— А, ну да, — со скукой бросила Лу. — Смотрели бы тогда и на тебя криво, а то под раздачу только я всегда попадаю.

Иногда мне казалось, что генетически нестабильные получили от жизни больше, чем чистые. Пользуясь способностями, что большинство из людей осуждает, можно значительно упростить себе повседневность и во многом получить преимущества. Зависть — страшный зверь. Так, повинуясь ловкому взмаху прекрасных рук, большое окно громко захлопнулось, обиженно зажав собой тяжёлую занавеску и подняв переполох в комнате.

Я закрыл глаза, отражая внутренние мучения наружу, прискорбно вспоминая, что думал об этом пару минут назад. Белые листья взмыли вверх, кружась и оседая где попало. Ночь обещала быть интересной.

Лу извиняющеся закусила губу, глядя на меня с сочувствием. Ну да, это же мне потом разбираться.

Не теряя времени, продолжила начатое. Спускаясь поцелуями с шеи на грудь, медленно расстёгивала тугие пуговицы на моей рубашке. Закончив с последней, распахнула её, сдёргивая вниз и бросая не глядя.

— Мне утром в ней на встречу.

— У тебя сейчас встреча, о чём ты думаешь? — с негодованием прошипела, прищуриваясь.

Холодные руки схватили меня за живот, издевательски направляясь всё ниже и ниже. Я перехватил её шаловливые пальцы, потому что знал, что больше не выдержу.

Подхватив её за бёдра, пока она углубилась в поцелуе, понёс на диван, попутно раскидывая ровно разложенные бумаги.

В этот момент я понял, что мне пиздец, да простит меня Господь!

Пришло время перехватить инициативу. Прижав Лу к спинке и зарываясь в её чудесные рыжие, подобно нашему пожару, волосы, дарил чувственные поцелуи, сжимая её руки, всё время тянущиеся в мою сторону. Резким движением скидывая любимый ею красный кардиган на пол, принялся задирать блузу. Привыкшая к абсолютному контролю молодая глава управления Корпуса Содействия не могла перестать нервничать от того, что не привыкла получать удовольствие сама. Но под моими нежными прикосновениями по-настоящему расцветала, извивалась. Я перестал отмечать, где оказывались наши руки и губы, полностью доверившись ситуации и своей страстной женщине.

За окном сигналили машины, не спеша начинал капать весенний дождь, оседая на молодые зелёные листья на деревьях. Затем усилился, барабаня по еле прикрытому занавеской окну. Ночь ещё не окончательно покрыла собой панораму оживлённого города. Жаль, что это никак не сможет мне помочь, когда мы с Лу до помутнения в рассудке будем перебирать листы, рассыпанные по всей комнате, и складывать их с те же стопки, каких не стало по нашей вине несколько минут назад. А как быть с помятыми?

***

Старый дом мадмуазель Рид находился на краю Термитника. Всем известно, что чистые люди здесь по-прежнему не жили, только генетически нестабильные. За этим углом были видны огни Центра. Далеко. Наиболее лояльные и настоящие люди, чистые, жили именно там. Но благодаря огромному количеству нововведений в отношении к псионикам, их теперь там тоже было немало. Однако, привычные проблемы района и через десяток лет оставались актуальными.

Термитник никогда не был безопасным местом. Пока здесь жили генетически нестабильные, об этом не могло идти и речи. Какими бы прочными не стали законы, людей, выросших при другом укладе мира, не переделаешь.

Весна в Нью-Пари была красивой, природа благоволила скорому пробуждению, вдыхала жизнь в своих детей. Холодные зимние ночи, готовые заморозить тебя до смерти, остались позади. Но очередной солнечный день закончился, а ему на смену выглянула лютая ночь, пронизывающая молодые побеги ядовитым кинжалом. Подгоняемые беспощадным ледяным ветром деревья шумели, едва окрепшие благоухающие ветки ломались, мрачно болтаясь на последней ниточке. Природа сходила с ума от накатившей паники. Самые слабые цветы погибали, без шанса пережить внезапный мороз и подставить лепестки под горячее утреннее солнце.

Ночь таила в себе много секретов.

Термитник никогда не спал. Нестабильные, как обычно, слонялись по улицам, но уловив звуки выстрелов и треск ломающихся предметов вдали, скрылись в дружелюбной тени своих старых домов.

Сдерживая офицеров Содействия всеми предметами, буквально попавшимися под руки, девушка использовала пси-способности до истощения. Молодая искалеченная псионичка бежала от полиции, сколько было сил, одной рукой стараясь прижимать открытые раны, истекая кровью. Дыхание давно уже не справлялось. Глаза настолько сильно заполнились кровью, что вытирать их не было смысла. Один глаз практически не реагировал на прерывистый и слабый свет фонарей, другой — ещё слегка видел, но ощутимо жёг. Спасали лишь неоновые вывески всевозможных цветов.

Полагаясь лишь на ощущения и годы жизни в этом районе, она пыталась скрыться до тех пор, пока окончательно не истощилась. Бег становился всё медленнее, пульсирующая боль в царапинах и порезах угнетала. Перейдя на шаг, она слышала, что прорвавшиеся офицеры уже близко. Сырые вонючие переулки отравляли, едва выклюнувшиеся травинки гнили раньше, чем успевали подрасти. Петляя по одиноким улочкам, дошла до очередного угла дома и свалилась на колени, не в силах подняться. Там же и упала без сознания, продолжая терять кровь с той же скоростью. Рука безвольно приземлились на полный жизни цветок. Как он вырос в ужасных условиях, как смог остаться живым и цвести в иссохшей земле, когда вокруг столько мусора и сплошная разруха? Повезло, наверное.

Перед этим, всю дорогу в затуманенном сознании девушки крутились слова своих друзей, сказанных на её новость о новой работе ещё десять лет назад.

«Корпус у Инквизиции на подхвате. Инквизиция ловит псиоников», — напоминал Йонас.

«В этой же Инквизиции ребята куда более принципиальные и менее коррумпированные, чем в полиции», — предостерегал Доган.

«Понимаешь, я сама жить хочу нормально. Как люди в Центре. Не откладывая каждый день на еду. Это странно? — помнила свои слова Лу.

Она заработала деньги, к которым стремилась. У Лу Рид был план. И ей повезло. Но этого было мало. Она заимела опасных врагов, не желая уступать. У Лу Рид был и такой план. Но ей не повезло. Девушка поздно поняла, что именно замышлял совет против её персоны. Вернее, только, когда получила первый удар. Ненавистников было слишком много, ослушавшихся приказа офицеров — слишком мало.

Ночной гость вынырнул из-за угла, подбегая к изувеченному телу. Ласково поднял девушку на руки и скрылся в приветливой тени переулка. Через мгновение появившиеся сотрудники Корпуса Содействия разделились, чтобы прочесать улицу. Большая часть из них зашла за тот угол, который заботливо спрятал двух людей в своих объятиях минуту назад.

***

Яркий свет со всех сторон режет воспалённые глаза. Независимые доктора латают девушку без сознания. Инквизитор знает, что выход только один. И она тоже. Он пытается убедить себя в том, что это не страшно, и она обязательно справится. Но примириться с самим собой оказывается гораздо сложнее, чем поверить в силу другого человека.

— Месье, левый глаз слеп. Мы…

— Меняйте, — с присущей ему сдержанностью, уверенно произносит мужчина, обрывая работника на полуслове.

Сидя в операционной с красными глазами, мужчина наблюдает за тем, как каждую любимую черту его женщины перекраивают на совсем непохожую. Через время следит за инженерами, стирающими настройки её памяти и заменяющими на новые. Благо, позволяет век развития.

Она обязательно справится. А он?

***

Лучи розового осеннего заката покидали больничную палату, скрываясь за низкими зданиями. Звуки работающих приборов смешивались воедино. Инквизитор вглядывался в умиротворённые черты лица спящей девушки, сидя рядом и поглаживая её по нежной руке.

— Ты красива с любым лицом, родная. Я знаю, что ты очень любила свой образ, наслаждалась ритмом жизни, боялась забыть даже самые плохие воспоминания из неё, хоть и не признавалась себе в этом. И больше всего боялась одиночества, потому что так сильно любила своих людей. Мне жаль, что пришлось прибегнуть к таким решениям, — мужчина шептал себе под нос, словно боясь потревожить покой любимой, находящейся в коме.