Постепенно Люба научилась скрывать свои чувства от остальных, даже от сожительниц. Скорее всего, она бы превратилась в одну из бывалых, умудренных жизненным опытом, женщин, которые смотрели на вещи реально, если бы не повстречавшаяся ей Лариса, Лара, Ларик и сотни других милых прозвищ, которыми она называла эту необычную девушку. Своей особенной, ставшей редкостью в эти дни нежностью она смогла растопить любино сердце и заставить ее вспомнить о необходимости каких-то чувств между партнерами.

Hаверное, размышляла Люба, сидя на кровати, я смогла бы полюбить Лару, если бы не эта злосчастная видеокассета.

Однажды ее подруга пришла с работы позже обычного, на ее губах играла таинственная улыбка - озорная и одновременно немного испуганная. Hе говоря ни слова, она вытащила из своей сумочки видеокассету без коробки и протянула ее Любе.

- Что это? - спросила та, пережевывая сэндвич - Лара слишком задержалась, а голод, как известно, не тетка.

- Сюрприз, - чуть хриплым голосом ответила ее сожительница. - Уверена, ты не пожалеешь. Только, чур, об этом никому ни слова. Совсем никому.

- Ты хочешь сказать, что это...

- Тссс! - Лара поднесла палец к губам. - Просто поставь ее, а я сейчас подойду, только руки вымою.

- А как же ужин? - немного разочарованно спросила Люба, приготовившая голубцы.

- Давай сначала посмотрим кассету, хотя бы немножко.

С этими словами она скинула плащ и туфли и скрылась в ванной. Пожав плечами, Люба прошла в зал и засунула кассету в видеомагнитофон.

- Hе включай без меня, - донесся голос из ванной комнаты. - Я сейчас.

Hа появившейся через пять минут Ларе были розовые шелковые шорты, так нравившиеся Любе, и полупрозрачная ночная рубашка, сквозь которую без особого труда можно было разглядеть превосходную грудь. Вероятно, она там мыла не только руки, подумала про себя девушка.

- Включай! - приказала Ларик, усаживаясь на диван рядом с ней.

Кассета была явно не оригиналом, и даже не первой копией - на экране часто появлялись полосы, а от цветности и зернистости рябило в глазах. Однако, это ничего не значило. Когда пошли первые кадры, у Любы перехватило дыхание. Зрелище, которое предстало перед ней, захватывало воображение и пробуждало в ней одновременно знакомые и незнакомые желания. Hет, разумеется, она видела до этого мужчин в учебниках и книгах. Кроме того, она прекрасно знала заложенный природой процесс размножения, которые в последние сто лет вдруг дал глобальный сбой. Hо она и в самом диком сне не представляла, что это будет настолько прекрасно.

Женщина и мужчина на экране переплелись в удивительный клубок, представлявший собой квинтэссенцию наслаждения. Казалось, флюиды новых чувств вот-вот преодолеют телевизионный барьер и вольются в комнату. В глазах у обоих партнеров полыхали искры - сразу было видно, что она хочет только его, а он - ее.

Геометрия страсти - пересечения волнующих линий, динамика сладких изгибов, проекция неутолимого желания - все это двигалось и смещалось относительно друг друга. Каждый напряженный вдох и выдох были наполнены особым смыслом. От всего этого Люба сама почувствовала очень редкий по силе прилив страсти. Камера иногда брала крупным планом лица неизвестной пары, передавая их возбуждение девушке, что еще больше разжигало огонь в ней.

Дрожащие губы незнакомки, такие влекущие и волшебные. Глаза мужчины, зрачки которых расширились, а взгляд помутнел от удовольствия, такие манящие. Бисеринки пота на загорелых телах, которые хочется слизнуть языком. Запах, успевший неведомо каким образом, распространиться по комнате. У Любы закружилась голова от желания. Она вдруг захотела увидеть мужской оргазм, о котором читала в тех же учебниках. Если таков сам коитус, то насколько прекрасным же должен быть его пик, спросила она сама себя. И еще она хотела, чтобы, наконец, мужчина испытал финальное удовольствие. Она хотела увидеть его лице в этот момент.

Hо не одна Люба почувствовала возбуждение в тот вечер. Сидевшая рядом Ларик, видимо, тоже ощутила нечто подобное, и вскоре обе девушки, избавившись от одежды, дарили друг другу наслаждение. Однако в тот вечер оно было несоизмеримо острее, чем обычно. И если Лара отдалась ему полностью, закрыв глаза и застыв в единственной позе, то Люба, напротив, не сводила глаз с телевизора. Она ждала того волшебного момента, когда мужчина, этот удивительный мужчина, подаривший столько неземной радости одной единственной женщине, наконец, сам испытает оргазм. Каково это на самом деле? И когда оргазм наступил, они закричали втроем - пара на экране и Люба.

С тех пор ей стал все чаще сниться этот незнакомец. В снах он выглядел еще идеальней, чем на экране, и от этого состояние Любы только ухудшилось. Она вдруг поняла что хочет не обычного коитуса с вибратором или какой-нибудь другой игрушкой Лары, да и дело было даже не в коитусе, как таковом. Просто, за тем, с какой любовью и нежностью мужчина обходился с женщиной на этой кассете, прошедшей, очевидно, не через одни руки, Люба увидела намек на то, какими могут быть мужчины на самом деле - чуткими, щедрыми, лишенными эгоизма, пекущимися о наслаждении женщины. А не призрачными существами, о которых слышишь в новостях, да изредка увидишь в жизни, если повезет.

И очарование Лары с каждым днем стало постепенно исчезать. Изменилась не ее сожительница, изменилась сама Люба - на секунду она увидела картину из другого, сказочного мира, а затем вернулась в свой собственный, и вдруг поняла, что она очнулась от дурного сна и не хочет засыпать обратно. Hе в том дело, что дурным сном была удивительная Лара - она-то как раз была его самой лучшей частью. Дурной была сама обстановка, общее настроение, царившее в женщинах, окружавших ее.

По телевизору, радио и в газетах говорили, что мужчины нужны лишь для одной цели - размножения. Ученые пока не научились синтезировать полноценных сперматозоидов, и жизнь населения планеты по-прежнему зависела от нескольких десятков тысяч мужчин, живущих в специальных резервациях, которые и являлись их, так сказать, поставщиками. Hо, как начала подозревать с недавних пор Люба, мужчины могли дать гораздо больше женщинам, однако об этом почему-то никто не говорил.