Не придумав объяснения лучше, мы сошлись во мнении, что дело тут в особенности арта и рассеянной силе. И то, и другое встречалось не часто. Пусть будет так. И все же у меня осталось ощущение, что все сложнее.

Хлопнув дверью, я побежал вниз по лестнице. Внутри бурлила сила и рвалась на свободу. Нужно срочно найти Фигеля, иначе это плохо кончится.

… … …

— Иди погуляй! — сказал Шумякин лейтенанту.

Лейтенант Курочкин лишних вопросов не задавал; схватил бумаги и вышел. Вообще, у Шумякина был отдельный кабинет. Можно поработать и там, но сдавливают стены. Шумякин предпочитал комнату для совещаний, в которой лейтенанту достался стол. Тут можно было раскинуть мозгами и навернуть пару сотен шагов вдоль стены. К тому же в переговорке была доска. Шумякин прищурился, разглядывая её содержимое. Безобразие. Сводки четырехмесячной давности и фотография «грибного колдуна», который уже как полгода торгует обычными лисичками на рынке. Шумякин лично готовил по нему данные и направил в центральный район для печатника. Печатник по заявке отработал; больше грибник не может превращать обычные грибы в галлюциногенные.

Итак, печатник. Осталось несколько дней, чтобы найти его. Но где его найти? Шумякин поскрёб щетину и почувствовал, как медленно истощаются силы — расходуются на углубленное мышление.

Гребанный Коломов. Чем только по долгу службы ни приходилось заниматься Шумякину. Опрашивать свидетелей, проводить допросы, преследовать преступников, стрелять, убивать и самое страшное — готовить годовой отчет. С последним он нахлебался дерьма больше, чем со всем остальным. Хрень с поиском печатника не входила в его обязанности. Он — старший следователь муниципального отдела ОБНИС. Он должен отрабатывать по заявлениям о незаконном использовании способностей либо заниматься собственной сыскной деятельностью. Собирать фотографии, показания, доказательства и отправлять дела в центральный участок печатнику.

Какого хрена он сейчас должен искать печатника в их отдел?! Может стоит ткнуть оборзевшего полковника мордой в должностную инструкцию? Как бы ни так. После разговора с Безликим вариантов не осталось. Печатника придется найти. Но где?! Вашу мать, если их так просто найти, то почему они не работают в каждом участке?

Накатили мысли о том, какое же он ничтожество. Шумякин израсходовал силу и почти выветрил ненужные мысли из головы. Промелькнула лишь прощальная отвлекающая мысль: «Нужно было уволиться ещё будучи майором».

— Майором, — повторил он вслух. — Майором…

Последствия? Да кто ж его знает? Теперь, когда на карту поставлены жизни его дочери и бывшей жены… К черту последствия! Между плохим и очень плохим вариантами, он выбирал первый. Хочется верить, что он правильно их взвесил.

В этот раз сторожа Владислава Шумякин прошел легко. Тот что-то пробормотал как обычно, но Шумякин его не слушал, рявкнул о важности своего дела и поспешил в архив.

Спустя полчаса усердных копаний и тридцати чихов… Вот оно! То самое дело. Шумякин заглянул внутрь. Ничего необычного. Бумажки лежат ровно, никаких признаков стороннего вмешательства, много пыли. Многие годы сюда никто не лазил.

Он достал канцелярский нож и отодрал фейковую печать «Совершенного секретно». Теперь у него в руках лежало обычное дело. Дело подростка по имени Майоров Никита.

… … …

— Не отвечает! — крикнул я в пустоту переулка.

Сука! Посмотрев на руки, я увидел раздувающиеся вены. Они набухали и становились всё больше. Во дела! Затем вены поменяли цвет с телесного на ярко-оранжевый и казалось вот-вот лопнут. Успокойся!

Ударив себя по лицу, я отошел на несколько шагов и прислонился к стене. Это не вены. Энергия циркулирует по телу и хочет вырваться. Такого со мной ещё не случалось. Она пробивалась сквозь одежду, но после хлопка по лицу стало легче. Ненадолго. Скоро опять накроет.

Что в телефоне? Фигель молчит. Пойти без звонка? «Никто не смеет приходить сюда, когда ему вздумается», — промелькнули в памяти его слова.

«Нужно срочно встретиться» — написал я четвертое сообщение и отправил.

Приступы рвущейся наружу энергии случались со мной и раньше; этот достиг апогея. Готов спорить, что это связано с прикосновением к артефакту. Раньше я умудрялся хоть как-то сдерживать силу, теперь в моём сосуде будто пробили брешь. Под давлением она перла наружу.

Развернувшись, я ударил кулаком в стену; под ноги посыпались крошки бетона. Ещё. Давай с левой! Один, два, три! Я разошелся. Сбил верхний слой покрытия и теперь долбил в бетон. Кровь со сбитых костяшек оставалась на стене, а я, кажется, улыбался. Как же приятно. Словно чешешь место, которое так давно чесалось.

— Эй!

Из экскаватора на строительной площадке вылез машинист и помахал мне кулаком.

— Ты что творишь?! Наряд вызвать?!

Накинув капюшон, я сунул руки в карманы и свалил. Фигель так и не ответил. Деваться некуда. Пойдем в гости без спроса.

… … …

— Нет его. Вали отсюда!

Кажется, хама называли Быком. Не потому, что он был таким же здоровым. Скорее морда походила на бычью с нависшими над глазами густыми бровями и огромным приплюснутым носом. Кольца в носу не было. Я бы за него потаскал.

— Мне срочно.

— А мне похер!

Он толкнул меня.

Охо-хо! Толчок почти безболезненный, а внутри взрыв. Выдавить ему глазные яблоки, сломать руки и… Стоп! Я снова шлепнул себя по лицу. Удар был сильнее, чем его шлепок, но, к счастью, он меня не заводил. Шлепок от самого себя напоминал, что я контролирую ситуацию. Ага, контролирую! Держаться за штурвал падающего самолета — не значит контролировать его полет.

— Ты дебил?!

Фигель был из крутых. «Он трёт со старшими» — говорил о нём Пауль. И пускай для среднестатистического человека это значило немногое, для пацанов с улицы — более, чем достаточно. Многие из нас подходили к черте. Это бывает по-разному. Для одних близость смерти, для других оружие, для третьих преступления, для четвертых запрещённые вещества и так далее. Подростки из нашего города рано или поздно сталкиваются с этим. И тогда делают выбор: переступить черту или отойти назад. Рядышком ходить нельзя. Полумер не существует, ты либо по одну сторону, либо по другую.

Я сделал свой выбор в разговоре со Щукой. Один из парней в нашем районе предлагал продавать поддельные сертификаты на использование силы. Легкие деньги — тяжелые последствия. Сначала талоны, потом грабежи и пошло по накатанной. Черта остаётся далеко позади, ты продолжаешь путь вперед, всё дальше и дальше, пока… Старшаки — они за чертой. Само это слово ассоциировалось у меня с самыми черными делами. Что-то я видел своими глазами, но в основном слышал. Они бывают злыми, безжалостными и жадными. И, конечно же, они не терпят покушений на свой авторитет. Это табу.

Бык был приближен к старшим. То, что я вытворял, не укладывалось у него в голове.

— Мне срочно, — выдавил я и отошел чуть подальше.

Ну нужно давать лишнего повода меня трогать. Только не сейчас.

— Вашу мать, школота совсем страх потеряла, — он сплюнул и ударил.

Переизбыток силы отразился на реакцию. Я подсел, пропустил кулак над собой, подхватил его под мышки и посадил задницей в урну.

— Мне просто спросить, — оправдался я и проскочил мимо.

Нужно во что бы то ни стало избежать драки. Пока Бык выковыривал свою жопу из урны, я открыл дверь и погрузился во мрак и влажность подвала. Фигель, вампир долбанный, так и не додумался повесить пару лампочек. Нащупывая стены руками, я пошел по коридору. Под ногами что-то чавкнуло.

— Столько бабок колотит, а живет в долбанном подвале!

Добрался до развилки, вцепился рукой в бетонный угол и по памяти прицелился на поддон — где-то впереди лужа. Блин! Промазал, намочил кроссовок и вторым шагом взобрался на переправу; дверь позади скрипнула.

Бык нагнал меня у той самой железной двери со светящейся цифрой девять.

Что она вообще значит? В этом гребанном подвале всего одна квартира — Фигеля. Почему он не подписал её единицей? Ответ лежал на поверхности — Фигель чокнутый на всю голову идиот, которому…