— Извини, — виновато бормочет Лабель перед тем, как замахнуться гладием.

Рикс принимает удар на рукоять кнута. Возможно, внутри они не такие уж и разные, но обстоятельства их жизней сложились так, что сейчас нет двух людей, сильнее отличающихся друг от друга.

В ответ он не атакует, потому что неизвестно, что случится раньше: либо он покалечит Лабеля, либо имплант в собственном затылке замкнёт от попытки нападения на сына хозяина. Авгур Публий требует продолжить бой, но Рикс бросает кнут.

Дальше все происходит слишком быстро и смазанно: вот Публий шагает к нему и сдергивает шлем, вот Рикс выворачивается из захвата, вот голова взрывается невыносимой болью. Рикс уже чувствовал такую, когда Публий отдавал приказ убить его родителей. Дальше Рикс отключается, и наступает темнота.

Когда он приходит в себя, то в первые мгновения не может понять, где находится. Лицо покрывает уверенная щетина, значит, он провалялся в отключке несколько дней.

— Он очнулся! — это Сторция. В гудящей голове вертится столько вопросов, что Рикс не знает, с чего начать.

— Где я?

— Это медицинский блок для гладиаторов лудуса, — вслед за Сторцией появляется Гарс.

— Что… что произошло? Как долго я здесь?

— Три дня, — Сторция отводит покрасневшие уставшие глаза, — мы вообще сомневались, что ты выкарабкаешься после воздействия скариума. Но вот ты здесь, живой и в сознании!

— Малыш Рикс умеет удивлять, правда? — из-за ширмы появляется Хотч с повязкой на глазу и, судя по всему, сломанной рукой. Только сейчас Рикс понимает, что не видел его на тренировке, после которой отправился в медблок.

Частички разрозненной мозаики начинают вставать на свои места. Той ночью Рикс настолько зациклился на своих переживаниях, что даже не задумался, что понадобилось ночью в коридоре самому Хотчу.

— Ты! — он даже не думает понижать голос. — Ты обвинил меня в работе на клириков, но ты сам шпионил тогда!

— Не кипятись, — обрывает его Сторция, — Хотч — не шпион. Во всяком случае, не такой, о котором ты подумал. Тебе нужно собраться и пойти к ланисте Флавию, он ждёт.

Рикс поочерёдно оглядывает своих товарищей, которым резко перестал доверять. Оставляя за спиной и отсекая свою старую жизнь, вступая в ряды гладиаторов, меньше всего он ожидал, что окажется втянут в какие-то подковерные игры. Сторция выглядит расстроенной, Гарс — встревоженным, Хотч лукаво улыбается, как будто это не у него сломана рука и поврежден глаз.

Вздохнув, Рикс пробует встать. Комната какое-то время кружится, но чувство равновесия быстро стабилизируется, и Рикс идёт умываться и приводить себя в порядок.

Когда они со Сторцией приходят в дом ланисты, тот общается с Граутом. Сердце пропускает удар при виде командира, но обсудить произошедшее на тренировке они могут и позже. Рикс переводит взгляд на Флавия:

— Зачем я здесь?

— Чтобы задать свои вопросы, разумеется, — по губам Флавия гуляет безмятежная улыбка, которая совсем не вяжется с внимательным, цепким взглядом, — и ещё чтобы выслушать мою благодарность и предложение.

Рикс переводит взгляд на Граута, стоящего за спиной Флавия, и тот едва заметно кивает. Вопросов слишком много, и Рикс старается озвучить хотя бы те, которые первыми приходят в голову.

— Что с авгуром? Почему вы сопротивлялись, когда он потребовал начать бой? Лабелю ничего не грозило.

— Авгур Публий арестован своими же роботами и освобождён от должности до выяснения всех обстоятельств, — ланиста чуть хмурится, — напав на тебя, он посягнул на мое имущество, а право собственности в Новом Риме священно. К тому же, заставляя вас продолжать драться, он косвенно угрожал жизни моего сына.

— И что с ним будет? — Риксу слабо верится, что правосудие поддержит раба и откажется от одного из клириков. Ланиста подтверждает опасения:

— На честный суд рассчитывать не приходится. Он будет проходить на Паитруме, а Публий стал авгуром как раз благодаря завоеванию этой планеты.

Слова о Паитруме ранят сильнее гладия. Рикс снова вспоминает родителей и свою попытку отбить их у боевых роботов. Авгур, узнав его, сразу же попытался убить — и наверняка убил бы, если бы не вмешательство ланисты. Неужто он, Рикс, представляет такую большую ценность, что за него готовы драться высшие чины? Это наводит его на следующий вопрос:

— Кто вы все такие? Я видел Хотча ночью, он за кем-то следил, — на этих словах Граут сжимает зубы, — он — шпион? Вы поэтому его покалечили?

— Шпион, — весело соглашается Флавий, — но в остальном ты ошибся. Он шпионит для меня, как и Гарс, и Сторция, и Граут. И твой вопрос подводит меня к моему предложению.

Граут выглядит мрачным и недовольным: на скулах играют желваки, он скрещивает мощные руки на груди, будто закрываясь ещё больше. Флавий этого не видит и продолжает:

— Так как Хотча вывели из строя, его нужно кем-то заменить. Я предлагаю эту работу тебе. О, и я совсем забыл! — Флавий деланно спохватывается, всплескивая руками, — ещё я должен поблагодарить тебя за то, что не попытался убить моего сына в угоду клирику.

— Зачем бы мне это делать? — Рикс искренне удивлён. Лабель, несмотря на излишнюю романтичность и наивность, ему нравится. И даже если бы не нравился, неприязнь — не повод для убийства, попытка которого, к тому же, скорее всего закончится бесславной смертью самого Рикса.

— За твою принципиальность в вопросах чести я тоже благодарен, — усмехается ланиста. — Так что? Примешь мое предложение?

Рикс задумывается. Он не обманывает себя: Флавий — его хозяин, значит, особого выбора у него нет. Зато у Флавия есть поводок — имплант в голове Рикса.

Что будет, если он откажется от такого щедрого предложения? Смерть для того, кто узнал секрет Флавия, но предпочёл остаться в стороне?

С другой стороны, Граут тоже завязан в этом по уши. Сможет ли Рикс узнать, в чем его особая ценность, если погрузится в шпионские игры?

Рикс решительно кивает:

— Я согласен.

Рикс чуть пошатывается от усталости. Заметив это, ланиста машет Грауту рукой:

— Проводи Рикса, он явно ещё не отошёл от воздействия скариума.

========== 2 ==========

Подойдя к медблоку, Рикс пытливо заглядывает Грауту в глаза.

— Что тебе наговорил Хотч?

— Что ты любитель выходить из комнаты после отбоя, — Граут хмурится, но не отводит взгляд. — Не знаю, интересно ли мне, что ты искал, но сейчас мы в одной лодке, и ты должен подчиняться в силу отсутствия опыта. А ещё ты должен быть честным: работа в команде предполагает взаимодействие, а не взваливание все на себя одного.

— Хорошо, тогда вот тебе правда: той ночью я шёл искать твою комнату, — Рикс может быть неопытным шпионом, но ходить неделями вокруг да около он не собирается. В конце концов, быть гладиатором и не понимать, что смерть может ждать совсем близко, попросту глупо.

На лице Граута мелькает целая гамма эмоций, от недоверия и удивления до осознания.

— Глупый щенок, — шипит он, — ты понимаешь, что тебя могли убить?

— Теперь понимаю, — Рикс пожимает плечами, — но в тот момент я ничего не знал о закулисных играх. Кассий Флавий, конечно, легенда, но я как-то не додумался, что он использует своих рабов, чтобы добывать информацию.

Граут мрачнеет, понимая, что Рикс прав.

— Где моя награда? — Рикс старательно переводит мысли командира в иное русло. — Ты кивнул, я видел, когда победил в круге.

— Ты теперь после каждой победы будешь требовать поощрения? — брови Граута удивленно поднимаются.

— Это стимул стать лучшим в самые короткие сроки. — Рикс уверен: Граут видит, что он честен.

Граут хмыкает и облизывает губы, наклоняясь к Риксу. Этот поцелуй совсем не похож на предыдущий – тот был легким, невесомым почти, сейчас же Граут прижимается плотнее, уверенный, что не встретит никакого сопротивления. В рот Рикса врывается его горячий язык, исследуя новую, неизведанную пока территорию. Рикс цепляется за стальные плечи и не сдерживает нетерпеливого стона, пока Граут терзает его рот. В голове звенит блаженная пустота, а по всему телу разливается жар, порождённый жадностью и уверенностью Граута.