Так что когда Отавия довольно мягко, но уверенно установила между нами дистанцию, я был… обескуражен. И, наверное, немного разочарован. За то время, что мы провели с принцессой наедине в городе, у меня сложилось впечатление, что лично я знаю другую, настоящую Отавию. Активную, любознательную и очень умную девушку, которая тяготится и своим статусом, и своим будущим. Что эта холодная и расчетливая девица, которую я сопровождал вместе с другими вельможами на людях — лишь необходимость, маска, что помогает ей выполнять ее роль при дворе. Но сейчас я не был уверен, что я на самом деле понимаю, кто она такая и что задумала. Ведь, если посудить, все началось именно с махинаций принцессы, с ее желания потягать каштаны из огня чужими руками, моими, баронетов Варналов и виконта Фосса. Сама же Отавия в тот момент заняла позицию зрителя, наслаждаясь действом. Но как только что-то вышло за пределы ее планов, она переменилась. Неужели у нее были еще планы на Умберта? Подержать этого выродка в опале, а потом, когда понадобятся услуги его семейства — вернуть в свиту? И не подставила бы она под такой же удар Марвина, как она сделала это с Диком?
Вопросов у меня было слишком много, а ответов я, казалось, не получу никогда. Марвин пока избегал дворцовой жизни, сославшись на необходимость набраться сил и поправиться окончательно. Травмы старшего сына барона Варнала были на самом деле страшны, и пусть я решил главную проблему с переломом спины, а подоспевший нам на помощь Легер полностью залечил прочие раны, нагрузка на организм получилась колоссальная.
Как говаривал Осиор, целительная магия лишь ускоряет естественное течение вещей, исправляя за мгновение то, на что у природы ушли бы недели и месяцы. Но как дым не берется без огня, так и кровь, мышцы и костная ткань не берется из воздуха. Всего этого нет в печатях — это организм изыскивает самостоятельно. Так что слабость и длительное недомогание после серьезных ранений и переломов — обычное дело, особенно, после таких обширных, как получил Марвин Варнал.
Распрощавшись с Торисом и уверив друга, что завтра я обязательно приду на гвардейские смотры, я направился сразу же домой. Время было после обеда, стоило бы заняться амулетами, а завтра с самого утра заглянуть к Ронни и парням — забрать их изделия. Но дома меня ждало другое дело, которое я откладывал с момента, когда получил от Витати по мордасам и мои мозги встали на место.
На столе в моей комнате, промеж инструмента, заготовок и книг по магии, лежал конверт. Один из трех, что оставил мне учитель. Винефик напомнила мне о том, что Осиор оставил однозначные рекомендации о том, кто мне из знати друг, а кто — нет. Вот только после убытия учителя я сначала избегал пользоваться его подсказками, а после — попросту забыл о посланиях, что подготовил для меня Трибунальный Истигатор.
Конверт с информацией о вельможах ждал меня на столе уже несколько дней, а я все не решался его открыть. А что, если внутри будет сказано что-то, с чем я буду категорически не согласен? Что мне делать, если Осиор считает императорскую семью — опасными и подлыми манипуляторами? Как мне быть?
Но далее откладывать уже некогда. Если бы я вскрыл конверт раньше и кое-что узнал бы о придворных до личной встречи с ним, многих проблем удалось бы избежать. Так что сейчас мне надо просто набраться смелости и смириться с тем, что хотел донести до меня учитель этим посланием…
Как это обычно и водится, я переделал все возможные дела, прежде чем взяться за послание наставника. Подготовил целительные и защитные амулеты, заготовки которых ждали своей очереди, привел в порядок финансы, прибрался в комнате, сходил поужинал в трактир с Витати, где просидел дольше обычного, даже открыл книги по магическому мастерству… Что угодно — лишь бы не трогать конверт.
— Ты прочитал? — в очередной раз спросила Витати, стоя в дверях.
— Сейчас почитаю, — бросил я через плечо, — сейчас, надо только…
— Ты откладываешь уже неделю, Рей. Соберись. Это просто слова, они тебя не укусят.
— А что если…
— Никаких если! От того, что ты тянешь время, содержимое не поменяется! — перебила меня винефик. — Открывай! Читай и радуйся, что кто-то умнее и уж точно опытнее тебя делится знаниями!
Вывалив на меня свою тираду, Витати хлопнула дверью и ушла к себе, оставив меня один на один с посланием Осиора. В чем-то дочь Келанда была права — я должен перестать бегать от призрака своего учителя и наконец-то вскрыть его послание мне. Точнее, я должен был это сделать давным-давно.
Я сел за стол, взял в руки конверт и вскрыл послание учителя.
Мой ученик!
Надеюсь, тебе не придется вскрывать ни один из конвертов, что я планирую тебе оставить на всякий случай, и очень скоро мы с тобой вновь увидимся. Но жизнь такова, что всегда стоит рассматривать самые печальные варианты. Если дела Трибунала затянутся и мне придется остаться на севере дольше планируемого, я надеюсь, что вы с Витати справитесь и без меня.
В этом письме я хочу рассказать тебе о людях, которых знаю лично или о которых слышал от других магов. Но первое, что ты должен понимать, так это то, что вельможам доверять нельзя. Ты отлично знаешь Устав и достаточно взрослый, чтобы понимать простую истину: любой аристократ есть поработитель собственного народа.
Эта простая мысль подавляет поколениями и выбивается палками и розгами, но маги давно осознали это устройство вещей. Конечно, люди могут и должны различаться по их умениям, талантам и доходам. Есть купцы более и менее успешные, есть более или менее талантливые мастера и кузнецы. Вельможи же, это люди, чьи предки когда-то силой заставили подчиняться им всех прочих. Ранее, во времена до обширных государств, до развития магии, до расцвета торговли и ремесла, во времена до первой Войны, аристократия имела смысл. Это были воины и защитники, это были захватчики новых земель и доблестные сыны своих общин. Но уже сотни лет, после установления династий и строительства империй, смысл жизни каждого аристократа — грабить и подчинять. Грабить свой народ и подчинять своих земляков.
Они сами не осознают этого, а те, кто понимают установившийся порядок вещей, занимают вершину этой сословной башни. Мы же, маги, путем двух кровавых войн смогли выцарапать себе место под солнцем, оградиться от гнета и притязаний тех, кто использует горести и бедствия людей себе во благо. Мы выбрали иной путь, отказавшись от притязаний на власть, колдуны прошлого пошли по пути сосуществования. Наши амулеты исцеляют больных и спасают жизни, наши печати помогают строить и чинить, а наши маги Погоды берегут крестьян от голодной смерти из-за неурожая. С другой же стороны стоят аристократы, цель и смысл жизни которых — брать то, что создали другие. Брать силой, ничего не давая взамен. И как бы приятен тебе не был любой из вельмож, ты должен это помнить. Кто-то берет меньше, как барон Варнал, что своим умом и трудом занимается разведением лошадей, кто-то берет больше, как императорская семья.
На это моменте я прервался, пытаясь осмыслить прочитанное. Я никогда глубоко не задумывался, почему знатные люди являются таковыми. Это было настолько привычно, настолько очевидно, что заглядывать в корень, казалось, не имеет смысла. Дворянин — он и есть дворянин, о чем тут думать? Есть дворяне, есть купцы, есть мастеровые, есть крестьяне, холопы и рабы. И есть маги. Мне всегда казалось подобное устройство мира логичным и единственно правильным, неоспоримым. Но сейчас Осиор, которого я не видел долгие месяцы, в очередной раз преподносил мне суровый урок, со строк своего послания разрушая до основания мое представление об окружающем мире. Грабители? Берут силой? Это было настолько неожиданно, что поначалу казалось чушью, но чем больше я читал, тем очевиднее становились для меня слова Трибунального Истигатора.
Я всегда думал, что Осиор ненавидит рабство. Ненавидит ошейники, кандалы, отношение к живым людям, как к скотине. Но реальное положение вещей было намного сложнее и глубже. Сейчас, читая послание учителя и его пояснения, я начинал лучше понимать своего наставника и его фанатичную преданность Уставу. Кто-то, полушепотом, дабы не нарваться на гнев истигаторов, называл Устав кабалой. Осиор же видел в нем защиту от произвола, что чинили над всеми прочими. Тонкие страницы с выведенными на них буквами законов и постулатов, которые должен соблюдать каждый колдун, берегли тех немногих, кому повезло родиться с магическим даром. Берегли от жуткой участи магического рабства и прислуживания аристократии, берегли от судьбы крайне полезных, но все же холопов. Где одни видели ограничения, мой учитель видел стену, построенную на крови и костях двух магических войн, стену, что берегла нас от подчинения и разорения. У магов прошлого хватило мудрости не пытаться освободить всех — сломить вековые устои почти невозможно, но они сумели сберечь тех немногих, кто был им близок по духу. Ведь магический навык не передается по наследству — колдун мог родиться у кого угодно, и, очевидно, родителями почти всех волшебников были простолюдины.
