Но обязательные придворные церемонии, отличавшиеся притом продолжительностью и, надо полагать, до крайности утомительные, едва ли могли привлекать к себе Петра, даже при всей его живости и при всем активном его отношении к окружающему. Вероятно, он чувствовал в них тягостную повинность, отбыв которую спешил предаться своим любимым занятиям. В чем же заключались занятия Петра в годы регентства Софьи?
Мы уже видели, что Зотов и Нестеров в документах упоминаются в качестве учителей Петра именно с 1683 г. 1 апреля этого года Зотов закупает в хоромы к государю «стопу бумаги доброй»; 4 апреля приобретается для Зотова «нашивка плетеная золотая с кистьми», пожалованная ему учеником; 20 августа ему жалуется материя на два кафтана; 23 октября ему выдается «под кафтан испод песцовой черевей белый»; 29 декабря встречаем запись о выдаче ему его жалованья – 30 рублей. Подобные же пожалования ему заносятся в дворцовые хозяйственные книги и в последующие (1684 и 1685 гг.)[70]. В те же годы получает пожалования кафтанами и нашивками и другой учитель Петра, Нестеров, но всегда в меньшем размере, и отсюда видно его значение как младшего[71]. Еще и в 1683 г. Петр не расстается с азбукой, которая в этом году переплеталась «в пергамин зеленой»[72]. Однако с этого года появляются в его хоромах и другие книги, свидетельствующие о расширении круга его интересов. Книги брались из библиотеки покойного царя Федора Алексеевича. 27 февраля 1683 г. взята была «Библия в лицах с летописцем»; 19 марта были взяты книга «О луне и о всех планетах небесных», хроника Матвея Стрыйковского и «Персонник на латынском языке в пергамине белом», а 29 октября того же года взяты «Книга беседы иже во святых отца нашего Иоанна Златоуста на деяние апостольское»[73] и книги Минеи месячные: сентябрь, октябрь и ноябрь месяцы. Когда именно окончились уроки Зотова, неизвестно. Но он за все 1680-е гг. в чине думного дьяка неотлучно находится при Петре. Это видно из того, что думный дьяк Никита Зотов постоянно упоминается в разрядных записях в свите, сопровождающей Петра в его поездках в загородные дворцы и в путешествиях по монастырям. Перестав быть учителем, он сделался одним из ближайших к царю лиц и сделал в дальнейшем очень видную карьеру, заняв место начальника Ближней канцелярии со званием «Ближней канцелярии генерал-президент». Нестеров по обычаю того времени и по окончании занятий продолжал носить звание «учителя» и получал еще и в 1690–1692 гг. царское жалованье: сукно, атлас и соболей. Что дало Петру первоначальное преподавание? Грамоту, плохое умение писать, выученный наизусть текст нескольких богослужебных книг и кое-какие отрывочные и бессистемные сведения по истории, географии и космографии.
Но внимание Петра все более и более захватывают другие занятия, которые и отрывают его, вероятно, от зотовских уроков. В хоромах царевича Петра уже в самом раннем его детстве мы видели военные игрушки. С возрастом эти игрушки развиваются в военные «потехи» (игры). В начале 1682 г. для царевича в Кремле у его хором устраивается потешная площадка, на которой поставлены потешный деревянный шатер и потешная изба, на площадке стояли деревянные пушки[74]. До нас дошли в большом количестве записи о выдаче по требованию Петра разных предметов, хранившихся в Оружейной палате, или об изготовлении разных предметов по его приказанию. Перед нами в этих драгоценных документах целый мир вещей, которыми окружен Петр, которые его заботят и занимают его внимание, которые показывают, куда направлялись его вкусы и склонности. На первом месте здесь, конечно, предметы военных забав. Так, встречаем записи о починке прорванных, видимо от постоянного употребления, барабанов, об изготовлении новых. 8 мая 1682 г. царь Петр «указал взнесть к себе, великому государю, в хоромы 12 тростей морских средней руки». В Оружейной палате таких тростей не сыскалось, и они были куплены в городских рядах. «И мая в 10 день, – читаем далее в той же записи, – те трости поданы к нему, великому государю, в хоромы; принял боярин и оружейничей Иван Кириллович Нарышкин. И того ж числа от великого государя из хором боярин и оружейничей Иван Кириллович выдал 11 тростей и приказал те трости стростить – из 3-х одну, а из 8-ми 4 трости и приложить к ним копья железные наводные и прибить прапорцы (знамена) тафтяные». 12 мая – почти накануне кровавых событий стрелецкого бунта – «великий государь Петр Алексеевич указал сделать в Оружейной палате 6 древок кленовых на тростеной образец с коленами, да к тем же древкам сделать 6 копий»[75]. 13 января 1683 г. велено было сделать в хоромы малолетнего царя две пушки деревянные потешные, мерою одна в длину аршин, другая в полтора аршина, на станках с дышлами и с колесами окованными. Пушки эти были изготовлены к 26 марта; внутри они были опаяны жестью, а снаружи высеребрены; станки, дышла и колеса расписаны зеленым аспидом, каймы, орлы, клейма и прочие украшения были вылиты из олова[76]. С переездом двора царицы Натальи в мае 1683 г. в Воробьево военные потехи царя приобретают более широкий размах. На воробьевских полях было для них более простора, чем на площадке кремлевских хором. Прорванные барабаны то и дело присылаются в Москву для починки. В Воробьеве производится стрельба из пушек, но уже не из игрушечных деревянных, а из настоящих железных.
30 мая 1683 г., в день рождения государя, произведена была «потешная огнестрельная стрельба», за которую огнестрельный мастер иностранец Симон Зоммер и действовавшие под его руководством Пушкарского приказа гранатного и огнестрельного дела русские мастера и ученики получили награды. Новая потеха, видимо, очень полюбилась Петру. В июле того же года стольник Гаврило Иванович Головкин отдал в переделку для государя «шестнадцать пушек малых, и в том числе пушка большая без станку, две пушки большие на полковых станках, две пушки поменши тех на полковых же станках, три пушки верховые с станками, две пушки без станков большие, пушка малая без станку, три пушки на волоковых станках – медные, 2 пушки железные без станков; а приказал: к первой пушке сделать два станка, один полковой, другой волоковой; а которые пушки без станков, к тем пушкам приделать станки полковые и расписать красками цветными, а старые станки починить и колеса приделать новые»[77]. В августе этого же года упоминаются 10 человек стряпчих конюхов, состоящих «у потешных лошадей», и среди них Сергей Бухвостов и Еким Воронин – будущие первые солдаты зарождающегося среди этих военных игр первого потешного полка – Преображенского. Наряду с этими свидетельствами о настоящих потешных лошадях и пушках встречается еще и в 1683 г. свидетельство о двух деревянных потешных коньках, купленных в хоромы государя[78]. Записи 1684 г. открываются распоряжением окольничего Т.Н. Стрешнева оклеить червчатым бархатом и перевить золотным галуном принесенные им из хором государя два «древка протазанные» (22 января). 3 марта из хором выдал стольник Г.И. Головкин три барабана:
«один большой, другой средний, третий малый – испорчены, кожи у них испроломаны». В апреле вносятся в хоромы 10 сабель, в июне в починку отданы 8 барабанов. Число предметов, отпускаемых из Оружейной палаты, растет. 22 ноября 1684 г. палата отправляет в Преображенское протазаны, алебарды, пальники, палаши, кончеры, шпаги, пищали золоченые, винтованные и духовые и скорострельную о 10 зарядах, мушкеты «с жагры и с немецкими замки», посольские булатные топоры и мечи, бердыш с пищальным стволом и с замком, «бунчук крымской с хвостом» – всего 71 предмет. 13 февраля 1685 г. в Преображенское за Петром везена была оружейная казна на двух подводах: сабли с каменьем, булавы, лубья саадашные, щиты, рогатины, знамена, копья. 30 апреля туда же было отправлено 5 телег: «везены на тех телегах всякие хоромные потехи и ружья»[79]. Май и июнь 1685 г. проведены были в селе Коломенском. Одно требование за другим летит оттуда в Оружейную палату: прислать 16 пар пистолей, такое же число карабинов с перевязями, с медной оправой; прислать 16 мушкетов, 15 карабинов, 8 карабинцев маленьких, прислать луки со стрелами; лук потешной, гнездо северег (стрел) шефраненых с белохвостцовым орловым перьем, гнездо ж северег стольничьей статьи, 5 самопалов новых, два карабинца потешных с замками и с жагры; лук с буйволовыми костьми, два лука турецких и т. д. и т. д.[80] Огнестрельная потеха делается любимым удовольствием Петра и принимает иногда разнообразные и неожиданные формы. 24 февраля 1688 г. производилась «огнестрельная стрельба в верху (т. е. во дворце) на Постельном крыльце. Для этой стрельбы жильцом Никифором Семеновым Кудрявцевым были сделаны мишени: деревянный человек, да змей, да городок»[81]. В Преображенском возникает целый потешный городок, который становится центром этих военных игр. Городок этот в 1685 г., кажется, состоял всего только из двух избушек. Но в 1686 г. находим известие об отправке туда значительного количества лесных материалов для укрепления городка. По стенам его возводятся башни, на передней из них сооружены часы с боем, для чего потребовалось восемь колоколов. Через Яузу перебрасываются мосты. Городок обстраивается. В этом и следующих годах в нем строятся царские хоромы, каменная церковь, особые дворы, где во время пребывания Петра в Преображенском ставятся его приближенные; строятся съезжая изба, избы для офицеров потешного отряда, казенный и оружейный амбары, потешная конюшня и множество других деревянных построек[82].
