- Слушайте, у меня просьба,- умоляюще посмотрел на мужчин Глейхенгауз.- Мне надо отмолить грех и одеть прекрасную девушку, а то у нее даже платка носового сменного нет! Загрузите мои вещи в номер.

Мужчины, понятно, отказываться не стали. Так и распрощались на вокзале. Даня с Олей - в торговые центры. Банда во главе с Этери - в гостиницу.

- А Данька-то, похоже, все - пропал!- захохотал массажист команды, помогая поставить чемодан сбежавшего от всех тренера в багажное отделение.

- Давно пора,- не мудрствуя лукаво, поддержал порыв коллеги врач.

Сергей Викторович промолчал. Он, конечно, верил в целительную силу своевременного воспитательного мордобоя. Иногда. Но сомневался, что Даниила Марковича просветлило именно этим. Он вообще сомневался, что это просветление. Особенно сильно в тот момент, когда Данечка подхватил свою половинку за талию и повел от автобуса, а Этери встряхнув кудрями развернулась и ушла в салон. Что Дудаков знал точно - ревность живет дольше любви. И нередко подпитывает ее огонь сильнее любого кислорода.

Молча сел рядом с молчащей блондинкой и решил тоже помолчать. Авось что скажет. Но та предпочла без слов доехать до гостиницы. Отдать распоряжение о расселении и времени сбора на тренировку. Потом созвонилась со съемочной группой, выехавшей на место, уточнила какие-то детали. И лишь потом посмотрела внимательно на Дудакова и сделав глубокий вдох и длинный выдох, сказала:

- Ну, понеслось что ли?

- Вроде так,- согласился коллега.

И с этого момента все личное было отложено: он стал техтренром, она - старшим тренером. И оба они будут конструктивно работать с хореографом команды. А все личное - потом.

На тренировку Даня пришел чуть более избыточно веселым и чуть более нервным. Округлил глаза и доложил, что больше он никогда не пойдет по торговым центрам Саранска - это разочарование!

- Не ЦУМ, конечно,- съехидничала Этери.

- Даже близко - не он!- активно поддержал ее мысль Даня, облокачиваясь на бортик.

И все было похоже на прошлые взаимоотношения: шутки на двоих, подколы, обсуждение программ спортсменками. И не только своим успели негромко перемыть кости. Дудаков в этих беседах всегда был дополнительным элементом, необязательным, но уважаемым.

По окончании тренировки погрузились в автобус и отравились отдыхать. разговор не замирал ни на минуту. Всем было легко и весело, как когда-то, давным давно, как промелькнуло ненадолго на олимпиаде. Так же было и сейчас. И продолжалось до момента, когда зашли в холл временного места обитания.

- Оля!- на удивление жизнерадостно позвал девушку, стоящую у ресепшена и о чем-то беседуют с администратором, Даня и тут же отвалился в сторону любимой или назначенной таковой.

Руку лежащую на круглом бедре Оли Тутберидзе видела уже в периферию зрения, потому что смотреть там было не на что и незачем.

Высадили спортсменок на этаже и двинулись выше, к своим номерам.

- Какие планы на отдых?- поинтересовалась женщина, глядя на Дудакова.

- Думал, пригласить тебя на обед,- улыбнулся Сережа и так же, как Глейхенгауз присвоил Олю объятием, притянул к себе натянутую в струнку блондинку.- Но могу предложить и более… индивидуальную программу.

Прижал еще ближе, пока не открылась дверь лифта на нужном этаже.

- Поесть бы, конечно, надо,- философски согласилась Этери и кивком головы позвала за собой в номер.

Когда дверь закрылась, обвила крепкую шею руками и продолжила:

- Но это не первая необходимость.

- Не буду спорить,- Дудаков стянул с ее плечей пуховик с китайским олимпийским покемоном и впился губами в губы, одновременно освобождаясь от собственной верхней одежды.

Он по ней скучал. Хотелось верить, что и она по нему - тоже.

========== Часть 31 ==========

Сергей Викторович дураком не был, вполне понимал, кем его хотят сделать на этом празднике жизни. Только, и он не Глейхо-заменитель, и она не Даню хочет. А если и Даню, то не с ним. Сережа мог быть нежным, мог быть слышащим, но мог быть и берущим свое. До дна.

Закрытые глаза, мягкий абрис губ, косточки ключиц, под кожей плеча, длинная шея. И ничего пока ему не принадлежит. Только дразнит.

- Смотри на меня!- он почти знал, что она не откроет глаза.

Провел пальцами по ребрам, подхватил ладонями грудь.

- Смотри!- замер.

Ждал. Ждал блестящего непрочного взгляда на свое лицо. Немного удивленного.

Провел подушечками больших пальцев по соскам. Заметил, как снова опускаются веки женщины:

- Смотри!

Ласкал грудь, прикасался возбужденной плотью к низу живота, соскальзывая опасно близко, почти проникая, но оставаясь вне.

Видел, как она тонет в своих ощущениях, в его глазах, в соприкосновении тел. Будоражил, ласкал. Принимал ответную ласку рук бегущих до ягодиц и вжимающих в поднимающиеся к его паху бедра. Уходящие между их телами ладони. Обхватывающие и без того гудящий пульсирующий ствол ждущий проникновения.

- Смотри!- еще раз при попытке снова спрятаться в себя и направить его в себя.

- Сережа!- она не позвала, всхлипнула имя, ожидая, что за ней последуют, ее желаниям позволят сбыться.

Он услышал свое имя, как мечтал. И теперь знал, что никого третьего в этот миг не было между ними. Брал свое, безошибочно. И она отдавала только ему. Хваталась за плечи длинными пальцами. И почти в пике повторила хрипло, шепотом:

- Сережа!

Это был ее оргазм для него, с закусываемой губой, с криком-стоном, прячущимся в ее ладони. С широко открытыми глазами , продолжающими тонуть в синеве неба его глаз. Хотелось так же утонуть в ней, глубже, чем раньше, до конца.

Подхватил узкие лодыжки, устроив на своих плечах, и резко подался вперед, слушая короткие стоны между вдохами в ответ на свои толчки, быстро и сильно. Где-то там было еще одно ее наслаждение и его тоже. Шел вперед, под аккомпанемент звуков жизни, звериной радости обладания, рядом с грубостью и болью, но не касаясь их. Второй женский оргазм и безумие мужского смешались так, что синхронного крика освобождения уже никто не скрывал и не сдерживал.

В холле остановилась парочка. Девушка взглянула на сжавшего крепче ее талию мужчину и округлила удивленно глаза:

- Мне показалось, Дань? Иди у нас за стенкой молодожены?

В ответ ее лишь сильнее потянули по коридору. Оля смущенно засмеялась:

- Не теряют ребята времени зря.

Даниил Маркович слишком хорошо знал и женский голос и то, как его обладательница умеет не терять время именно в этом деле. Ненавидел. От того еще крепче прижимал к себе Олю. Но отвечать взаимностью на страстные крики из соседнего номера не хотелось, хотя Оля намекала так прозрачно, что это выглядело просто неприлично на взгляд мужчины.

- Оля, ради бога! Я на работе!- чуть не оттолкнул от себя льнущую девушку.

- Даже если я буду орать, как та недорезанная за стенкой, вряд ли твои спортсменки это услышат через два этажа,- обиженно отошла от него брюнетка.

- Я просто не люблю смешивать,- соврал Глейхенгауз.

Справедливости ради, смешивать он любил, считал, что у них с Этери это прекрасно получалось. Днем работа, ночью ее вздохи и стоны, между его бормотанием и вскриками, когда женские пальцы или губы прикасались к самым чувствительным местечками.

Как длинный пальчик с аккуратным маникюром скользил от пупка вниз, прочерчивал длинную линию на возбужденном члене, замирал у головки, рука обхватывала и сдвигала кожицу, чтобы подарить первый легкий поцелуй. Как сам он нырял языком и губами во влагу женской таинственности, чтобы поймать губами набухающий клитор и чуть отстраняясь потянуть его, слушая вскрик неожиданного удовольствия, похожий на испуг, только глубже и ниже на тон.

Что из этого сейчас могла дать ему Оля? Может быть, вечером, когда придет время и этих дел любви без чувства любви, он найдет стимул. И, может быть, Этери даже услышит, что он последовал ее совету. Держится за Олю.

Нет, не хотел. Больше не хотел делать больно. Было что-то в том ночном поцелуе в поезде, после которого расхотелось причинять боль, даже если женщина тебя оставила. Даня понял, что внутри человека, которого он любит, шла борьба. Нет, даже не понял, почувствовал. В том, как отвечали ее губы и молчали руки.