Отдышавшись, я продолжила:
– Ты считаешь нормальным предлагать близкие отношения человеку, от которого во многом зависит здоровье твоих жены и будущего ребёнка? Не боишься, что связь с тобой скажется на моём отношении к профессиональному долгу?
– Нисколько, – Кирилл переступил с ноги на ногу, – и за своих жену и ребёнка я совершенно спокоен, раз они под твоим наблюдением.
Я смотрела на него и не могла понять не только его, но и своё собственное отношение к нему. Насколько можно доверять его словам от первого до последнего? Кирилл явно не производил впечатление человека, который к своим сорока пяти годам вёл жизнь скромного, даже страдающего семьянина и не накопил противоречивого жизненного опыта, особенно в общении с противоположным полом. С другой стороны, какое мне было до этого дело? Ведь не мне выпало счастье семнадцать лет сначала купаться в его любви, а потом получать её подобие как благородное одолжение. В мои планы входило завершить наш разговор как можно быстрее и отправиться по своим делам.
– Мне пора. Я и так уделила тебе больше внимания, чем могла себе позволить. Думаю, самым правильным для тебя сейчас будет сосредоточиться на предстоящих родах супруги и помочь ей подготовиться к этому событию. Я со своей стороны и так делаю всё, что от меня требуется, так что…
– Я тебя отвезу, – Кирилл как будто не слушал меня. Наверное, он рассчитывал возобновить разговор в машине и надеялся на успех в связи со сменой обстановки.
– Не стоит. Я ещё немного погуляю, – я выразительно посмотрела на него, – в одиночестве и доберусь домой сама.
Кирилл, очевидно, и сам уже понял, что перестарался сегодня со своей настойчивостью и объёмом информации, которой заполнил моё неподготовленное сознание, поэтому просто спросил:
– Когда мы увидимся?
Я, шумно выдохнув, опустила голову на грудь, нервно сжимая кулаки в карманах.
Кирилл, казалось, старался не замечать моей реакции:
– Серьёзно: я хочу услышать от тебя ответ. Нет, не сейчас, когда обдумаешь всё спокойно.
– Я абсолютно спокойна. Ничего не будет.
Он перестал себя сдерживать:
– Но почему? Инга, что изменилось? Тогда, в гостинице, ты не со мной переспала или я не был тогда женат?
Я не нашлась, что ответить, да уже просто устала искать для него аргументы.
– Там с тобой был я. И сейчас перед тобой стою тоже я. И не собираюсь сдаваться, тем более после всего, что сегодня тебе рассказал. В конце концов, я не заставляю тебя строить далеко идущие планы на будущее, но позволь нам лучше узнать друг друга. Если уж тебе в тот вечер было не так важно, увидимся мы ещё раз или нет, кто я такой, и ты всё равно легла со мной в постель, что тебя сейчас останавливает?
Если бы рядом были прохожие, мне бы пришлось закрыть рот Кирилла ладонью или спешно покинуть своё место, сделав вид, что мы не вместе – так громко он стал говорить, чувствуя, что я настроена уйти.
Я взяла сумку со скамейки.
– Можно, я завтра заберу тебя после работы, – Кирилл понизил голос и в нём появились упрашивающие нотки, – где скажешь? По дороге к тебе домой ты ответишь, что решила. Тебе хватит времени?
Можно было уйти, даже не прощаясь, но взрослые люди не страдают подростковым максимализмом, и я ответила ему, обернувшись через плечо:
– Я напишу тебе завтра, откуда меня забрать.
***
Весь путь домой, да и оказавшись в квартире, я не переставала думать о том, что сказал мне Кирилл, а особенно – о его предложении. Смелом, даже дерзком и неприличном, но тем не менее оно прозвучало, и я была намерена дать на него максимально определённый ответ, чтобы покончить с нашим противостоянием. Домашние хлопоты, вечерние уроки со Степашей и подготовка ко сну немного отвлекли меня от навязчивых мыслей, но в постели они навалились на меня с новой силой, и я стала анализировать то, что произошло в моей жизни за последний месяц.
Перескакивая с мысли на мысль, я испытывала противоречивые чувства по поводу моральной стороны нашего с Кириллом сближения, старалась поставить во главу угла его семейное положение, и совесть уводила меня в сторону единственно правильного решения, несмотря на безнадёжность брака, раздумья о котором не давали мне покоя. Сколько семей во всём мире пребывают в «подвешенном» состоянии, и в некоторых из них каждый из супругов уже давно живёт своей жизнью, о чём оба молчаливо осведомлены и даже смирились с таким положением дел? Как я поняла, в семье моей пациентки и её супруга примерно так всё и обстояло. Хотя я не замечала у Кати ни в словах, ни по внешнему виду и намёка на какие-то проблемы с отцом её будущего ребёнка, стоит учитывать, что она была поглощена проблемой отсутствия у них детей, а сейчас счастливая беременная женщина могла и вовсе не замечать очевидных вещей даже в собственном доме. Если размышлять здраво, то решение Кирилла было не таким уж безрассудным: гораздо справедливее по отношению к жене открыться ей, «разрубить» этот канат равнодушия, недомолвок и натянутости, который их, наверное, больше даже не связывал. К чему обрекать человека, с которым тебя объединяет столько не самых бессмысленно прожитых лет, на вечное ожидание, подозрения, разочарование? К тому же здоровый психологический климат в семье, где предстоит расти малышу, куда важнее, чем разбитые женские чувства и мечты. По Кириллу было видно, как решительно он настроен, так что финал их брака был предсказуем и неизбежен.
Подумав, я нашла предложение Кирилла не таким уж обескураживающим. Я подключила к размышлениям свой здоровый эгоизм: регулярные встречи с ним упорядочат мою личную жизнь и круг общения, избавят от постоянных переживаний по поводу безопасности случайных знакомств. Представляю, как удивятся мои подруги, если для меня наши стандартные походы по клубам станут всего лишь невинными девичниками, но – я была в этом уверена – они за меня только порадуются. Если подумать, такая позиция была не настолько полна эгоистических соображений, насколько не лишённой здравого смысла.
Что же касалось меня… Признаюсь, я не рассматривала Кирилла в качестве своей второй половинки. Уверена, и он преждевременно делал мне громкие признания и заявления. Он не был близок мне по духу, насколько я могла судить по нашему короткому общению, не являлся для меня эталоном человеческой морали, однако назвать его отталкивающим и невыносимым я не могла. Как мужчина он меня вполне устраивал, в его обществе я не чувствовала неуверенности или чего-то подобного, да и воспоминания о времени, проведённом с ним в гостинице, заставляли меня лишний раз убедиться в том, что и последующие наши возможные свидания доставят мне не меньше удовольствия. Конечно, тот факт, что я знаю его жену и даже периодически вижусь с ней, мог привнести в наши редкие встречи долю напряжённости, но я успокоила себя тем, что с родами Екатерина покинет не только стены нашей клиники, но и мою жизнь, а постепенно я смогу стереть все неприятные моменты, связанные с нынешним положением дел, не только из своего сознания, но и из памяти. Насколько долго могут продлиться наши с Кириллом отношения, я не загадывала и была абсолютно готова к тому, что кто-то из нас прервёт их в любой момент.
Переживать о том, как наши встречи будут выглядеть в глазах общественности, было ни к чему: я была уверена, что Кирилл приложит все усилия, чтобы сохранить их в тайне от окружающих. Во-первых, он сам будет выглядеть в неприглядном свете, если кому-то из знакомых станет известна вся эта некрасивая история. Во-вторых, его забота о Кате совсем не выглядела фальшивой.
Повернувшись на бок и укутавшись в лёгкое одеяло, я уже знала, что завтра скажу Кириллу.
Разговор состоялся в его машине, пока он вёз меня домой, и прошёл, к моему облегчению, без лишнего напряжения. Ещё утром я позвонила ему и попросила забрать меня на прежнем месте у торгового центра. Мы ехали не очень быстро, а наша беседа в этот раз приняла несколько деловой тон.
Кирилл, видя с моей стороны располагающий к общению настрой, поинтересовался, как прошёл мой день, и, услышав немногословный бессодержательный ответ, вернулся к тому, на чём закончилась наша вчерашняя встреча:
