— Хорошо.

Джеффу не понравился Вьетнам. По крайней мере, он постоянно об этом говорил. Так часто, что Лив поняла — на самом деле понравился.

Она полностью освободила от дел неделю его приезда, и они проводили время как пара настоящих туристов. Вставали в полдень, завтракали на побережье, носили белые рубахи и солнечные очки, купались голышом по ночам.

Ругались. Трахались. Всё как всегда. И не совсем.

— Что это за шрам? — они стояли вместе под душем. Лив провела пальцами по широкой полосе светло-розовой кожи, пересекающей его левую ключицу.

— Помнишь, мое давнее дело с заложниками?

— Ага.

— У того наркомана была кочерга.

— Кочерга? — она подняла взгляд от его груди к лицу. Он усмехнулся:

— Не самое героическое оружие, от которого можно получить ранение, согласен.

— Это с какой же силой он бил…

— Я три месяца ходил с бандажом и рукой на перевязи, — Джефф пожал плечами.

— А этот? — она коснулась следа на его ребрах.

— Пуля. По касательной.

Что-то в Лив с треском ломалось, заставляло гореть огнем внутренности.

— Этот? — она поднялась пальцами к его шее, провела по некрасивой кривоватой линии.

— Это нож, — сухо, сдержанно.

— Ты никогда не говорил… Ни о каком из них, — она видела еще с десяток самых разных отметин на его обнаженном теле, но вопросы больше задавать не хотелось.

— А зачем?

— Ну да.

Она приподнялась на носочках, дотронулась губами до линии, идущей поперек его горла. Джефф едва слышно выдохнул. Провела кончиком языка вниз к яремной ямке. Струи воды били ее по плечам, стекали тонкими ручейками по его груди и прессу. Она поймала одну каплю языком.

— Лив… — он потянулся к ее губам, но девушка ловко вывернулась. Джефф вопросительно поднял брови. Лив улыбнулась и, глядя ему в глаза, медленно опустилась на колени.

От первого прикосновения ее языка к его члену Джефф качнулся назад, прислонился спиной к стене душевой кабины. Лив дразняще провела по выступающей венке, нарочито-медленно облизнула головку.

— Блять, — он запрокинул голову, запуская пальцы в её волосы, и с шипением выдохнул, когда ее губы сомкнулись вокруг.

Чуть позже в ванной комнате обнаружилась непристойно удобная столешница. Лив, на грани потери сознания, видела их силуэты в запотевшем зеркале, когда опиралась на неё, пока Джефф твердо и глубоко входил в неё, стоя сзади. А потом он наклонился вперед, сильнее прижимая ее к поверхности, дотянулся рукой до зеркала и провел несколько раз по нему рукой, стирая испарину.

Лив увидела себя. Раскрасневшуюся, влажную, со спутанными волосами и дрожащими ногами. Подающуюся толчкам, сотрясающим ее тело. И увидела его. Руки, удерживающие ее поперек живота. Выступающие вены на загорелой коже предплечий. Его лицо. Приоткрытые губы. Нахмуренные брови.

Он ускорил темп, наклонился к ее плечу, оставил поцелуй. Быстрый, смазанный. И тоже посмотрел в зеркало. Его взгляд пронзил Лив насквозь, зарождая нестерпимую волну, идущую по всем нервным окончаниям. Она сильно дернулась, сводя ноги вместе, Джефф глухо застонал ей на ухо, конвульсивно ударился бедрами еще пару раз и горячо запульсировал внутри.

Отходя от оргазма, и всё еще глядя в зеркало, Лив расслабленно обвела взглядом Джеффа и впервые подумала: «Мой». Эта мысль возникла сама, не спрашивая разрешения. И ужасно её напугала.

На следующий день он улетел. А за два часа до этого они поругались, как никогда прежде.

Спустя время Лив даже не могла вспомнить, что послужило причиной, и кто начал первым. Закончилось всё тем, что она прямо при Джеффе вытащила из телефона свою европейскую сим-карту и спустила ее в унитаз. С тех пор, как за ним с ужасным грохотом захлопнулась дверь, этот поступок с каждой минутой казался ей всё более глупым.

Ночью того дня Лив обнаружила себя сидящей на берегу моря. Её ступни были полностью зарыты в песок. По щекам текли слёзы. Нос распух и дышать удавалось только через рот.

А спустя пару недель началась экспедиция. И всё отошло на задний план.

Лив надолго застряла в Азии. Ее слава в среде коллекционеров неожиданно стала столь велика, что, как принято говорить, буквально входила в помещение раньше неё самой.

Лив моталась между Бангкоком и Сеулом, Токио и Манилой. Выныривала из одного похода только для того, чтобы через пару дней нырнуть в следующий. Некоторые ее экспедиции длились недели, другие — месяцы. Так прошло полтора года.

Она вспоминала Джеффа. Было бы неправильным соврать. Иногда, сидя у костра в какой-нибудь холодной пещере или у бушующего океана в сотне километров от цивилизации, она пыталась представить, что он делает. Который сейчас час в Лос-Анджелесе. Так ли ровна лужайка перед его домом, как прежде? Такой же гадкий кофе в автомате полицейского участка?

Все это казалось далеким и нереальным. Не вписывающимся в мир, в котором у нее появился след от зубов крокодила на лодыжке, а кожа покрылась стойким темным загаром. Но в него всё еще идеально вписывались воспоминания о его руках. Взгляде. Колючей щетине под ее пальцами. О его треклятых шрамах.

Однажды Лив сутки шла с рюкзаком по джунглям, сбившись с пути. На знакомую точку между скал она вышла, когда уже полностью стемнело. Без сил рухнув на жесткую землю, она слушала гудение обессиленного тела и смотрела на звёзды. Огромные. Яркие.

Мысли текли бессвязным потоком, не задерживаясь в сознании дольше, чем на мгновение. Но вот одна выделилась из общей массы и привлекла внимание: «Ожидание расставания». Лив прикрыла глаза и горько усмехнулась самой себе.

Все, что было между ней и Джеффом с самой первой встречи — ожидание расставания.

Самолет через час. Через день. Через неделю.

Их вечное «не навсегда».

» — Короткая интрижка с девчонкой, которая все равно скоро свалит. Никаких обязательств, удобно.

— Так не улетай.»

» — Я не могу остаться навечно.

— Можешь.»

Они ссорились только из-за этого. Всегда из-за этого. Из-за невозможности быть вместе по-настоящему.

«Ну и из-за того, конечно, что Джефф — импульсивный козёл», — добавила Лив, немного подумав.

Внутри словно разжалась какая-то пружина, стало легче дышать. Она пообещала себе связаться с ним, как только вернётся. И тогда у них обязательно всё получится. Лив еще не знала как, и что нужно для этого сделать. Но была уверена: теперь всё будет хорошо.

***

Она вернулась в Европу в конце весны. Купила новую сим-карту, зашла в первое попавшееся кафе, взяла кофе.

По памяти записала и сохранила номер Джеффа в телефоне.

Написала сообщение. И не отправила. Написала еще одно. И тоже стерла.

Всё казалось каким-то глупым и мелким. Всё не стоило того, чтобы быть сказанным.

Она обожгла губы о слишком горячий американо. Загуглила разницу во времени с Лос-Анджелесом. Беспокойно постучала пальцами по столу. Решила отвлечься. Занять ненадолго голову чем-то другим. Лента новостей, которые после экспедиционной жизни казались полной белибердой, мелькала яркими пятнами перед глазами. Пока на одной из фотографий Лив не увидела его. Это было так же странно и нелогично, как тогда в Париже. Но еще и больно.

«Самая яркая звезда сегодняшнего Голливуда объявила о своей помолвке. Избранником Эммы Грин стал капитан полиции Джефф Уилсон. Капитан отказался от комментариев, но интервью с неподражаемой Эммой вы можете увидеть на нашем канале…»

Телефон дрогнул в пальцах, с легким стуком опустился на стол. «Самая яркая звезда» была фигуранткой того крупного дела о наркотиках. Лив помнила ее имя и фамилию. Тогда, правда, девчонка была никем.

Интересно, когда у них всё началось? Она быстро собралась. Сделала короткий неглубокий вдох. Протяжный выдох. Пролистала новость еще раз. Вчерашняя дата.

Ладно. Теперь, по крайней мере, было ясно, что можно ему написать.

«Поздравляю».

Телефон молчал минут десять. Потом пришел короткий ответ.

«Лив?»

Она не имела ни малейшего понятия о том, как он догадался. Хваленое полицейское чутьё? Возможно.