Во второй части программы Фея уверенно и чисто выполняет каскад лутц-тулуп три-три. Молодец. Научилась. Не боится больше этого лутца… И довольная доезжает до конца, завершая все вращениями и эффектным финалом.
Я говорил, что контрольные – это что-то вроде шоу, премьерные показы без оценок, но со зрителями. Так вот уже пару лет этот стиль шоу сохраняется во всем. В том числе, в обязательном блиц-интервью, которое берется у спортсмена сразу же после проката. То есть, ты, откатавшись, едешь не в свою калитку, а на специально оборудованную площадку, где тебя встречает твой тренер с чехлами и курткой и неизменный, фонтанирующий харизмой и шуточками, Максим Таранов с микрофоном. На самом деле это один в один формат Аверовского «Ледникового периода». Мало того, что спортсмен перед вами уже отмучился, выкатав и выпрыгав все свои силы, так вам нужно еще чувство глубокого удовлетворения получить, над ним поиздевавшись, чтобы вам с улыбочкой рассказали, как здорово, что все мы здесь… Ну… Раз надо, значит надо. Мы выполняем. Потому что привыкли…
- Олимпийская чемпионка, красавица и совершенство во всем, Анна Озерова! – юбилейным голосом провозглашает Масяня. – Привет!
- Здравствуйте…
Анечка едва успевает нацепить чехлы, напялить куртку и выслушать от тренера какую-то короткую фразу. На большом экране над центром льда я отлично вижу, как Нинель, улыбаясь, гладит ее по спине и что-то быстро говорит. А я с нежностью вспоминаю мою сводную сестру Фиону, благодаря общению с которой отлично читаю по губам…
«Твой на трибунах слева…» - вот что говорит Нинель Анечке.
И лицо моей волшебной феи озаряется улыбкой.
- Ну что, Аня, как тебе атмосфера? Как старт сезона? Довольна прокатом?
- Очень довольна, - кивает она. – Получилось все, как я хотела…
- Тренеры довольны?
- Ну… - она смотрит в сторону Нинель. - Думаю, что всегда найдется, что посоветовать, где подтянуть, исправить…
- Аксель, например… - вкрадчиво выдает инсайд Масяня.
- Да, и это тоже…
- Ну хорошо. – Макс ехидно лыбится. - Как думаешь, Ланской смотрит на тебя сейчас? Ты вообще как, для него сегодня танцевала?
Анечка смущается, укоризненно смотрит на Макса. А потом, раскрасневшись, просто показывает в камеру сложенное ладошками сердечко.
- Для кого же еще?.. – тихо произносит она.
И в этот же момент угодливая камера тут же находит меня на трибунах и выхватывает мою довольную физиономию, демонстрируя ее всем собравшимся. Стадион взрывается смехом и аплодисментами.
- Некоторым везет по-крупному, - провозглашает Масяня громко. – И это я не о себе. Воплощенное очарование, Аня Озерова, спасибо!
Анечка еще раз улыбается и, наклонив голову, уходит в сопровождении Нинель.
А у меня на сердце, совершенно неожиданно, так тепло и хорошо, что весь мир обнять хочется. Смотрите, завидуйте…
Сидящий рядом со мной Мишка Щедрик, старый мой приятель, а иногда, во многом, и соучастник, легонько толкает меня кулаком в плечо.
- Женись, Ланс, - произносит он негромко. – С таким отношением… Что тебе еще нужно?
- Не поверишь, Миш, - качаю головой я, - готов, хоть сегодня.
- Так за чем дело стало?
Я развожу руками и печально смотрю на него.
- Она мне не доверяет…
Мишка внимательно смотрит на меня, потом отворачивается и пожимает плечами.
- Дурак ты, Ланской, - произносит он. – Я тебе скажу… Просто чтобы ты знал… Все эти два сезона прошлых, когда мы где-то выступали, ездили куда-то… Озерова всегда была одна. Все время. Как свободная минутка – пристроится где-то в уголке, к стенке отвернется и в телефон втыкает. Я один раз к ней подсел, просто поболтать… А она, знаешь, сидит такая, твои фотки в инсте перебирает… И слезы по щекам размазывает… Да за такую любовь ты перед Анькой на коленях стоять должен…
Я смотрю в ту сторону, куда ушли Анечка с Нинель. И чувствую, как невыносимо, раскаленной сковородкой, жжет мою спину кресло, в котором я сижу. Застегиваю молнию на куртке до самого верха и поднимаюсь.
- Куда намылился? – интересуется Щедрик.
Усмехаюсь, абсолютно невесело.
- Пойду встану на колени, - говорю я. – Как ты посоветовал…
Спускаюсь с трибун, пересекаю галерею и, коридором, выхожу к раздевалкам. В большом холле прыгают и разминаются девчонки. Тут же кое-кто из тренеров, Мураков, в частности, что-то говорит Валентине, плавно жестикулируя, Федин, вместе с Нинель о чем-то весело общаются с Лизой Камышинской…
Анечку осаждают журналисты с камерами и телефонами. Подхожу к ним и вежливо, но настойчиво, отвожу в стороны руки с объективами и микрофонами.
- Сережка, что ты?.. – она запинается на полуслове, не ответив на очередной вопрос.
Просто обнимаю ее провожу ладонью по ее щеке, глажу по волосам…
- Я люблю тебя… - говорю так, что слышат все вокруг.
И, прижав, целую в приоткрытые влажные губы.
Где-то там взрываются аплодисментами трибуны, приветствуя очередной удачный элемент, выполненный одной из шиповенковских малолеток. И словно разбуженные этим звуком, оживают застывшие было вокруг нас девчонки, тренеры и все прочие. Кто-то захихикал, кто-то зааплодировал, кто-то подбадривающе заулюлюкал…
Анечка смотрит на меня удивленно распахнутыми глазами, со смущенной улыбкой.
- Вот так, при всех?.. – шепчет она.
- Только так, - киваю я.
Журналистская братия приходит в себя раньше остальных.
- Сергей…
- Анна…
- Вы можете подтвердить?..
- Скажите пожалуйста…
- Мы правильно понимаем…
- Что вы… Что ваши отношения…
Я киваю, не сводя с Анечки взгляда.
- Вы наделали уже столько фото… Что вам еще подтверждать?
Нинель возникает рядом с нами, величественной своей фигурой защитника и покровителя заставляя всех прочих расступиться.
- Нинель Вахтанговна, а как вы относитесь… - тут же набрасываются они на нее. - А прокомментируйте…
Она не обращает на них внимания.
Положив руки нам на плечи, Нинель проникновенно смотрит прямо на меня.
- Извините, что навязываюсь, - говорит она спокойно, - но, Ланской, ты, случайно, ни о чем не забыл?
Забудешь тут…
- Полчаса, - тихо произносит она. – Откатал программу – и свободны оба. Все просто. Да?
Нехотя отпускаю Анечку и поднимаю взгляд на мать.
- Я буду смотреть, - Аня касается моей ладони.
Нинель делает движение бровью.
- Иди, переодевайся, биджо…
Иду… Нехотя. Под любопытными, ироничными, а может и завистливыми взглядами. Но иду.
Катать программу…
========== Фарфоровый самурай (Минус четыре по Цельсию, продолжение…) Эпизод 6 ==========
- Показываю. Еще раз.
Я встряхиваю руками и стараюсь как можно подробнее изобразить движения, как в замедленной съемке.
- Заходим по прямой, с правой ноги, - комментирую я свои действия. – Троечку делаем вперед внутрь. На дугу выезжаем назад наружу. На наружном правом ребре едем, вот так… Левый зубец упираем и… Толкаемся двумя ногами… Но понятно, что сначала отрывается правая, потом левая… Приземление у нас на правую ногу, помним, да, на то же ребро. Не плоско… И не на зубец, а то улететь можно… А на ребро… Ну и выезд… Руки обязательно чтобы ровно были и левый носок дотянут, иначе снимут баллы… Вот как-то так…
Группа моих импровизированных спортсменов завороженно наблюдает за моими действиями. Для них это все китайская грамота, вряд ли вообще когда-нибудь выполнимая. Но они уже несколько дней подряд ноют, показать им как прыгать, вот я и демонстрирую им технику тулупа. И прекрасно понимаю, что в общем-то, им не столько хочется научиться, сколько просто интересно смотреть как я это делаю.
- Ну, а по-человечески это выглядит вот так, - завершаю я свою лекцию, разгоняюсь, заезжаю, толкаюсь прыгаю и выезжаю. – Тройной тулуп…
- Идеальный тройной тулуп, - подсказывает проезжающий мимо Сашка Эненберг. – Я так не умею…
- Врет он, - машу я рукой в его сторону, - умеет он все, даже лучше.
