Но следующим самым ярким воспоминанием после этого ужаса было лицо отца. Пусть официально они встретились только полгода назад, когда ее представили ко Двору, но Юна готова была поклясться, что он приезжал в приют, когда она была совсем крохой. Она запомнила, как он смотрел на нее. Запомнила его глаза, полные любви и обожания.

Ей тогда было три года, не больше. Возможно, она сама придумала себе эту встречу и взгляд. Но ей до боли хотелось верить, что эта встреча была и что отец ее любит. Она нуждалась в этой любви.

– Пусти, – задыхаясь, Юна попыталась оттолкнуть Этана. – Я просто гуляла!

– Разве у тебя есть время на прогулки, сестричка? – кривясь в ухмылке, принц придавил ее своим телом. Его ладонь нахально легла ей на грудь. – Разве ты не должна сейчас стенать и плакать о своей судьбе? Или уже спишь и видишь, как станешь наложницей дракона? Говорят, у них такой большой…

Хлесткая пощечина оборвала его на полуслове.

Этан отшатнулся. Его глаза затопило неверие, ладонь прикрыла горящую щеку.

– Т-ты… ты меня ударила? – произнес он сдавленным тоном.

Юна ахнула, зажимая рот руками.

Она ударила Этана! Подняла руку на кронпринца! Он же наследник трона, неприкосновенный! Все их игры с огнем ничто перед этой пощечиной!

– Прости… Но ты сам…

Лицо принца медленно багровело, что говорило высшей степени бешенства.

Юна оглянулась в поисках путей отступления. Выход из беседки был совсем близко, но путь к нему загораживал Этан.

– Ну все, напросилась! – выплюнул принц, надвигаясь на девушку. – Знаешь, что с тобой будет за нападение на наследника трона? Тебя бросят в темницу! На хлеб и воду! Будут пытать! А потом отсекут голову, как твоему деду!

Юна вжалась в стену, непонимающе переспросив:

– Деду?

– А ты не знала? Твоего деда, графа Кроука казнили как предателя! За то, что тот хотел выкрасть тебя из приюта и вывезти из страны!

– Это… это правда? – она замерла, жадно ловя каждое слово.

– Ха! Наш отец тебе не сказал? Он же сам его и казнил.

Этан навис над ней и замер в сомнениях: то ли наказать мерзавку за рукоприкладство, то ли отпустить с миром.

Жертва загнана в угол, но… что с ней дальше-то делать?

Ему нравилось доставать эту монашку, которую отец притащил из какого-то богом забытого приюта и заставил признать сестрой. Сестрой! Да она ему такая же сестра, как он – брат придворному егерю! Но сегодня она показала зубы. Вряд ли отец погладит его по голове, если узнает, что он ее лапал.

– Ты что, действительно не знала? – переспросил он, удивленный тем, что она больше не пытается сбежать или сопротивляться.

Не в силах поверить, и в то же время осознавая, что Этан не врет, Юна устало привалилась к стене.

– Почему… почему ты делаешь это со мной? – она подняла на брата измученный взгляд. —Ты меня ненавидишь?

– Ненавижу? – Этан выразительно вздернул бровь. – Слишком много мнишь о себе! Кто ты такая, чтобы я тебя ненавидел? Просто бастард.

Он отступил, давая ей пройти к выходу. Но когда Юна переступила порог темной беседки, в спину ей донеслось:

– Ты украла то, что должно быть моим…

Ночью Юне приснился кошмар.

Она снова была одна, в темноте. Снова не могла шевельнуться и все сильнее ощущала, как накатывают волны леденящей, вымораживающей кровь, выбивающей дух паники.

Что-то надвигалось из этой темноты. Что-то очень опасное и… живое.

Чья-то рука коснулась лица принцессы.

Сердце Юны пропустило удар. Полувздох-полухрип… А потом забилось в бешеном ритме.

Сон мгновенно слетел. Она резко распахнула ресницы. Рядом с кроватью кто-то стоял. Смутная тень маячила на фоне окна.

Юна дернулась, собираясь вжаться в подушки и закричать. Но ей не дали этого сделать. Крупная сухая ладонь с мозолями от рукояти меча закрыла ей рот. Знакомый голос чуть слышно прошелестел:

– Вставай, только тихо. Я принес тебе одежду, Юна. Одевайся, и без лишних вопросов.

Ладонь исчезла с ее лица.

– Хорошо, – прошептала девушка, ощущая, как по телу разливается липкий страх. – Я разбужу служанку…

– Нет. Тебе придется сделать это самой.

Эти слова, сказанные тихим, напряженным тоном, заставили Юну осознать всю серьезность ситуации. Она не была трусихой в полном смысле этого слова. Когда надо, могла дать отпор. Но сейчас ей стало страшно.

Не успела выплыть из кошмарного сна, а тут кошмар наяву.

Король ночью, в ее спальне. Пришел тайком, судя по его поведению. И просит ее одеваться…

Куда? Зачем? Что случилось?

Эти вопросы разрывали ее сознание, когда Юна, прижимая к груди принесенные вещи, метнулась за ширму. Там царила глубокая тень. Пришлось зажечь свечу, чтобы разобраться с одеждой.

Юна пару секунд с удивлением изучала мужской костюм из плотного бархата коричневого цвета. Короткий мундир с серебряными пуговицами, облегающие бриджи, чулки, батистовая рубашка с кружевами и широкий кушак, которым следовало несколько раз обернуть талию.

– Поторопись! – донеслось из-за ширмы.

Юна стряхнула оцепенение и схватилась за рубашку.

– Простите, – нервно шепнула. – Я почти готова!

Король запретил будить служанок. Пришлось самой справляться с мужскими подвязками и крючками. Впрочем, для сироты, привыкшей обходиться собственными силами, это оказалось несложно.

Одежда пришлась почти впору, но к ней не хватало подходящей обуви. Да и длинные золотисто-медовые волосы, струящиеся по плечам, казались теперь неуместными.

Юна оценила свой вид в узком зеркале и босиком вышла к отцу.

Ульрих смотрел в окно. Но, услышав шаги, обернулся и окинул дочь хмурым взглядом.

Затем кивнул на начищенные сапоги, стоящие возле порога:

– Надень. И вот что еще.

Наверное, впервые в жизни он поблагодарил богов за то, что Юне всего восемнадцать, что она еще достаточно худенькая и плоская в некоторых местах, чтобы в мужской одежде сойти за мальчишку. Вот только…

Шагнув к дочери, он сорвал с горла шелковый шейный платок. Через минуту волосы Юны скрылись под этим платком, повязанным на пиратский манер. Сверху король нахлобучил ей мужскую широкополую шляпу с пряжкой и одиноким совиным пером.

Он отступил на шаг, продолжая пристально и недовольно смотреть на дочь.

Ему не нравилось то, что он видит. И то, что собирается сделать.

Но выбора не было.

– Что происходит? – осмелилась выдохнуть Юна.

Ульрих моргнул и отвел взгляд.

– Здесь деньги и драгоценности, а еще охранная грамота, – ничего не объясняя, он заставил ее продеть руки в лямки тяжелого ранца. – И немного еды.

Только тогда Юна осознала, что на ней надето. Это же форма королевской почтовой службы! И ранец тоже служебный, зачарованный от чужого вторжения.

– Ваше величество…

– Тс-с, ничего не говори, – Ульрих приложил палец к ее губам. Потом сухо добавил: – Идем!

Он первым вышел из комнаты. Юна в полном смятении поспешила за ним. К ее удивлению за дверями никого не было. Точнее, стражники, которые должны были охранять покои принцессы, сейчас сидели, подпирая стены и уронив голову на грудь, будто их внезапно сморил глубокий сон. Рядом валялись бесполезные алебарды.

Если бы не тихий храп, Юна решила бы, что они все мертвы. Но нет, стражники спали. Это наполнило ее душу облегчением и заставило прибавить шаг.

Некоторое время король молча двигался по темным коридорам и переходам дворца. Юна едва поспевала за его широким шагом. Наконец, не выдержала и спросила:

– А Этан?

– С Этаном все в порядке, – ответил Ульрих, немного замедлив шаг.

Юна поежилась. Здесь было темно и неуютно.

Она понимала: стоит только коснуться стены – и коридор озарится ровным сиянием. Это мог сделать даже ее отец, не обладающий магией. Но раз он не стал активировать светящиеся кристаллы, то и ей лучше не трогать.

Еще пару дней назад, окажись она в темноте, пламя само вырвалось бы из нее, презрев все запреты. Но не теперь, когда сама его сущность в ней надежно скована королевскими магами.