Юля нашла древние фотографии усадьбы, от которой теперь даже фундамента не осталось. Накопала информацию о том, что в конце девятнадцатого столетия по этим местам прогулялась оспа. Умерших от страшной болезни хоронили на отдельном кладбище, но имелось упоминание о священнике, который отпевал их на свой страх и риск. В итоге этот священник заразился и тоже умер. Это она помнила ещё со школы – на уроке по истории родного края учительница рассказывала. Того кладбища уже давно нет, его сровняли с землёй в двадцатых годах прошлого века без перезахоронения. Теперь там стоят корпуса птицефабрики, на вонь от которых местные жители регулярно и безуспешно жалуются в областную администрацию. О том кладбище, которое стало центральным городским, Юля не нашла вообще ничего.

– Ох, Турин, как же ты мне сейчас нужен… – вздохнула она, закрывая одну за другой бесполезные вкладки в браузере.

Не прошло и минуты, как рядом с ноутбуком завибрировал поставленный на беззвучный режим смартфон, и на экранчике высветилось имя звонившего – Яна.

– Да? – приложила Юля аппарат к уху.

– Что у тебя случилось? – донёсся из динамика напряжённый голос Андрея, и девушка от неожиданности едва не выронила телефон.

– Ой, а я как раз о тебе сейчас думала, – пробормотала растерянно.

– Я слышал, – сообщил ей Турин.

– Слышал? – растерялась Юля.

– Отчётливо, – подтвердил Андрей, вогнав её в краску.

– Чёрт, надо как-то учиться это контролировать. Извини, пожалуйста.

– Что у тебя случилось? – сердито повторил он вопрос.

Юля вздохнула и поморщилась.

– Давай поговорим, когда вы приедете? Это не горит, правда.

– Нет, говори сейчас.

Снова тяжёлый вздох. Она хотела как следует подготовиться к этому разговору, чтобы при встрече правильно всё сформулировать, а теперь в голове была жуткая каша.

– Ну если вкратце, то я уже была беременна, когда снимала с Яны проклятие, и теперь не уверена, что с ребёнком всё в порядке. А Саша в психушке, потому что пытался повеситься на дереве, под которым похоронен какой-то жуткий неупокоенный, у которого даже могилы нет.

– И какая связь между этими двумя фактами? – сухо уточнил Турин.

– Никакой, кроме того, что я жду вероятно изуродованного откатом ребёнка от человека, которого кто-то тащит на тот свет, подсовывая ему галлюцинации о покойной матери.

Теперь вздохнул Андрей.

– Весело.

– Да уж куда веселее, – снова поморщилась Юля. – Без всего этого как-то попроще жилось. Но я не хотела втягивать тебя, честно. Просто мне нужно знать, всё ли с ребёнком в порядке. Врачи настаивают на аборте…

– А ты хочешь рожать?

– Я ещё пока сама не знаю, чего хочу, – призналась девушка. Услышала звук открываемого замка на входной двери и поспешила закончить этот неожиданный диалог: – Извини, не могу сейчас говорить. Мама с работы пришла.

– Никуда больше не лезь и до моего приезда ничего не предпринимай, хорошо? – попросил Андрей. – Мы послезавтра будем дома. Приезжай вечером.

– Ладно, договорились, – поспешно согласилась Юля и завершила вызов.

В прихожей раздался глухой стук отброшенной в сторону обуви и недовольный голос Розы Антоновны:

– Что за мода разуваться посреди квартиры? Юля! Иди сюда!

– Привет, – высунулась девушка из своей комнаты, мысленно готовясь к очередной нервотрёпке, поскольку мать явно была не в духе.

– У тебя неделя, чтобы съехать отсюда, – заявила Роза Антоновна, снимая с ног полусапожки и не удостоив дочь даже взгляда.

– Куда съехать? – нахмурилась Юля.

– Куда хочешь. Я не собираюсь до конца жизни плакать по твоему скотине-папаше и не хочу, чтобы ты испортила мне ещё и эти отношения. Хватит, вы двое достаточно моей крови попили. Это моя квартира, и я буду жить здесь с мужчиной, которому на меня не наплевать, ясно? А где будешь жить ты, мне неинтересно. Большая уже девочка, хватит на моей шее сидеть.

– Мам, это уже явный перебор, – растерялась девушка.

– А меня твоё мнение не интересует, – с презрительной усмешкой посмотрела на неё мать. – Скажи спасибо, что прямо сейчас за порог не гоню. Но через неделю чтоб духу твоего здесь не было, поняла?

– Мам…

– Я всё сказала, – отрезала Роза Антоновна, сердито сдвинув брови. – Я свободная женщина и имею право на личную жизнь.

К этому откат от разрушившегося защитного колдовства уже не имел никакого отношения – это было отчаяние брошенной супругом женщины. Временная мера. Попытка заткнуть образовавшуюся пустоту кем-то другим. Отомстить. Доказать всем, что после развода жизнь не заканчивается, и всегда найдётся тот, кому ты нужен. Спорить бесполезно – только хуже будет. Единственное, что Юле оставалось в данной ситуации – это надеяться, что мать не приведёт в свой дом какое-нибудь чудовище, которое обнаглеет и начнёт вытирать об неё ноги.

– Хорошо, я съеду, – упавшим голосом согласилась она и закрылась в своей комнате, чтобы провести остаток вечера в размышлениях о том, как и где жить дальше.

Мало было проблем? Получи новые. О том, что принесёт завтрашний день, Юля старалась не думать – явно ничего хорошего. Но хотя бы скоро вернутся Турины, и можно будет напроситься пожить в той деревенской развалюхе, которую приобрела Яна. А чем не вариант? На другие-то денег всё равно нет.

Телефон зазвонил почти сразу же после того, как Юля закрыла за собой дверь. Номер неизвестный, но она ждала звонка от Сашиного доктора, поэтому ответила, не раздумывая. Не ошиблась – звонил действительно Морозов. Сказал, что взвесил все «за» и «против», оценил возможные последствия и пришёл к выводу, что встреча с бывшей невестой его пациенту не противопоказана.

– Мне хотелось бы увидеть хоть какую-то реакцию на внешние раздражители. Я даже согласен на отрицательную, если она будет ярко выраженной.

– То есть всё совсем плохо? – скорее констатировала, чем спросила Юля.

– Вы меня, конечно, извините, но я не привык нарушать правила. Плохо, да, поэтому я и разрешаю вам приехать, но не ждите от меня большего. Историю его болезни я вам почитать не дам.

Они договорились, что Юля приедет к одиннадцати, поскольку прогулка у пациентов, которым не показана полная изоляция от общества, начинается именно в это время.

– Только сразу хочу предупредить, что на территорию вас не пустят. Это мера предосторожности, извините. С Александром вы будете общаться только в моём присутствии, поэтому позвоните, когда приедете.

Ей-то какая разница, с глазу на глаз они будут общаться или под присмотром толпы санитаров? Юля теперь вообще не была уверена, что ей нужна эта встреча. Зачем? Если бы это была просто очень глубокая депрессия, то можно было бы рассчитывать на то, что новость о ребёнке станет для Саши якорем, который удержит его от дальнейших попыток свести счёты с жизнью. Но ведь это не так. Он не болен, хотя раньше Юля и считала, что у него поехала крыша. Теперь же она была склонна полагать, что крупно ошиблась.

Если предположить, что Сашу действительно тянет на тот свет какая-то потусторонняя сила, то его отвратительному поведению было очень простое объяснение – он любит Юлю. По-настоящему любит, всем сердцем. Тянется к ней, как утопающий к соломинке. Подсознательно ищет спасения, потому что не понимает, что происходит. А там, по ту сторону, кого-то очень сильно злит эта любовь, поскольку она мешает получить желаемое. Саша бесился не потому, что спятил – он просто не отличал свои собственные желания и цели от навязанных. И в петлю он полез не по своей воле. Астральный паразит, который руководил его поступками до смерти Светланы Борисовны, был ангелочком с крылышками по сравнению с проблемой, которая назрела сейчас. Сущность можно прогнать, а вот как избавиться от влияния обитателя мира мёртвых – этого Юля не знала. Она пообещала Морозову, что приедет, только по одной причине – хотела убедиться, что не ошиблась в своих предположениях. А ещё рассчитывала на магическое наследие Зинаиды Трофимовны, которое при близком контакте с проблемой обычно выдавало нужные подсказки. На кладбище, правда, оно почему-то предпочло помалкивать, но Юля списывала это на своё неумение управлять тем, что получила в пожизненное пользование без инструкции по эксплуатации.