Пчелкин без энтузиазма протянул ему сигарету. Белов прикурил и присел на ступеньки рядом с другом. Пчела глубоко затянулся.
– Весь вечер обломала. Зараза…
Саша молчал. Конечно, появление Женьки на даче не стало для него явлением ожидаемым, но и особо удивленным Белов не был. От девчонки всегда можно было ожидать сюрпризов.
– Ты чего на нее сорвался-то? – Да ты видел ее? Орала, как будто стая бизонов ее топчет… – Пчел, ты же говорил – порядок. – Порядок. Полный.
Саша затянулся и посмотрел на друга.
– Темнишь ты, жук. Зачем тогда девчонки мозги задурил? – Да, блять! – Пчела швырнул бычок. – Вы че, сговорились? Зачем то, зачем это? У нас ничего не было! Вообще, какое вам до это дело? – Да тих-тих, не пыли, – Белый хлопнул друга по плечу. – Конечно, какое мне дело… Вы ж мне чужие, точно, – он снова затянулся.
Пчела поджал губы.
- Знаешь, я всю жизнь мечтал быть аквалангистом… – задумчиво сказал он.
- Будешь, – уверенно кивнул Саша и добавил: – а я вулканологом.
- Будешь.
- Ага, скорее, тоже аквалангистом. Нырять во всякое дерьмо у меня здорово получается.
- Это точно, – легко согласился Пчела и вздохнул. – Космос чего-то не едет…
И в этот момент ночную темноту разрезали лучи мощных прожекторов, и тишину разразил стальной, жесткий голос, пробасивший в мегафон:
- Приказываю всем оставаться на своих местах! Дом оцеплен. Белов, ты под прицелом!
- О, ресторан еще работает, – Космос остановился на перекрестке. – Сейчас быстренько все купим и забросим тебя, малая.
- Вы не могли завести меня сразу домой? – раздраженно отозвалась Женька. – Нахрена мы такие круги наматываем?
Космос старался держать приподнятое настроение, но после стычки с отцом дома это давалось непросто. Еще такой концерт учинил перед мамой Саши. Неудобно. Самое поганое, что Космос понимал, что все свои связи он уже использовал, но результатов они не дали. И ему как ни крути пришлось бы обратиться за помощью к отцу, но как теперь просить его после того, что он выпалил ему на эмоциях. Юрий Ростиславович понял, что все эти слова сын вылил ему не в пьяном угаре, а с твердой уверенностью и неподдельным переживанием за друга.
А вдруг Татьяна Николаевна не просто так сидела в столь поздний час у них дома? Может, они уже решили что-то?..
– Не ворчи, – обратился к сестре Фил. Его уже одолевала легкая дремота, но на загривках еще вертелась мысль, что веселье не окончено, сейчас они возьмут еще пару бутылок крепкого и быстро домчат обратно. – Я вообще тебя не узнаю, Валер, – пробормотала Женька. – Я никого из вас не узнаю…
Пока Космос бегал до ресторана договариваться, Валера распахнул двери, впуская ночную прохладу в салон, изрядно пропитанный перегаром, и повернулся к Женьке.
– Ты зачем этот концерт устроила? Чего взбесилась так? – А ты разве поймешь? – огрызнулась Филатова. – Раньше понимал. – Вот именно, раньше. – Она выдержала изнуряющую паузу и тяжело вздохнула. – Вы напрочь забыли о тех, кто рядом с вами. Что я переживаю за всех вас, за тебя! Ты ведь… Тебе же нельзя заниматься сейчас, а ты повелся на эту авантюру… А мама Саши? На ней же лица нет! Она с ума сходит, не знает, что с сыном, а я даже сказать ей ничего не могу, вы же запретили! Космос что-то бегает, решает, а толку? А этот… – Женька не могла подобрать слова для Вити, – этот Пчелкин… Да его вообще одни деньги заботят! Букмекер херов! И этот ваш фестиваль сегодня… Мы здесь с ума сходим, а вы бухаете, как черти, и баб клеите! – Жек, послушай… – Не хочу, Валер. Я знаю, что ты мне сейчас скажешь, я это уже от Пчелкина наслышалась сегодня… – Он обидел тебя?
Женька опустила глаза и отрицательно закачала головой.
– На правду не обижаются.
Наконец, в «Линкольн» запрыгнул Космос и передал позвякивающий пакет девушке.
– Жек, кинь рядом с собой. Фил, дверь закрой. – А не хочу, – пропел Валера. – Мне жарко. – А я тоже не хочу. Так поедем.
Космос уже завел мотор, почти тронулся с места, но тут ему прилетел крепкий подзатыльник.
– А ну дверь закрыли, идиоты! – гаркнула Женька. – Совсем головы отбили?! – Да твой удар чего стоит, – шикнул от боли Холмогоров. – Вот, Филатова, как ты людей лечить собралась с такой тяжелой рукой? С пациентами же надо полюбовно… – Захлопнись уже, Холмогоров! – парировала Женька. Валера беззлобно хихикнул. Сестра не оставила и его без легкой оплеухи. – А ты дверь захлопни! Бестолочи… – Ну что, всем пиздюлей раздала, ехать можем? – Стартуй уже, формула-1!
- Белый! – Пчела с ужасом смотрел на простреленный бок друга. Саша слабел, но держал дрожащей рукой рану, из которой нещадно сочилась кровь. Одной ногой он двигал, помогал Вите тащить его сквозь деревья, к дороге. – Белый, держись! Не отключайся только, слышишь? Говори со мной! Сань!
- Пчёл, кинь меня тут… Беги…
- Ты че, бредишь, Белый?
- Нет, серьезно… Ай!
- Терпи, чутка терпи, мы сейчас…
Витя пыхтел, его трясло, он оглядывался по сторонам, назад, надеясь, что погони нет. Наконец, взгляд зацепился за желтый «Жигуленок», и Пчела потащил Сашу в ту сторону.
Младший лейтенант Никитин, поставленный охранять покой мирных жителей поселка, где находилась и дача Царевых, не сразу узнал среди нарушителей тишины разыскиваемого Белова. Только вернувшись к себе в сторожку, он оглядел ориентировки и понял, что не зря устроил вылазку. Позвонив, куда следует, он, еще охваченный лихорадкой волнения и гордости, быстро метнулся в свои «Жигули» и помчался обратно к даче, ждать на стреме.
Стрельба заставила молодого милиционера вцепиться в руль и с опасением и интересом наблюдать за перестрелкой. Он был так вовлечен во всполохи автоматной очереди, рассекающей ночную тьму, что не услышал, как к машине подкрался Пчела, который, распахнув водительскую дверь, без раздумий вмазал Никитину в челюсть. Тот на мгновение потерялся, но этого было достаточно, чтобы выхватить из его не застегнутой кобуры «Макара».
– Молча вышел из машины! – прошипел Витя, испепеляя лейтенанта взглядом. Тот беззвучно открывал рот, как задыхающаяся на суше рыба. Он и правда задыхался от накатившей паники. Пистолет был нацелен прямо ему в лоб. – Без глупостей. Я два раза не повторяю!
Никитин еле кивнул и, чуть не споткнувшись, выполз с водительского сидения.
– Сань, ты как? – не опуская пистолета, Пчела быстро глянул на Белова, который, почти теряя сознание, еле держался у бампера «Жигулей». – Живой… – Значит, так, – Витя наступал на побелевшего милиционера, не сводя нацеленного на него «Макара», – ты сейчас открываешь заднюю дверь и без лишних телодвижений помогаешь человеку туда забраться. Понял? А если хоть слово пикнешь, – парень снял ствол с предохранителя, который устрашающе щелкнул в лесной тишине, – я тебя пристрелю.
Никитин кратко кивнул, дрожащей рукой распахнул дверь и с опасением посмотрел на истекающего кровью бледного Саню. Аккуратно подхватив его под локоть, помог Белову лечь на сидение. Саша тихо застонал, сильнее сжимая рану. Вся его голубая рубашка, руки обтекали бурой кровью, и Пчела понимал, что медлить больше нельзя.
– Веревка есть? – кинул он тихим голосом Никитину. – Веревка? – прошептал лейтенант. – Я что сказал? – напомнив про повторение, Пчела ткнул ему пистолет прямо в левый висок. – Не зли меня.
Женька, лёжа в темноте на своей кровати, вслушивалась в глубокую тишину, и ей казалось, что стены словно идут на нее. Как будто вот сейчас всё задрожит вокруг, повалится, закружится в диком вихре, с шумом, с дребезгом. Этот вихрь завертит и ее своей силой, завертит и погубит. И Филатова вздрагивала от предчувствия чего-то страшного, неминуемого…
Между ребер саднило, кололо, подмывало какое-то неприятное и волнующее чувство. «Что-то случится…» – думала про себя Женька, руки тряслись. Она не могла больше лежать, потому как сильное волнение уже прокралось к позвоночнику и неприятно растекалось по всей спине.
