Историю будто подсветили фонариком. Выходит, работает институт, раз посылки во время общего мора по городам разбрасывает.

– Так это ж рядом совсем, около 400 километров. – Миша шуршал дорожным путеводителем – Часов пять по трассе в пути.

– Дурной совсем ехать туда? – Олег начинал заводиться – Раз военных встретил, чуть не убили, два встретили – еле ноги унесли, тебе третий раз для науки необходим или ты ещё кого угробить хочешь?

Миша смутился. Никого гробить он не хотел. Но очень хотел понять, что произошло с привычным ему миром. Собственно, это он и объяснил Олегу в горячей тираде, щедро сдобренной клятвами пойти в сторону вояк одному. На том и порешили, Саранск – город не маленький. Пока все обустроятся на его окраине, «разведчики» (а Алексей тоже вызвался) уйдут проверить, что такой за НИИ спасительный и нет ли там выживших «умов». А ещё всем хотелось знать, не из распрекрасного ли института поползла по стране зараза.

Доехали быстро. Решили не рисковать и в сам город не соваться. Присмотрели деревню, опустевшую и тихую, как и все, что встречались им раньше. Пробежались опять по домам, нашли подходящий, с печью и без разлагающихся хозяев посреди хаты. Туда уместили женщин, Павлика и доктора с собакой. Олег на месте осесть никак не мог. Хотел, но не мог. Он остро чувствовал, что ни уснуть, ни присесть, ни избавиться от разрывавших голову мыслей он не сможет. Единственное его лекарство – опять бежать, искать, проживать такое, отчего некогда было думать о вчерашнем дне. Уходя, он погрозил кулаком Алисе и пообещал, что, если та выкинет хоть какой-то деструктивный фортель, он лично утопит её в ближайшей речке как бешеную кошку. Прозвучало зло. Алиса хотела огрызнуться, но испугалась хищного огня в Олеговых глазах и только тихо в спину назвала моральным уродом.

Шли втроём почти наугад. Таня нарисовала на карте, как попасть в военный городок, вот только воспоминаниям её было 12 лет. С тех пор могли и посносить, и понастроить. Нашли у обочины брошенную машину, бестолку пытались завести. Снова шли. Дорога была широкой и прямой, вдоль гаражей, потом садов, дальше и дальше. Где-то должен быть отворот через лес. Его и высматривали. Оказался отворот совсем даже не через глушь, а сквозь коттеджный посёлок с теремками домов. Идеальный, для русских-то дорог, асфальт, стройные кирпичные заборы с коваными воротами, так красиво… Так пусто. Кое-где ещё стояли припаркованные машины, кое-где, у заборов лежали покрытые инеем кучки ветоши, вымокшей под дождём, присыпанной инеем одежды, хранившей внутри отвратительную начинку из медленно разлагающейся плоти.

– Смотри, что там? Собака что ли? – Миша вытянулся в струнку и глядел вперёд. Там у забора возился крупный лохматый зверь. Олег тоже всматривался. Вроде пёс, крупный, алабай или овчарка кавказская. Шаг не сбавляли. Ровно до тех пор, пока Алексей не дёрнул парней за плечи. Возрастная дальнозоркость – он первым понял, кто роет землю.

Это был медведь. Видимо, он уже вдоволь нажрался мертвечины и сейчас прикапывал недоеденное. Почему не спит… Тепло ещё ему или нужды нет – еды теперь хоть отбавляй. Миша потянулся за пистолетом в куртку.

– Не трожь тёзку! Чо он тебе сделал? Обойдём, пусть жрёт.

Алексей усмехнулся и толкнул ребят в проулок. Параллельная улица была уже и отсыпана гравием. Олег крутил головой по сторонам. Жили же люди, в достатке, уюте, просторе. Машины, сады с яблоками, а теперь всё и все на корм зверью.

В этих мыслях и не заметил, как дошёл до конца посёлка, Мужики вышагивали рядом, шуршали гравием, сопели, Мишка пару раз чихнул. Дальше дорога сворачивала через лес, сквозь который, впрочем, уже был виден высокий бетонный забор с колючкой. Свернули в лес, по дороге идти побоялись, вдруг там поджидают защитники передохшего отечества. Тихонько дошуршали до забора, стараясь даже дышать как можно тише. Двигались вдоль, останавливались, вслушивались. Тишина. Только шум деревьев.

Дошли аккурат до места, с которого просматривался въезд. КПП в несколько будок, шлагбаумы, а за ними белые панельные четырёхэтажки с лоджиями, улицы, детские площадки во дворах. Город в городе, особенная жизнь за забором. Казалось, что никого, но кто ж точно знает. Решили ждать сумерек.

11.

К ночи заморосило. Мелкий дождик только добавил свинца к серо-сизому воздуху. Тихо, вдоль стенок кралась троица. Миновали один двор, другой, квартал – никаких людей, ни живых, ни мёртвых. Наконец, в просвете улицы они увидели однополосную дорогу через парк. По воспоминаниям Тани она вела к институту.

Осмелели, шли уже бодрым шагом. Чему быть, того не миновать. НИИ был вполне типичный. Многоэтажка с большими стеклянными дверями на высоком крыльце и облезшими буквами на козырьке. Возле ворот лежали высокие горы чернозёма. Его каждую весну свозили на газоны, а оттуда растаскивали на клумбы и цветочные горшки. В каждом городе есть такие острова флористики из бархатцев и петуний с гордыми надписями «юбилей» или «НИИ 65 лет».

Только вблизи товарищам стало понятно, что никакой это, нафиг, не чернозём. В нос ударила вонь гари и жжёной гниющей плоти.

– Подгорел шашлычок…– Алексей на нервах неуместно и гадко юморил. Олегу было противно. И смешно. Поэтому он растянулся во весь рот. Миша поджал губы – хотел оказаться единственным приличным человеком. Но глаза предательски сузились. Смешно… Кто-то из толпы людей две кучи горелок сделал.

Двери оказались раздвижными и никак не поддавались, тогда Миша нашёл кирпич и всадил со всей дури. Тишину разрезал оглушительный звон и грохот. Олег озирался, всё боялся, что вот выбегут из-за угла вояки с автоматами, вот перестреляют их к чёртовой матери, и третью кучку запалят.

По одному пролезли в дыру, стараясь не разодраться об острые края.

– Я в такую игру играл, там в научном институте портал открылся, и мутанты всех учёных пожрали. Так прям мозги им повыковыряли и на голову сели, белые такие как клещи… – Мишаня похоже опять заговаривал свою трясучку.

– Рыыы! – Алексей утробно рявкнул и схватил его рукой за бошку.

– АААА!!! Ай, бля, не смешно! – Миша орал как ребёнок, очень искренне. А Олег очень натурально ржал. Смешно!

Глаза потихоньку привыкали к темноте, длинный коридор института, кабинеты вправо, кабинеты влево. В конце коридора окно, а напротив? Мужики сощурились… вешалка? В углу стоял силуэт. Они прибавили шагу. Прислонившись к стенке, совсем по-детски зажав лицо руками, стоял тощий, совершенно лысый старик. Живой! Он пошатывался, облизывал растрескавшиеся губы, шептал. Друзьям пришлось задержать дыхание, чтобы разобрать слова:

– Здесь нечего брать, здесь институт, я старый человек, убейте меня и уходите. Здесь научный институт. Здесь нечего брать…

Олег протянул старику бутылку воды. Тот пил мелко, тряс головой, шумно сглатывал и его кадык дёргался под тонкой индюшачьей кожей как поплавок. Парням не терпелось спросить деда в халате обо всём, но тот пил, утирал дряблый рот, тяжело вздыхал и снова начинал пить.

В тёмном окне институтского коридора блестела луна, дождевые тучи раздуло. Утро обещало быть холодным и ясным, но до него ещё несколько часов. Миша не выдержал первый и сполз на пол, Алексей сел рядом. Олег усадил старика и продолжал его поить до тех пор, пока все полтора литра не оказались в его пересушенном нутре.

– Вы кто? – Олег сделал аккуратный заход в сторону дела.

– Я Евгений Дмитриевич Малинин, старший научный сотрудник, заведующий виварием и лабораторией первичных испытаний. Живу на улице Фрунзе, с женой… и зарплату мне задерживают… а бухгалтерша говорит, что это кризис виноват, а я знаю, что это директор виноват, потому что у него машина и дом в новом районе, а у меня хрущёвка, а на пенсию я не проживу, после смерти жены я совсем не покупаю ничего домой…

Парни переглянулись с явным разочарованием. Дед похоже того… заговаривается. Кое-что в его словах правда, а может и всё правда, но правда эта совсем без хронологии.