И вот уже в кафе не пьяница, еле стоящий на ногах, а два крепких братка. Они пристают к Марине, и мне не требуется особого приглашения. Я встаю и…

Но эту историю я озвучил вечером. Было скучно складывать вещи в рюкзак в тишине, а от телевизора и музыки болела голова. Тогда я позвонил Косте, своему старому приятелю. Он переехал в другой город пять лет назад, и с тех пор мы общались только по телефону.

Костя никогда не сомневался в моих словах и верил всему, что я рассказывал. Во всяком случае ни разу даже не намекал, что я кривлю душой. Может именно поэтому я и любил с ним поговорить? Рассказать то, что правдой не было, но этого бы очень хотелось.

– И я, короче говоря, первого уложил одним ударом. – вещал я про события в кафе, засовывая в рюкзак стопку нижнего белья.

– Силён. – прогудел Костя густым баритоном. – А второй?

– А что второй? Пришлось с ним повозиться. Он в меня стулом хотел кинуть, но в итоге окно разбил. Короче, дятел. Сила есть, ума не надо. – пояснил я таким тоном, словно это было настолько очевидно, что и объяснять не требовалось.

– Может он пьяный был? – предположил Костя.

Иногда его догадки были куда точнее, чем он мог подумать. Но меня несло, история уже сложилась в голове и имела приятный финал, а признавать противника слабым я не собирался.

– Ага, щас. Это я поддал хорошенько. Ни много, ни мало, пол-литра беленькой в желудке плескалось.

– Жесть. Боюсь представить, что бы ты на трезвую голову с ними сделал.

– Да в общем-то я и был почти трезвый. Ты же знаешь, как мне опьянеть сложно.

– Это да. А Марина как? Ей-то не влетело, надеюсь?

– Не, она в слёзы, само собой, но цела и невредима. Зато потом, когда в машину сели, «омлетик» мне сделала, если ты понимаешь, о чём я.

– Круто, блин. Хорошая у тебя девчонка, мне б такую.

– Не, брат, таких больше нет, это исключение. – блаженно протянул я, а про себя подумал, что неплохо бы было этот самый «омлет» от неё хоть раз получить.

– Это точно. Жалко, мы с ней так и не познакомились. Может, кстати, в гости как-нибудь заедешь?

– Может быть, когда-нибудь. Я ж как крот в этих контрактах зарылся, время на кафе-то с трудом нахожу. – снова приврал я. – И себя надо обеспечить, и ей на подарки наскрести.

Когда-то всё действительно было так, а я осваивал копирайтинг и наивно полагал, что с каждым написанным текстом моя жизнь будет только лучше. Не спал ночами, сутки напролёт проводил перед монитором, и энергетиками превращал себя в олицетворение зомби. Но запал постепенно сошёл на нет. Тогда один знакомый предложил хлебное место, где не требовалось выжимать из себя все соки, и зарабатывать при этом гораздо больше. Редкая удача, вот только многим старым друзьям я по-прежнему рассказывал, что работаю не покладая рук. Мне нравилось, как они восхищаются таким трудолюбием, это отлично повышало самооценку, особенно когда всякие мерзавцы роняли её ниже плинтуса.

– Да, помню. Я тебе сто раз говорил, что всех денег не заработать. Лучше бы о здоровье своём подумал. – сказал Костя, подтверждая в очередной раз, как это приятно.

– Потом подумаю, когда время на это будет. Время ведь как деньги, брат, его вечно не хватает.

Я с трудом затолкал в рюкзак ещё одну пару штанов и закрыл молнию. Оставалось только зубную щётку закинуть, и на этом всё.

Вполуха слушая, что Костя рассказывает о своей жизни, и ничего не запоминая, я отправился в ванную. Привычка не заполнять голову лишней информацией отлично работала, когда кто-то из друзей пытался просветить меня очередной своей новостью.

Встав перед раковиной с зеркалом, я осмотрел щёку, по которой пришёлся удар. Немного припухло, но фингала появится не должно. По крайней мере не буду им освещать путь в ночи, уже хорошо.

Я включил воду и наклонился, чтобы умыться. Сегодняшний день утомил как никогда. Ещё и Костя продолжал что-то бухтеть то ли про повышение, то ли про увольнение.

Прохлада коснулась кожи, и дрожь пробежала по спине, будто всё это время, сам того не замечая, я был напряжён как струна, и теперь весь завибрировал.

Распрямился… и застыл в ужасе. В отражении я увидел за собой пьяницу из кафе. Он смотрел на меня через зеркало и нахально улыбался.

– Ты правда думаешь, что они тебе верят? – спросил он.

– Тебя здесь нет. – проговорил я шепотом.

Сложно было не верить своим глазам, но как бы он здесь появился? Взломал дверь? Пролез в окно? Всё это я бы услышал. Значит просто разыгралось воображение, и я знал, что с этим делать. Много раз уже прокрутил нашу встречу в памяти, и абсолютно точно убедился, что его надо было бить первым.

Так и поступил. С разворота махнул кулаком, но попал по воздуху. Позади никого не оказалось, и только унитаз уставился на меня, удивлённо подняв ободок.

– Что за фигня? – спросил я вслух у самого себя.

– Лёх, ты меня вообще слушаешь? – прозвучал в телефоне возмущённый голос Кости.

Я тряхнул головой, отгоняя лишние мысли, и поднёс телефон к уху.

– Да, извини, я просто трубу уронил.

– Ага, ну ладно. Что ты последнее слышал? – не сдавался Костя.

– Ты про работу рассказывал.

– Это ж когда было? Я уже полчаса, как говорю, что скоро женюсь.

Я не мог сконцентрироваться на словах Кости. Они ускользали от меня далёким эхом, а в мозгу творился хаос. Одно за другим рождались объяснения видению, но все они меня не устраивали.

– Кость, я тебя поздравляю и все дела, но давай об этом в другой раз. Голова жутко болит. – попросил я, когда понял, что даже его голос вызывает тошноту.

Костя, конечно, сильно огорчился, что я не разделил его восторга, но мне было не до того. Мурашки ещё бегали по спине, а голова и правда гудела. Я раньше никогда не видел таких отчётливых галлюцинаций. В общем-то я их вообще никогда не видел. Так что первое знакомство мне совсем не понравилось и очень хотелось, чтобы оно стало последним.

Ночью я долго не мог уснуть. Беспокойно ворочался, тщетно пытаясь забыть про странное видение, и перебирал по кругу сотни причин его появления. Боялся, что это симптом какой-то страшной болезни, и если по началу выбор метался между банальным стрессом и сотрясением мозга, то уже к двум часам после полуночи я пришёл к выводу, что всё дело в шизофрении. Буквально чувствовал, как стремительно истачивает моё сознание червь паранойи, как он подобно трутню вгрызается в основы здравого рассудка, и уже совсем скоро безумие захлестнёт меня с головой.

К трём часам я так утомился от переживаний, что меня охватило безразличие, и сон наконец унёс в дебри кошмаров. А утром всё показалось таким мелким и не стоящим внимания, что я и вовсе оставил видение на запылённых полках памяти, между алкогольными похождениями и гриппозным бредом.

Мне предстоял долгий путь до мест, где я провёл лучшие месяцы жизни, и ностальгия заранее начала пульсировать в груди томительным предвкушением. Я отправлялся туда, где всё было до умиления просто, а незначительные проблемы представлялись невообразимым испытанием. Вечным тогда казалось всё, и дружба, и вражда, а уж какой любовь была чистой и страстной… ни в одном языке мира не найдётся слов, чтобы описать, как обжигал счастьем первый поцелуй, и почему ради одного лишь взгляда пятнадцатилетней девчушки нарушал все запреты.

Столько всего я оставил позади, изо всех сил стараясь не вспоминать. Не хотел мучиться, пережёвывать ошибки и вдаваться в размышления, что мог бы изменить. А теперь всё это навалилось на меня и с беспощадной настойчивостью не позволяло думать ни о чём другом.

Я выехал незадолго до полудня, залив недостаток сна тремя чашками кофе. Дорога предстояла неблизкая, так что кроме завтрака и душа я её ничем задерживать не стал. Включил бодрящую музыку и вдавил педаль газа чуть сильнее положенного.

Мимо проносились леса и города, придорожные забегаловки, что с каждым километром от столицы выглядели всё сомнительнее. Никогда не понимал, насколько надо оголодать, чтобы решиться там перекусить. Наверняка под обилием приправ каждое блюдо скрывает запах тухлятины. А торговцы, разложившиеся на обочине, вовсе вызывали лишь презрение. Всё съедобное, что они продавали, за день впитывало столько ядов, что запросто могло называться химическим оружием медленного действия.