод, что просьба рабочих имела крайне доброжелательный оттенок и не содержала в себе никакого малейшего намёка на террор или насилие. Невзирая на это, никто не стал рассматривать мирные просьбы рабочих. Через некоторое время мирную толпу демонстрантов расстреляли царские войска. Рабочие не держали в руках оружие, не выкрикивали угрозы в адрес Царя, а лишь несли портреты Императора и молились за него, своё будущее и будущее России. Этот удивительный эпизод всколыхнул абсолютно всю страну. Простой народ был в полном шоке от подобных действий со стороны правительства: авторитет монархии мгновенно свалился в бездну. Примерное количество погибших в «Кровавом воскресенье» составило около 150-200 человек, было ранено 500-700 мирных жителей. Писатель Александра Викторовна Богданович описывала это событие так: «Господи! В эту минуту в Петербурге творится ужасное: войска – с одной стороны, рабочие – с другой, точно два непреятельских лагеря…».
После расстрела рабочих в Санкт-Петербурге по стране прошлась страшная буря восстаний и мятежей. Все они, конечно, вели только к ухудшению положения крестьянства. К январю 1905 году бастовало уже 444 тысяч человек (это в несколько раз больше, нежели за все прошлые десятилетия). В марте число протестующих возросло почти в два раза (стало уже 810 тысяч митингующих!). Основной силой революции оставались более наивные студенты и рабочий класс. Недовольство людей, безусловно, можно было понять.
Афиша к фильму «Броненосец «Потёмкин». С. Эйзенштейн. 1925 год.
