В следующую ночь поднялся ветер, море взволновалось, и судно ощутимо качалось с борта на борт. Я проснулась среди ночи от того, что едва не выпала на пол, и лишь специально устроенные на кровати перила меня остановили. Изнутри холодной змеей просочился страх. Я резко села и судорожно вздохнула, но теплые руки обняли меня за плечи, утягивая вглубь кровати.

— Не бойся, это легкий шторм, ничего страшного, — прошептал мне на ухо успокаивающий голос.

Наверное, стоило проверить его на магию, иначе я не могу объяснить, почему я осталась лежать в коконе из одеяла и рук, прижавшись к моему пациенту, и уснула с чувством совершенной безопасности.

Наутро я проснулась у него на плече. Придя в себя я сообщила, что лечение закончено, и я перебираюсь к себе в каюту. Выздоравливающий ответил, что мы провели несколько замечательных дней в обществе друг друга, и он не видит никаких причин расставаться. Какое-то время мы препирались, Максвелл попытался изобразить из себя страшно больного, но я шантажом и обманом заставила его встать и сделать несколько шагов. Сконфузившись, лорд обиженно ответил, что раз я так ставлю вопрос, сегодня же он доковыляет до ресторана и пригласит капитана, чтобы на законных основаниях предотвратить мое бегство.

Нет, ну каков нахал! Я, конечно, возмутилась, но, вероятно, недостаточно убедительно.

По крайней мере, себя я не убедила.

Но все же я попыталась выдвинуть последнее соображение, которое должно начисто уничтожить любые матримониальные планы Максвелла: я вовсе не юная наивная барышня, я взрослая женщина-маглекарь двадцати пяти лет с желанием расти и развиваться на выбранной стезе, и меняться я не собираюсь.

Максвелл принял вид оскорбленной невинности и заявил, что ему обидны мои подозрения, потому что он любит меня такую, какая я есть, и вовсе не собирается заставлять меня быть кем-то другим.

Его признание меня обезоружило.

Легко отбросив мой главный аргумент Максвелл воспользовался моей растерянностью и поймал момент для контраргументов. К завтраку я собиралась в надежде, что никто не заметит припухлость губ.

Откладывать этот неугомонный лорд не желал и тотчас же отправил записку капитану.

Перед выходом в ресторацию меня накрыла паника. Ночной шторм, неизвестность впереди, третья помолвка — все смешалось, и я тряслась, стучала зубами о чашку с водой и старалась не выпустить слезы наружу.

Вдруг Арбор похож на те городки в глуши, куда нас вызывали на помощь местным лекарям? где кривая стена дома или текущая крыша считались мелочами, не заслуживающими внимания? а с наступлением темноты лучше не появляться на улицах? Вдруг лекари Арбора решат, что женщинам в целительском деле не место? Вдруг лекарям платят так мало, что едва хватит на жидкую похлебку? Вдруг у нас с Максвеллом ничего хорошего не получится?

Максвелл усадил меня на колени, обнимал и рассказывал, что все устроится, что мы непременно найдем и дом, и дело, а пустая похлебка мне точно не грозит, потому что в экспедициях он неоднократно добывал представителей местной фауны, чтобы разнообразить меню. И все у нас получится, иначе и быть не может.

Кое-как успокоившись я дошла до ресторации, но у порога попыталась повернуть назад. Лорд напомнил, что ему обещали взрослую женщину. Я вздохнула и постаралась соответствовать.

В этот раз кричали и хлопали еще громче. Я в общем веселье не участвовала, рассматривая кольцо на пальце и пытаясь осознать, как же это меня так ловко окрутили. Истинный сын Черного Лиса!

Оставшаяся неделя плавания прошла спокойнее. Самое страшное уже случилось — я вышла замуж. Волноваться и переживать больше было не о чем.

* * *

Сойдя с "Морской девы" в Портауне мы наняли три дилижанса. Один вез нас, остальные — багаж. Шумящий город-порт казался мне адом, несмотря на высокие дома и мощеные улицы. К счастью, нам удалось покинуть его не задерживаясь.

В Арбор мы прибыли заполночь, хоть ехали довольно быстро. Никто не жаловался — чем дальше мы будем от Портауна, тем лучше.

Арбор, небольшой городок примерно на двадцать тысяч человек, вытянулся вдоль берега глубокого залива. По размеру можно было бы подумать, что это несомненное захолустье, но десять лет назад с помощью взяток и связей мэр Арбора добился того, чтобы всех более-менее образованных ссыльных приписывали к этому городку. Вскоре он открыл здесь первую на архипелаге гимназию. Как сообщил нам Черный Лис, не так давно правители колонии решили основать в Арборе университет. Фасбендский архипелаг заселялся уже не столько ссыльными, сколько любителями попробовать свои силы на новом фронтире, и нужда в специалистах была самая отчаянная, а животный мир и растительность архипелага ждали своих исследователей.

Конечно, сам Гудрун отправил бы нас в какую-нибудь глушь на мелком островке, но против графа с поддержкой из друзей Гриза и коллег Джилена наши недруги не выстояли.

Утром из окна гостиницы, удобно расположившейся на холме, я осматривала небольшой, но симпатичный городок. Если бы не яркие южные цветы, можно было бы подумать, что я где-нибудь в предместье столицы. Здесь не было больших и богатых особняков, и тем более не было дворцов, но приятная глазу архитектура без роскоши напоказ радовала глаз больше, чем та улица, на которой жил недоброй памяти Депт. На краю города заканчивали строить пятиэтажное здание — первый корпус университета.

Я отогнала воспоминания о столичном академическом городке. Пора отвыкать от сравнений. Пора привыкать к тому, что теперь это моя жизнь. И не самая плохая жизнь. Надеюсь.

Будто почувствовав мои сомнения, Максвелл подошел сзади и обнял меня, укрывая руками.

— Мы справимся, — прошептал он мне на ухо. — Веришь?

Я закрыла глаза и откинулась к нему на грудь. До сих пор я справлялась сама. Может, для разнообразия, попробовать устраивать жизнь вдвоем?

После завтрака мы отправились каждый по своим делам. Муж и мэтр Джилен собирались заглянуть в гимназию, где будущие университетские профессора готовили первых абитуриентов. Мафин решил к ним присоединиться.

Я выяснила, в какой стороне городская лечебница. Против ожидания она оказалась не такой уж и маленькой. Вскоре я узнала, что сюда съезжаются люди со всей округи, и с плантаций, и из поселков, разбросанных по этой части побережья.

Лавиния чувствовала себя неуютно без привычных связей с природой, но все же собиралась зайти к аптекарям. Бартоломью ушел с ней, но выглядел несколько растерянно — пока он не видел, куда бы приложить руки и голову таким образом, чтобы не просто выживать, а быть полезным семье.

Вечером за ужином мы обменялись успехами. Едва прочитав мой диплом и рекомендации главный лекарь отдал мне пустующее место своего заместителя. "Специально держал для кого-нибудь пообразованнее," — заговорщицки прошептал он.

Максвелл получил место на кафедре естествознания, и на него тут же взвалили практические занятия со всеми, чей род деятельности связан с землей или природой.

— Как знал, что пригодятся, — улыбался муж вечером, доставая из кофра каучуковые сапоги. — Представь себе, у них на естествознании всего два профессора.

— Ты третий?

— Нет. Второй.

Мэтра обязали читать лекции по основам магии, которые должен знать всякий образованный человек, и всучили двух учеников с заметным даром огня. Кроме того, две строительные компании явно нуждались в его услугах.

Господина Гриза взял к себе бургомистр — колонии требовалось собственное законодательство, учитывающее местную специфику, и честь его разработки выпала Арбору как самому просвещенному городу архипелага. Не успел бургомистр ввести Гриза в курс дела, как прибежал разъяренный декан законников. Сговорились на три лекции Гриза в неделю и пару практикантов, которыми он будет руководить лично.

В последующие дни мы выяснили, что университет пытается прибрать всех образованных людей, которые могут хоть чему-то научить. Занятия еще не начались, а страждущие представители мэрий, крупных мануфактур, старательских компаний, успешных коммерциантов, школ и гимназий, и даже старосты поселений засыпали новоиспеченного ректора письмами с просьбой поставить их в очередь на того или иного специалиста.