— Бродяга…

Блэк подошёл совсем вплотную и аккуратно поцеловал Лунатика. Это даже и поцелуем трудно было назвать, он просто почти невесомо коснулся губами уголка рта, как тогда в спальне. Люпин закрыл глаза и прижался к другу. Он блаженно потянул носом и зарылся в смоляные кудри.

— Ты не чихнёшь? — спросил парень куда-то в шею.

— Ты пахнешь иначе. Так же, но иначе. Пропали нотки страха и неуверенности, которые так щекотали мое обоняние и остался только этот тягуче-сладкий запах, — и в доказательство своих слов Римус нежно лизнул Бродягу за ухом.

Сириус довольно вздохнул.

— Это что тут такое? Вы чего тут делаете? — раздался веселый голос директора. — Давайте на выход!

— Директор, мы…

— Я сказал на выход! Всех учеников отпустили в Хогсмид! Бегите и вы, если не хотите единственные в школе остаться!

Ребята странно посмотрели на смеющегося волшебника и поспешили к себе в комнату. На столе они обнаружили записку написанную витиеватым почерком Сохатого:

«Аттракцион небывалой щедрости! Учеников отпустили в Хогсмид! Давайте быстрее подваливайте, лузеры!»

Римус вопросительно посмотрел на Сириуса. Брюнет улыбнулся и, не сводя взгляд с Лунатика, завалился спиной на его кровать. Люпин наклонился, нависая над ним, и наконец поцеловал Бродягу медленно и нежно, так, как хотел уже почти год, как только нежная привязанность в купе со страхом от неизвестного чувства стала перерастать в первую любовь и ещё неизведанную юношескую страсть.