Вместо ожидаемых мною и Гвен трех дней, нас продержали в загоне около недели… Заболевших каждый вечер уводили и больше мы их не видели. К концу недели в контейнере осталось в живых двадцать шесть человек.

Ближе к вечеру открывается дверь и поступает команда:

– Всем выйти и построиться на улице!

Большинство беспрекословно подчиняется, за исключением двух стариков, которые обессилели без еды и жидкости. Все это время нам давали жалкие крохи и многим еды просто не доставалось!

Вижу, что самостоятельно передвигаться они не могут. Прямиком за вышедшими в контейнер следует знакомый силуэт в резиновом костюме с огнеметом. Участь стариков предрешена. Раздается душераздирающий крик сгорающих заживо людей, но длится не долго. Все кончено.

– Женщины в одну линию, мужчины, старики и калеки в другую! – раздается знакомый голос мистера Смитта.

Жив! Все-таки выжил, ублюдок! Ни малейшего намека на заражение!

Толпа хаотично перестраивается. Заторможенных подгоняют ударами приклада автомата.

Все на своих местах. Тринадцать женщин, а остальные почти все старики и немощные. Всего три мужчины, способные для работ, если их еще можно назвать мужчинами.

Диву даюсь, как с помощью пыток и тяжелых работ, можно сделать из молодых людей практически инвалидов? На некоторых и смотреть без слез нельзя! Их так долго избивали, что им теперь даже стоять на ногах сложно!

Мистер Смитт лично осуществляет отбор кандидатур на работы. Первым делом осматривает мужской коллектив, состоящий в основном из калек и стариков.

– Ты, ты и вы двое, – указывает пальцем Смитт, – Два шага вперед!

Шагами можно назвать с большой натяжкой. Неимоверных усилий стоят им эти движения. Изнемогающие от боли они еле удерживаются от падения.

– Этих в котельную, – подсказывает ассистенту, – Сам разберешься.

Новость заставляет двоих упасть замертво. На них уже никто не обращает внимания.

Пять стариков и мужчин отправлены на портовые погрузочные работы. Наступает очередь женщин.

– Гвен, милая, – с иронией обращается мистер Смитт, – Стоило внимательнее подходить к вопросу выбора друзей!

Гвен невозмутима.

Смитт продолжает осматривать каждую, пока взор не падает на меня. Останавливается и пристально всматривается в глаза. Скулы напряжены, а кулаки сжаты.

– Таинственная незнакомка, – громко произносит Смитт, – Или роковая женщина? Общение с тобой моих помощников не пошло им на пользу. Не подскажешь в чем причина?

– Затрудняюсь ответить.

– Я так и думал! Но обязательно выясню!

Улыбаясь, обращает внимание на стоящую рядом молодую девчонку лет семнадцати. Длинные белые волосы и выразительные зеленые глаза. Бледная кожа и едва заметный румянец.

– Сколько лет?

– Шестнадцать с половиной, – робко отвечает.

– А ты не знаешь тайну стоящей рядом незнакомки в маске? – заигрывая спрашивает мистер Смитт.

–Нет, простите… – трясущимся голосом отвечает девчонка.

– Не знаешь? Ну и ладно, – разворачивается Смитт и продолжает бормотать, – Только почему-то я тебе не верю!

Резко разворачивается и наносит удар рукояткой пистолета девчонке в область виска, от которого та моментально падает. Смитт усаживается сверху и продолжает наносить удары пистолетом по лицу бедняжки, приговаривая:

– Не верю! Не верю! Не верю, мразь!

Наносит очередной удар и встает, чтобы насладиться результатом. Окровавленная физиономия и вываливающиеся из ротовой полости фрагменты зубов не позволяют рассмотреть прежнюю внешность.

Смитт брезгливо стряхивает с пистолета кровь.

– Вы все ходите по очень тонкому льду! Советую не играть со мной! – произносит Смитт, напоследок взглянув в мои глаза.

– Этих на панель! Гвен за старшую. Все, дальше сами! – произносит Смитт и удаляется.

На наши головы одевают мешки и куда-то ведут. Возможно дорога в один конец. Но на все воля Божья…

Путь к месту назначения занимает несколько минут. Не пропускающий свет мешок заставляет ориентироваться интуитивно. Ровная поверхность сменяется лестницами, ведущими то вниз, то наверх. Постоянные возгласы сопровождающего стрелка заставляют двигаться быстрее и без остановок.

Мы на месте. С головы срывается успевший надоесть мешок, а в глаза бьет яркий свет люминесцентных ламп. Огромный ангар, разделенный на отсеки. Каждое помещение имеет дверь с замком и смотровым окошком. Отличительной особенностью, бросающейся в глаза, является чистота помещения.

– Становись вдоль стены! – слышится возглас стрелка.

Второпях построившись, ждем дальнейших указаний. Быстро осмотревшись, не замечаю в строю Гвен. Ее трудно не заметить. Состав тот же, а ее нет.

– Наверно не дошла, – думаю про себя, – слишком тепло общался с ней мистер Смитт.

– Ты что-то потеряла? – обращается стрелок.

– Нет, сэр! – резко отвечаю на вопрос, – Шея затекла.

– У тебя будет возможность размять ее! – с ухмылкой произносит стрелок.

Пересчитав общее количество девушек, стрелок начинает сопровождать каждую до помещения. Спустя пятнадцать минут очередь доходит до меня. Схватив за запястье, стрелок тянет в самую дальнюю комнату. Открывает дверь и заталкивает внутрь. Слышится скрежет запираемого дверного замка и удаляющихся шагов.

Помещение представляет собой комнату размером три на пять метров с установленной кроватью и умывальником с краном. Небольшое окошко с решеткой пропускает скудные лучи света. Искусственное освещение отсутствует, поэтому приходится довольствоваться и этим. Койка не имеет пружин. Их заменяет вырезанный по контуру лист фанеры, делающий ее очень жесткой.

Ложусь на кровать и поджимаю под себя ноги, чтобы немного согреться. В голове полнейший эмоциональный вакуум: никакой горечи, отчаяния, сожаления… Абсолютно никаких эмоций. Заснуть тоже не удается, а я и не пытаюсь.

Слышу звук шагов по коридору. Сильно напрягаюсь в ожидании неожиданного гостя. Шаги совсем близко, буквально у моей двери и … Слышу скрежет проникающего ключа в замочную скважину. Дверь соседки через стену. Дверь открывается и, судя по шагам, входят двое.

– На колени, – слышится командный голос из-за стенки, – И сними одежду!

Слышу начинающуюся возню и возражение девушки, за которыми следует звонкий хлопок пощечины. Плач и слезы, затем… Они получают то, зачем пришли.

– Прошу Вас! Умоляю! Не надо! – слышу возражения соседки из-за стены. Мне становится очень жаль эту девушку. Все мы здесь стали заложницами поневоле, мы не виноваты в этом. И по несчастливой случайности она стала первой. Первой, кто постигнет весь тот ужас, который ждет каждую из нас.

Интересно, а куда делись те, кто жил тут до нас?

– Заткнись! – один из мужчин громко крикнул на нее и снова ударил, видимо по лицу, потому, что я услышала грохот. – Подними ее.

Слышу возню и кряхтение, звук поднимаемого тела. Девушка громко плачет и подвывает. Я готова поклясться, что она вся трясется и стыдливо прикрывает руками тело.

– Я тебе сказал, раздевайся! – рявкнул все тот же командный голос. – Не хочешь? Помоги ей!

Похоже этот мужчина командир, нужно запомнить его голос, в моей ситуации нужно запоминать как можно больше любых деталей!

За стенкой послышался звук разрываемой ткани и громкие всхлипы девушки, которые сопровождались ее настойчивым «нет». Секунд через пять возня закончилась, и наступила глухая тишина. Лишь методичные, размеренные шаги по камере. Похоже, командир обошел девушку по кругу и внимательно осмотрел.

Мне даже не приходилось вставать с кровати, чтобы лучше расслышать то, что происходило за стеной. Они либо забыли закрыть за собой дверь, либо специально оставили ее открытой, чтобы все слышали их действия и боялись.

Лично я – не боялась, я внимательно слушала этих мужчин. И чем дольше я вникала в это, тем лучше приходило осознание общей картины происходящего. Словно я не просто участвовала в какой-то жуткой игре, а одновременно была наблюдателем. Я поняла, что их нужно слушаться, если хочешь быть целой и живой. Тело заживет и восстановится, а вот мертвой ты отсюда не выйдешь.