А что сейчас? Ездишь с водителем в крутой тачке, возишь документы или делаешь вид, что охраняешь Белого. Хотя от кого его охранять? Все его враги орудуют ручками и разговаривают через рты нанятых юристов. Хоть бы немного старого доброго мордобоя — хер тебе! Платят, костюмы гладят, ничего делать не просят. Только зал и спасает, без него Гремлин совсем нюх потеряет. Сбитый летчик.

— Вот здесь, — он показал в переулок.

— Что за жопа мира? Подвеску положим.

— Езжай! — хмыкнул Гремлин.

Белый воротничок в водительском кресле был уже из нового поколения. Ямы на дороге, лужи и мусорные баки ему были чужды. И когда мир стал таким нежным?

— Опа! — Гремлин увидел цель и улыбнулся.

Сгорбленный пацан с перевязанной ногой и вспухшими венами на лбу. Хоть что-то интересное.

… … …

— Привет.

Голос Гремлина походил на скрежет из мясорубки. Невысокий, плечистый в черной кожаной куртке и коричневых ботинках на шнурках. Лицо его было исписано шрамами вдоль и поперек, а левый глаз — чуть прикрыт.

— Привет, — я выпрямился и размял затекшие плечи.

Гремлин ухмыльнулся. Понимаю. Привык, чтобы его боялись.

— Майоров Никита, так?

— Так-так.

Его имени я не помнил, но кличку знал хорошо — Гремлин. Не трудно было догадаться кто его прислал. Вопрос только в том: чего он хочет?

— Поедем с нами.

Такой вариант меня не устраивал. Во-первых, мне нужно было решить вопрос с переизбытком силы, а во-вторых, поездка с головорезами Беляевых — может плохо закончиться. Он посадит меня на сиденье или засунет в багажник?

— У меня дела, — я достал телефон и посмотрел на время. — Обещал боссу зайти в автосервис.

Гремлин изменился в лице. Я почувствовал легкий ветерок ползущей силы. Едва различимый, но холодный и пронзающий насквозь. Это было не что иное, как предупреждение.

Я должен был испугаться? Вроде того. Стал я? Не-а.

Сила бурлила в пробитой ноге, её расход на смягчение боли спасал меня от сумасшествия.

— Я настаиваю.

— Держи в курсе, — я обошел его и поплёлся по дорожке.

Даша… Выяснять отношения с бывшим с помощью головорезов отца — этот так в её стиле.

Гремлин выпустил импульс. Волна вырвалась из груди, сдула песок с дорожки, перевернула мусорку и шлепнула меня по спине. Я чуть пошатнулся и пошёл дальше.

— Эй!

Он крикнул и использовал второй импульс. В этот раз у меня из-под ног вылетел кусок разбитого асфальта, а в заброшке вылетело стекло. Сильно, но недостаточно. Я припал на левую ногу, кровь брызнула в повязку. Не упал.

Гремлин покраснел. Водитель вылез из машины и посмотрел на нас через крышу. Я бы тоже не отказал себе в удовольствии полюбоваться импульсами в деле.

Руки Гремлина задрожали. Не так сильно, чтобы паниковать, но достаточно, чтобы я это заметил. Сколько же он потратил сил? Учитывая разбитые окна и вырванный из земли асфальт, он ударил по-взрослому. Я бы и со здоровой ногой валялся под стенкой, но устоял. Лишняя сила сработала как защитный барьер. Всё интереснее и интереснее. Как бы с ума не сойти.

Он надул грудь и напрягся всеми мышцами тела. Третий импульс с его силой был в состоянии опрокинуть машину. Мне чертовски хотелось посмотреть как он облажается, но испытывать судьбу я не стал.

— Ладно, давай прокатимся.

И пока взъерошенный Гремлин приходил в себя, я подошел к машине и сел на заднее пассажирское. Пускай сам в багажнике едет.

— А пацан-то…, — промямлил водитель.

— Заткнись! — буркнул Гремлин и захлопнул дверь.

До дома Беляевых мы ехали молча.

… … …

Даша Беляева. Я познакомился с ней в парке на праздник города. Как это было? Я отбил её у насильников, посадил на лошадь, подарил цветы, и мы умчались в закат. А нет, нет так. Она сбила меня на машине. Семнадцатилетняя бесправница на салатовом миникупере в центре города. С деньгами Беляевых можно и такое. Я вовремя отскочил и лишь немного получил по ноге. Ерунда. Даша испугалась за свои права и предложила меня отвезти в больницу. Я отказался, она настояла. В этом вся она.

Как-то завертелось, завязались отношения. Или их подобие. Рассеянному автомеханику без особых перспектив делать рядом с дочерью третьего богача в городе нечего. Так думал её отец. Он, кстати, узнал обо уже мне в день ДПТ. Охрана всегда кружит неподалеку от Даши, хоть она и приказывает им валить к черту.

Даша очень красивая и очень психованная девушка. Мы расстались с ней три недели назад. И это было наше четвертое расставание. На этот раз последнее. Точно. Наши пути окончательно разошлись… Вот только: Гремлин, Мерс, и мы куда-то едем.

Гремлин сдул с меня пару слоёв энергии. Замедлилось дыхание, не так сильно бросало в пот, меньше тряслись руки. Импульсную терапию можно было продолжить.

Не успел я опомниться, как оказался в приёмной. Плитка на полу, плазма, окно во всю стену. Ремонт со вкусом в бело-черно-коричневых цветах; никаких тебе дешманских кулеров и одноразовых стаканчиков. Стекло, графины, Боржоми. На кожаном диване сидели двое мужчин, ждали пока их примут. Я пришёл третьим. Управляющих с бейджем «Борис» показал мне на стул у двери.

— Нет, спасибо, я тут сяду, — я пошёл к дивану.

— Молодой человек, я же вам сказал…

Черная кожа приняла меня в свои объятия. Кайф. Мужик посмотрел на мою ногу, скривился и отсел подальше. Борис поправил галстук и сложил руки в замок:

— Молодой человек, я попрошу вас…

— Воды принеси!

— Что ты себе позволяешь?! Ты хоть понимаешь?..

— Быстрее!

— Не кричи здесь!

— БЫСТРЕ-Е!

— Тихо!

— Тащи воду или я заору ещё громче!

При всем уважении к Борису, но на говно я не собирался отвечать любезностями. И дураку понятно: человек в приемной с бейджиком — сенсор. Он точно знал из чего мы состоим, какие силы имеем и как себя чувствуем. Узнав во мне рассеянного, решил посадить меня на стул. Недостоин я, понимаешь ли, елозить своей жопой по его дорогущему дивану. Хер тебе. Посмотрел бы я на его морду, если бы Гремлин не сдул с меня лишнюю энергию. Как бы он тогда запел? А вообще интересно: как много он бы увидел? Судя по тому, что я выдержал импульс, силы во мне было много.

В обмен на тишину Борис принёс воды.

— Где Даша? — спросил я.

— Вы приехали не к ней, — снова перешел на «вы». — Вас примет Дмитрий Александрович.

Ого. В этот поворот. Даша зашла так далеко, что натравила на меня своего отца? О чем тут вообще можно говорить? Три недели прошло. Ни звонка, ни сообщения, и что теперь?

Дверь в кабинет открылась спустя двадцать минут. Оттуда, будто из бани, вышел толстяк в очках. Мокрый, красный с отдышкой. В кабинете было тихо, шлепков вениками я не слышал. Дмитрий Александрович Беляев — один из крупнейших бизнесменов города — разогрел того почти в полной тишине. Беседа намечалась интересная.

Толстяка сменил мужик в коричневых штанах, следующий — мой сосед по дивану, потом — я. Если так пойдет дальше, то куковать мне здесь ещё минут сорок или больше.

Мужик в белой рубашке с синим галстуком, который едва закрывал пуговицы, старался на меня не смотреть. Когда я попивал водичку и полоскал горло (внутри всё высохло, как в пустыне) он хмыкал и поправлялся на диване. Нервничал.

— Ты можешь потише… мальчик?

Опа! Этот тоже знал о моей рассеянности. «Мальчиком» назвал. Либо почувствовал, что вряд ли, либо был информирован. Борька, сукин сын, мог предупредить, чтобы не ставить уважаемых гостей в неловкое положение. То-то я думаю, синий галстук так подпрыгивает и хмыкает.

— Ты в таком виде собираешься пойти к Дмитрий Александровичу? — он посмотрел на мою ногу.

Вот вам и дискриминация в чистом виде. Мог бы сделать скидку на то, что я пришёл в сопровождении Гремлина. Ну или хотя бы прикрыть варежку, потому что рядом с ним несовершеннолетний ребенок. Нет уж. Конкуренция буквально витала в воздухе. Входящие в кабинет к Беляеву делали вид, что ведут с ним дела, хотя на самом же деле они приходили, чтобы просить. У кого лучше получится, тот останется в большем выигрыше. Этот приспособленец видел во мне конкурента.