Но стыда нет. Это Алекс, мой Алекс, которого я так долго обожала. Какие могут быть страхи или сомнения? Только абсолютное принятие, растворение в любимом мужчине.

Он отстраняется, шелестит фольгой. Жмурюсь и хватаю воздух пересохшими губами. Алекс наваливается на меня, целует, требует, чтобы я открыла глаза.

— Ты должна видеть, кто тебя трахает. Посмотри на меня, — приказывает он. Его голос хриплый, сорванный, невероятно сексуальный.

Подчиняюсь ему. Мы встречаемся взглядами, и я сразу же ощущаю давление между ног. Шире развожу бёдра и дышу часто-часто, на мгновение испытывая нечто похожее на испуг. Тянусь к Алексу, обнимаю его за шею, чтобы расслабиться. Мелкой дрожью прошивает тело, и я царапаю ноготками его широкую спину.

Одно сильное движение — и мой сдавленный крик. Жжение в глазах, прерывающееся дыхание. Между ног печёт и словно бы горит. Наполненность кажется чужеродной, дикой. Я быстро моргаю, чтобы скрыть набежавшие слёзы. Крепче обнимаю Алекса, целую его в шею и плечо. Надеюсь, что он ничего не понял.

Его мышцы напряжены, они словно каменные. Я подаюсь ему навстречу, показывая, чтобы продолжал, чтобы был во мне и со мной.

— Врушка, — говорит он с непонятной интонацией. Осуждает? Бесится? Презирает меня за ложь?

Пусть. Всё равно другого варианта не существовало. Либо соврать — и заполучить Алекса хотя бы на одну ночь, либо вечно жалеть об упущенных возможностях.

— Продолжай, — шепчу.

Какой смысл в разговорах? Они ничего не изменят.

Алекс находит мои губы и одновременно с этим делает новый толчок. Несильный, щадящий. Но мне по-прежнему слишком тесно и странно.

— Ты должна была сказать, — упрекает меня Алекс. Обхватывает нижнюю губу, проводит по ней языком. Его рука проталкивается между нашими телами и ложится на венерин бугорок. — Значит, не жалуйся теперь.

— Я и не собиралась, — мычу.

А затем вскрикиваю от новых ощущений. Алекс ласкает мой клитор и двигается в медленном темпе, отчего по телу ползут мурашки. Наполненность и жжение никуда не исчезли, но я к ним будто бы привыкаю. Приспосабливаюсь. И дрожу от каждого прикосновения там, между ног.

Мотаю головой, словно забываюсь на какое-то время. Выпадаю из этого мира, растворяясь в солёном море эмоций, тактильных ощущений, сорванных вдохов и жадных поцелуев.

Алекс больше не сдерживается, а я не молю о пощаде. Наоборот, подмахиваю ему, стону, царапаю спину, не в силах сдержаться. И когда он ускоряет движение рукой, давит на клитор с особым напором, я взрываюсь. Кричу долго и протяжно. Алекс затыкает мне рот, кусает губы и сдавленно стонет. По-мужски, с хрипотцой. У меня волоски дыбом встают от этих звуков.

Ему понравилось со мной. Понравилось.

Алекс отодвигается, отпускает меня. Холодом сковывает внутренности, я на бок ложусь, в подушку лицом утыкаюсь. Меня до сих трясёт, внизу живота — приятное терпкое покалывание.

— Поздно отворачиваться, — Алекс притягивает меня к себе, прижимает к своей груди. Убирает волосы с моего лица и целует в висок.

— Почему?

— Сначала ты должна мне всё рассказать, — его голос кажется строгим и бескомпромиссным. Это не вяжется с тем, как нежно он меня обнимает и как мягко целует в шею.

Сплошные противоречия.

— Хорошо, мы поговорим. Только мне в душ надо, — мямлю я.

Вырываюсь из его захвата и бегу в ванную. Захлопываю дверь. И выдыхаю с облегчением. У меня есть несколько минут, чтобы прийти в себя.

Но не тут-то было! Дверь с грохотом распахивается, и на пороге стоит полностью голый Алекс. Он совершенно не стесняется своей наготы, а я закрываю руками грудь, чтобы защититься от его тяжёлого взгляда.

— Я не собираюсь ждать, Мика.

Вот разговоры сейчас вообще не к месту! Алекс даже не дал мне несколько минут, чтобы прийти в себя, опомниться, осознать масштабы того, что случилось. Мы ведь были вместе, по-настоящему. Он целовал меня с невиданной жадностью, наслаждался мной, стонал и не стеснялся своих эмоций. Как и я. Мы были единым целым, как бы романтично и глупо это не звучало.

А сейчас он хочет узнать, почему я ему врала. Ответ очевиден для всех, кроме Алекса. Он смотрит на меня в упор, ждёт, что я начну ему душу свою открывать.

Вместо этого я включаю воду в душе и чуть наклоняюсь, подставляя ладони под горячие струи. Нарываюсь на продолжение. Не хочу объяснений и пустой болтовни, не до этого сейчас.

Наклоняюсь ещё немного, выпячивая пятую точку и соблазнительно двигая бёдрами. Сзади доносится судорожный вдох.

— Мика, — звучит предупреждающее.

— Что такое? — поворачиваюсь и невинно хлопаю ресницами.

Его скулы заострены, взгляд тёмный, пронзительный. И голодный. Он хочет меня. Провокация сработала.

— Примем вместе душ? — тихо спрашиваю я.

И захожу в кабинку. Зажмуриваюсь, откидываю голову, подставляя тело под упругие струи воды. Касаюсь руками груди, словно бы невзначай, хотя мы оба знаем — я это делаю намеренно. Соблазняю его. Снова.

Алекс больше не сопротивляется. Он уже рядом, обхватывает мои бёдра и крепко прижимает к себе. В поясницу упирается твёрдый член, а его губы метят плечи и лопатки. Закусываю губу, чтобы сдержать стон. Я такая беззащитная перед ним, такая податливая, доступная. И это меня заводит.

— Ты всё равно должна будешь объясниться, — хрипло произносит Алекс. Сжимает пальцами мой подбородок, разворачивает к себе и впивается в губы, засасывает их, терзает, поглощает.

Его настойчивость не знает границ. Он касается клитора, вызывая горячечный озноб во всём теле. Мнёт чувствительную грудь, выкручивает соски. Отрывается от моего рта и проводит языком по позвоночнику. Упираюсь ладонями в мокрую плитку, всхлипываю, когда его пальцы проникают внутрь. Мне почти не больно, наоборот — от накрывающих терпких волн слабеют колени и перед глазами мелькают яркие круги.

Алекс разворачивает меня, смотрит в глаза — а затем жадно целует грудь, прикусывая соски, и опускается ниже. Его губы везде, он словно не может мною насытиться!

Резко дёргаюсь, когда его язык накрывает клитор. Божечки! Глаза широко распахиваю, в плечи ему цепляюсь, хочу отстраниться, но Алекс не позволяет. У меня нет ни единого шанса убежать. В его тёмном взгляде — игривая похоть.

Он обхватывает клитор губами, облизывает его, всасывает, бьёт языком по пульсирующей точке. Вытворяет что-то волшебное, отчего меня накрывает шквальным потоком. Волны ударяются друг о друга, становятся неконтролируемыми, сумасшедшими. До боли острыми, яркими. Я жадно хватаю воздух ртом, я стону, мычу, всхлипываю и чуть ли не плачу.

— Алекс, боже…

Меня разрывает на мелкие части, тело бьётся в конвульсиях, когда оргазм прошивает с ног до головы.

Ничего уже не соображаю, только дрожу вся и повторяю имя Алекса. А он отвлекается на что-то, а затем поворачивает меня к плитке, надавливает ладонью на поясницу, чтобы я прогнулась, и входит сзади. Медленно, осторожно, позволяя привыкнуть и осознать.

Из-за недавнего оргазма я практически не чувствую рези или других неприятных ощущений. В голове туман, тело слабое, послушное. Алекс этим пользуется. Трахает меня сначала мягко и нежно, не делая резких движений, а затем ускоряет темп. И я невольно поддаюсь ему, начинаю тихонько постанывать, потому что иначе невозможно.

— Охуенная, — шепчет Алекс на ухо. Кусает мочку, рычит что-то невнятное.

И этот его хриплый голос, и страсть, с которой он моим телом овладевает, и пошлые комплименты — всё это действует на меня сокрушительно. Сметает любые ненужные смыслы и детали. Ускоряет наступление ещё одного оргазма.

Мы кончаем синхронно. Ладони скользят по плитке, ноги дрожат, голова кружится. Я еле держусь, я хочу сползти по стеночке и отдышаться.

Алекс помогает мне выйти из душа, протягивает полотенце. Мои движения вялые и медленные, на губах застыла дурацкая улыбка. Прижимаюсь к Алексу и целую его куда-то в шею. Он обнимает меня в ответ. Несколько минут мы стоим вот так посреди ванной комнаты, обнажённые, мокрые, ошеломлённые. И никаких слов не нужно, никаких пустых разговоров.