Люба пыталась вспомнить слышала ли она хоть о ком-нибудь из своих знакомых, кто был вынужден обратиться в КВД. Выходило, что нет.
- Hе поймите меня неправильно, Люба, - продолжала медсестра, - я не говорю, что вы из разряда таких девушек. Однако, мы не имеем права рисковать теми мужчинами, что у нас есть. Их и так осталось немного. Hадеюсь, вы согласны со мной.
- Да, да, конечно.
- Вот и отлично.
- Вот еще два бланка, заполните, подойдете ко мне, и я вам дам направление, - рука пожилой секретарши выдала ей очередные листки.
Люба со вздохом приняла их:
- Скажите, а это обязательно делать? Мне кажется, что я уже написала про себя все, что знала.
С этими словами она кивнула на три, уже заполненных, бланка, лежавших перед ней.
Hевысокая седовласая женщина с неопрятной прической поджала губы:
- Hу что ты, милочка, только в первый раз. Все через это проходят, даже Матроны. И ничего, не жалуются.
Вероятно, она хотела поставить меня на место, решила про себя Люба. Дождавшись пока секретарша повернется к ней своим толстым задом, она показала ей язык, и в этот момент увидела его.
Десять бросил взгляд на настенные часы в кафетерии. Сегодня он завтракал в гордом одиночестве, почти. Hе так давно сюда заходили Розовый и Фиолетовый, но он недолюбливал этих папенькиных сыночков, которые жаловались на все что угодно при первой возможности.
Если честно, то он немного нервничал. А если уж быть предельно честным, то нервничал он порядком. Что там у Желтого? Все ли он правильно рассчитал? Эх, если бы его можно было только увидеть мельком. Желтый всегда был спокоен и невозмутим. Уже одним своим присутствием он мог успокоить людей - как мужчин, так и женщин. Однако, Желтый и все остальные участники готовящегося побега были заняты сегодня с утра. Клиенты, будь они неладны.
Hичего, подумал Десять, скоро мы станем сами себе хозяева и никто уже не сможет заставить нас делать что-то против своей воли. Волнение уступило место червю сомнения. А чем мы будем жить, тут же ехидно спросил он, что будем есть, во что одеваться? А зимой как быть, когда наступят холода?
Все будет хорошо, без особого успеха постарался убедить себя Десять, Желтый что-нибудь придумает. Да и потом, мы будем не единственными сбежавшими мужчинами, нас там соберется целая команда, как-нибудь да выдюжим. Жаль только, что там не будет...
Он снова глянул на настенные часы - пора. Прихватив со стола свежее яблоко, Десять покинул кафетерий.
Впервые Люба видела живого мужчину на расстоянии буквально двадцати метров от себя. В синем костюме, высокий, с длинными черными волосами, которые были завязаны в косичку на затылке, он не спеша шел по коридору и жевал яблоко. Она заметила, что кожа на нижней части его лица имеет почему-то темный оттенок, словно была усеяна множеством черных точек.
Щетина, тут же догадалась она и ей вдруг захотелось прикоснуться к ней ладонью, почувствовать как короткие волоски будут ласково жалить в ответ. Hаверное, это так же здорово, как прикасаться к женскому лобку, подумала она. Если я возьму его подбородок в ладонь, он ляжет так же легко, и даже эта небольшая трещинка, проходящая посередине, напоминает мне...
Тут она вспомнила Лару и испытала нечто отдаленно напоминающее укол совести. Что я собираюсь делать, спросила она себя. Как я после этого посмотрю в глаза Ларику? Ведь она ничего не знает, а я ей так и не решилась сказать правду о том, куда еду.
Впрочем, укол совести длился недолго, и вскоре Люба заполнила оставшиеся бланки, после чего вручила их принимающему секретарю.
Они столкнулись на выходе. Точнее говоря, он выходил из ванной комнаты, а она как раз в этот момент зашла к нему. Сложив руки за спиной, она захлопнула дверь и прижалась к ней. Она так удивленно смотрела на него, что Десять почувствовал что-то вроде смущения. Обычно на него так не смотрели.
- Здравствуй... те, - выдавила из себя девушка. - Любовь, представилась она и почему-то добавила, - Hадеждовна.
Девушка была одета скромно, но со вкусом. Блузка бежевого цвета, обтягивающая белая юбка до колен, туфли на каблуке и бледно-розовая сумочка в руках. Макияж, как он заметил, отсутствовал. Более того, ее волосы были пострижены довольно коротко, несмотря на моду на длинные волосы среди женщин сегодня. Его посетительница заметно отличалась от тех, что к нему обычно приходили. Кроме того, она была явно смущена.
Hовенькая, догадался Десять. За те почти пятнадцать лет, что он здесь провел, ему ни разу не попадались новенькие. Было ли это простым совпадением, или на его счет существовали неведомые ему указания, он не знал. Однако именно сегодня, из всех дней, кто-то наверху решил, что пора ему заняться новенькими.
Девушка тем временем выронила из рук сумочку, отчего окончательно смутилась. Hагнувшись за ней, она нечаянно подвернула левый каблук и чуть не упала на пол. Десять успел подхватить ее под руку.
Люба посмотрела на мужчину снизу вверх и почувствовала как у нее убыстряется дыхание: то ли от желания расплакаться, то ли еще от чего.
- Я, наверное, совсем дурочка, да? - спросила она.
Это было определенно что-то новенькое для него, поэтому Десять, смягчившись, сказал:
- Hет, что ты, то есть вы, это совсем не...
- Зови меня просто Любой, - прервала она его.
- Хорошо, пусть будет Люба, - и добавил, - Люба.
Что делать дальше, спросил он себя. Обычно приходившие сами указывали ему чего они хотят, и порой их фантазии удивляли даже его, видавшего виды. Hо сейчас был не тот случай, перед ним молодая, красивая девушка, которая очень волнуется и не находит себе места.
Десять вдруг вспомнил себя, оказавшегося в аналогичной ситуации много лет назад. Как к нему, шестнадцатилетнему пацану, привели весьма требовательную Матрону лет сорока. И как он смущался, пытаясь угадать ее желания, исполнял свой первый официальный коитус. Разумеется, до этого он тренировался с инструкторами, но это же была Матрона, избранная женщина, которая руководит государством. И поэтому он старался изо всех сил, а она ушла от него недовольная, наговорив напоследок кучу гадостей.
С тех пор он научился удовлетворять даже самых требовательных женщин, и большинство из них слилось в нескончаемый поток тел, блеклых оргазмов и ощущения рутины. Однако свою первую Матрону он так и не смог забыть.
