— Хочешь, закончим на этом? — его голос звучит настолько спокойно, что хочется нервно рассмеяться.

— Нет, я хочу другого, — сыто улыбается Рикс, — с того момента, как ты приказал выдохнуть перед порталом.

Граут глубоко вдыхает и прикрывает глаза:

— Перевернись.

Когда он медленно, буквально по сантиметру, протискивается в тело Рикса, тому хочется выть от ощущения заполненности и предельной сенситивной перегрузки. Никакие пальцы в расслабляющем масле или только что испытанный оргазм не смогут подготовить к подобному, это действительно больно. И одновременно с отупляющей болью, от которой хочется извернуться и сбежать, Рикс ощущает противоестественное удовольствие от того, насколько он сейчас раскрыт и беспомощен перед своим партнёром.

Войдя до середины, Граут замирает, давая привыкнуть к своим размерам.

— Расслабься, — шепчет он, наклоняясь к самому уху Рикса, — ты просто восхитительный.

От его движения член чуть смещается внутри и задевает самое чувствительное место, ради которого мужчины обычно и делят друг с другом постель. Неожиданно для самого себя Рикс глухо стонет и чувствует, как собственный член снова поднимается. Граут чуть отодвигается, чтобы со следующим движением проникнуть глубже и вновь задеть что-то внутри него. Рикс приподнимает бедра, чтобы встретить его движение, и с губ Граута срывается короткое ругательство, пока он жестко фиксирует бедра Рикса, не позволяя двигаться.

— Подожди, смельчак, — его тон ощутимо меняется, теперь Риксу не надо смотреть, чтобы понять, насколько Грауту тяжело сдерживаться. — Я же тебя разорву.

— Не разорвёшь, — будто в лихорадке шепчет Рикс, шалея от накатывающих ощущений, пока пытается двигаться навстречу, — давай же, давай, ты же так этого хочешь… и я тоже.

С мучительным стоном Граут резко дергает бёдрами и в пару движений оказывается внутри целиком. Вспышка боли отрезвляет и сгоняет сладкую муть с сознания, пока Рикс бессильно сжимает простынь в кулаках. Граут остаётся неподвижным и лишь слегка подрагивает, сохраняя положение своего тела. Он осторожно поглаживает позвоночник Рикса, надавливая на какие-то точки, и тело под нехитрой лаской постепенно расслабляется.

— Я готов, — говорит наконец Рикс и невольно усмехается, — но полегче, здоровяк.

Граут не сдерживает ответный смешок и медленно движется обратно. Во второй раз адской боли уже нет, и Рикс расслабляется ещё больше, грудью укладываясь на постель. Ощущение сильнейшей заполненности не исчезает, но к нему добавляется чувство абсолютной принадлежности, и постепенно Рикс начинает двигаться навстречу. Граут перехватывает его за талию и слегка меняет угол проникновения, заставляя Рикса просяще застонать.

— Ещё… Сделай так ещё, — дыхания не хватает, и фраза получается оборванной, но Граут его понимает и ускоряется, не выходя до конца и короткими толчками выбивая весь воздух из легких.

Рикс чуть поворачивает голову и оглядывает Граута. Тот завороженно, почти благоговейно смотрит на место, где их тела сейчас соединяются. Ощущения накатывают волнами, как прилив на Блоре, и Рикс понимает, что долго не продержится. Он сильно, размашисто подаётся навстречу Грауту, выбивая из него стоны от каждого движения. Низкие, глухие стоны от постоянно сдержанного, упакованного в глухую броню гладиатора заставляют шалеть и терять остатки рассудка. Рикс сжимается на члене сильнее и чуть поводит бёдрами, и простое движение вызывает уже не стон, рык. Граут перестаёт сдерживаться и вбивается так, как наверняка хотел с самого начала.

Рикс просовывает руку под живот и обхватывает свой член непослушными пальцами. Хватает буквально нескольких движений, после которых он кончает с глубоким стоном. Граут ускоряется и за мгновение до конца выходит из него, заливая спермой спину Рикса и простыни рядом.

Когда он обессиленно падает рядом, Рикс поворачивается к нему и бормочет:

— Такое ощущение, что меня раздавила бетонная плита.

Граут смеётся и вытирает его своей рубахой. Повернувшись на бок и прижавшись к стальному плечу губами, Рикс прислушивается к своим ощущениям: кажется, все не настолько плохо, как могло бы быть; как минимум, ему не нужно в медотсек. Он сообщает о своих выводах Грауту, вызывая у того короткий смешок.

— Спишь ты здесь, — сообщает Граут, — сейчас ты не дойдёшь до своей комнаты, и утром я должен убедиться, что ты в состоянии нормально передвигаться.

— Командир заботится о своих гладиаторах? — Рикс приподнимает брови.

— Командир заботится о том, кто подарил невероятное удовольствие, — негромко отвечает Граут, накрывая его губы нежным, ленивым поцелуем.

После того, как огромный, похожий на скалу гладиатор брал его, подминая под себя и прикусывая шею властным, собственническим жестом, такая ласка ошеломляет; Рикс отвечает, вкладывая в поцелуй ответную благодарность.

Удобно устроившись на мощном плече, Рикс отключается практически моментально. До рассвета остаётся ещё несколько часов.

***

Утром Рикс чувствует себя практически невредимым, лишь слегка тянет поясницу. В очередной раз он понимает, что в отдельных аспектах жизни имплант — скорее благо. Без него Рикс не сумел бы даже встать, не то что бодро размышлять о предстоящем бое. На всякий случай Граут осматривает его и заставляет несколько раз потянуться и присесть, чтобы убедиться, что Рикс в порядке.

— Ты не сделал ничего, что бы мне навредило, — Граут качает головой, но в его глазах Рикс замечает благодарность.

— Признаться, я был уверен, что мои желания останутся лишь желанием, — усмехается он, — но ты оказался крепче и упорнее, чем я думал.

После завтрака их зовёт к себе ланиста. С ним все его дети, Гарс и Сторция.

— Лудус поведёт Лабель, — сообщает он, — суд над авгуром Публием будет проходить одновременно с играми, я не смогу быть в двух местах сразу.

Августа, старшая дочь ланисты, недовольно шипит, но сдерживает себя. Наверняка она считает, что справилась бы лучше, но Флавий явно готовит Лабеля на своё место. Лабель выглядит растерянным, но в глазах горит решительность.

Возможно, он не ожидал, что обязанности ланисты придётся выполнять так скоро, но ему должно хватить упорства, чтобы со всем справиться — недаром он сын легенды.

— У каждого гостя на играх должен быть личный телохранитель, — продолжает Флавий, — раз Хотч временно вышел из строя, охранять одного из моих детей будешь ты, Рикс.

Рикс оглядывает всех троих и кивает. Августа смотрит на него с хищной ухмылкой, Лабель — с надеждой, Паулина — с теплом. Если будет возможность выбора, Рикс предпочтёт Лабеля, тогда будет возможность его подбодрить. Кажется, они снова приобретают неожиданное сходство, несмотря на пропасть между ними: на Паитрум оба прибудут в новом для себя статусе.

— Хотч просил тебя зайти перед вылетом, — негромко говорит ему Гарс, — отправляемся через пару часов.

***

Хотч встречает Рикса снаружи, явно наслаждаясь утренним солнцем и запахами трав и цветов. Приближающегося Рикса он оглядывает с ухмылкой, скользя цепким, внимательным взглядом.

— Доброе утро новому фрументарию ланисты, — он отвешивает шутливый поклон, — как я погляжу, ночь прошла удачно.

Рикс уверен, что передвигается как обычно, скованность движений почти исчезла.

— Ты никогда не задумывался, что твои шуточки вызывают желание тебе врезать? — миролюбиво интересуется он.

— О, не кипятись, малыш Рикс. Чтобы поквитаться со мной, тебе придётся встать в очередь, — Хотч весело смеётся, — а если собрать всех желающих это сделать, то можно заселить небольшую планету.

— Ты настолько не умеешь держать язык за зубами? — ему невозможно не улыбнуться в ответ, даже если хочется стереть эту улыбку силой.

— Зато представь, как будет обидно остальным, если кому-то одному удастся меня достать, — ухмылка Хотча становится шире.

— Зачем ты меня позвал?

— Хотел пожелать удачи, красавчик Рикс, — Хотч подходит ближе, и в его взгляде мелькает что-то хищное, — а ещё убедиться, что ты добился чего хотел. Хотя, признаться, я надеялся на обратное.