Полная, с сердитым выражением лица («Будешь тут сердитой, когда вокруг одни красавицы», – подумал полицейский), начальница тяжело вздохнула:

– Ну что вам опять от меня надо?

– Мне нужны документы на вашего охранника по имени Стас. Только не говорите, что его документы тоже пропали.

Начальница отдела кадров, продолжая вздыхать на разные лады, долго перебирала папки. Потом повернулась к следователю. В этот раз выражение её лица изменилось – оно было очень удивлённое:

– Не поверите, но его документов тоже нет!

– Но вы хотя бы что-то о нём знаете? Фамилию его? Он когда выйдет на работу?

– Так он не выйдет. Он неделю, как уволился. Но вы, господин полицейский, так не расстраивайтесь. Стас у нас года два работал, поэтому все его данные у меня есть в компьютере. Просто информацию по погибшей Марии я не успела ещё занести в базу данных. Подождите, подождите… А ведь я вспомнила её фамилию: она такая же была, как и у Стаса – Терентьева!

– Мне, пожалуйста, дело Стаса распечатайте. Адрес, телефон… А можете глянуть, он родом из Владимира?

– Точно, из Владимира. А вы с ним знакомы?

– Нет, но горю желанием познакомиться.

***

Ирина после разговора со следователем сразу же направилась в квартиру, которую ей назвал Сергей Викторович. Резко нажав на звонок, мысленно составляла гневную речь о праве на частную жизнь, о недозволенности лезть со своими подарками к незнакомому человеку, но дверь распахнулась, и с Ириной случилось то, что люди называю озарением, потрясением или просто любовью с первого взгляда. Перед ней в инвалидной коляске сидел молодой человек, взглянув на которого, Ира подумала, что она его знает сто лет, что это самый родной ей человек, что она его ждала всю жизнь.

– Привет! – сказал он. – Меня Андреем зовут. Проходи. Вообще-то я следователю сказал, чтобы он тебе не давал мой адрес.

– Это ещё почему?! – возмутилась Ирина, проходя в комнату.

– Чай? Кофе? Или пообедаем вообще?

– Кофе. Давай, я сварю.

– Сиди, сиди, пожалуйста. Я сам. Мы с мамой соревновались, кто из нас лучше накрывает на стол, выиграла она, но кофе в нашем доме лучше всех готовлю всё же я, – улыбнулся Андрей, и у Иры сердце совершило странный кульбит.

Андрей оказался бывшим одноклассником лучшей Ириной подруги. Андрей года два назад увидел девушек из окна и сразу в Иру влюбился. Но, памятуя о своём кресле, даже и не думал ей об этом говорить. Зато, благодаря подруге и постоянным наблюдением из окна, знал об Ире всё. Даже знал, что, отправляясь к деду с бабушкой, она каждый раз заглядывала в кафе рядом с метро. Знал, что при повороте направо Ира поедет в институт, а если шла в другую сторону, значит, к бабушке.

– Два года! И ты молчал целых два года?!

– Ира, да как же я мог?! Неужели не понятно?!

– Вообщем так. Ты про меня знаешь все, а теперь всё-всё- всё рассказывай про себя. Будем навёрстывать потерянное время.

***

Сергей Викторович, во главе опергруппы, стоял под дверью Стаса Терентьева. Они звонили, стучали, и хотя за дверью слышалась громкая музыка, дверь никто не открыл. Её пришлось выбивать. В квартире окна, несмотря на лето, были закрыты. Поэтому стоял жуткий запах спиртного и уже несвежей еды, во всю орала музыка, а на диване, спиной к вошедшим, неподвижно лежал человек. Полицейские выключили колонки. Следователь резко повернул лежащего на спину, у того на шее была татуировка в виде трёх звёзд. Мужчина сердито заворчал и, приоткрыв с трудом один глаз, выдохнул вместе с перегаром:

– Кто такие? Чего припёрлись?

Сутки Терентьева приводили в себя после многодневного запоя. И первое, что он внятно смог сказать, был крик, скорее похожий на стон:

– Я её не убивал, она, дура, сама свалилась!

А дальше, не останавливаясь ни на секунду, стал говорить о том, что он в доме Моды давно работал и понимал, что его сестра лучше всех этих красоток на подиуме, но цены себе не знала: одевалась никак, косметикой не пользовалась, да ещё свои роскошные волосы пыталась платочком прикрыть.

– И в соцсетях поэтому не состояла, – утвердительно сказал следователь.

– Да какие там соцсети?! Понимаете, у нас мама рано умерла, а отец очень жёсткий человек был. Я, собственно, поэтому и сбежал в Москву. А Машка в восемнадцать лет замуж выскочила. Не знаю, что этому гаду, её мужу, не хватало, он гулял и поколачивал ещё сеструху. Она от него ушла, но самооценки это ей не прибавило. А тут в доме Моды началась эта подготовка к показу, и всё никак манекенщицу к какому-то колье не могли подобрать. А я однажды попал на репетицию, увидел это колье, и просто обалдел – такая красота! Девочки сказали, что это редкое колье, которое практически из серебра было сделано, то есть по цене совсем недорогое, но как оно было сделано! Словно сияние от него исходило. Я потом на выходные ездил домой, глянул на сестру и понял, что она именно то, что они так долго ищут. И тут мне пришла в голову шальная мысль: с Машкиной помощью украсть это колье. Я неделю её уговаривал, то сам приезжал, то по телефону. Говорил, что мы с ней уедем куда подальше, и у нас новая жизнь начнётся. Сеструха сначала и согласилась.

– Сначала?

– Ну да. Я сказал, что пойдём с ней в салон, из неё человека сделают, а потом она приедет в Москву и попытается устроиться там манекенщицей.

– Но велели не говорить, что она ваша сестра. Да и вообще помалкивать побольше.

– Верно. Никто и не догадался, что она моя сестра. И мы с Машкой договорились, что после показа она сбежит, а я её уже буду ждать с такси. У нас были билеты на самолёт до Турции.

– А документы в отделе кадров тоже вы прихватили?

– Ну да. Я же свой как бы был, никто особо на меня и не обращал внимания. Вечером как-то зашёл и забрал их. Дурак, про компьютер не подумал. Короче, всё было хорошо. И вдруг она мне перед самым показом звонит, выйди, мол, на улицу. Смотрю, реветь собирается: «Я не буду в этом участвовать!». А сама уже в этом колье стоит. Смотрю, такси едет, я махнул ему, втолкнул сеструху, и сам прыгнул. Поехали на вокзал. А она мне так шёпотом, что, мол, если сейчас же не остановимся, она будет орать. Я смотрю, правда, заорёт. Таксисту велел остановиться. Мы как раз недалеко от магазинчика встали, а там, дальше девятиэтажка. Сестра пошла к девятиэтажке, к проезжей части, хотела снова поймать такси и в дом Моды поехать. Я её схватил за руку, попытался сорвать колье, да куда там! Машка выдернула руку и на каблуках так рванула, что я, в кроссовках, не мог её догнать. К несчастью из двери одного из подъездов кто-то вышел, сеструха туда и влетела. Чего влетела, зачем потом вверх поехала на лифте?!

– Ну, от тебя убегала.

– Убегала. А я, придурок, мчался за ней. Загнал на крышу. А тут её каблуки и подвели: она заскользила, и поехала. Я кинулся к ней, даже пальцев руки в последнее мгновение успел коснуться, но не удержал, – и Стас горько, совсем по-детски, заплакал.

– А в квартиру в этой девятиэтажке зачем залез? Колье искал?

– Ну да. Я понял, что полиция колье не нашла. Сам потом всё вокруг облазил. Ничего. Думаю, значит та, рыжеволосая его и прихватила. Я был прав?

– Рыжеволосую Ирой зовут, и она его, действительно, нашла, но только вчера. В сливном люке рядом с подъездом. Слушай, парень, а отец-то твой знает, что Мария умерла?

– Отца самого уже два года, как не стало… Начальник, а ты меня сейчас арестуешь? – Терентьев жалобно посмотрел на следователя. – Мне бы сеструху похоронить. Я знаю, что она ещё у вас. Меня же надолго, наверное, посадят?

– Двойная попытка ограбления и непредумышленное убийство. Всё от адвоката будет зависеть. Ищи себе хорошего. Попробую тебя пока по подписке отпустить, если получится. Только ты смотри, без фокусов.

***

Через пару дней Сергей Викторович возвращался домой через городской парк и на параллельной аллее увидел очень жизнерадостную компанию из четырёх человек: Ирину, что-то весело рассказывающую и её родителей, державшихся за руки и напоминающих влюблённых. Но самым счастливым в этой компании казался молодой человек, едущий на инвалидной коляске.