Десять лет ничего. А потом в его жизнь вошла Грейс и с улыбкой всё разрушила.

Включив фонарик, он прошёл через частично законченную подземную парковку и вошёл в то, что, как он предполагал, однажды станет подвалом. Аварийные рабочие огни отбрасывали жуткий свет на тёмный, пыльный закуток. Он выключил фонарик и пошёл по пыльным следам, пока не услышал голоса. Прижавшись к холодной стене из шлакоблока, он прислушался, насчитав по меньшей мере троих мужчин в комнате за ней. Он вытащил нож и помолился, чтобы Грейс не увидела дело его рук на выходе.

Потребовалось всего несколько минут, чтобы устранить угрозу.

Чезаре хорошо обучил его.

Пройдя через комнату, он оказался в длинном тёмном коридоре. Неохотно снова выключив фонарик, он подождал минуту, чтобы зрение привыкло к темноте, и пошёл на звук шагов, пока не услышал женский голос.

Смех.

Вздох.

И затем …

* * *

— Чезаре.

Бесчисленное количество раз за последние шесть лет Грейс просыпалась ночью с колотящимся сердцем после очередного кошмара, в котором Чезаре снова застал её. Она чувствовала холодную сталь на своём горле, лезвие рассекало кожу, и всегда видела лицо Рокко — ярость и страдание искажали его красивые черты. Ночные кошмары заставили её найти соседку по комнате, когда она переехала в Вегас, и присутствие Оливии по ночам давало ей некоторое утешение — Итан, Мигель и Тревор даже больше.

Но ни один кошмар не мог сравниться с ужасом от новой встречи с Чезаре. У неё перехватило горло, и на мгновение она не могла дышать. С ним были трое мужчин, все высокие и мускулистые, один в костюме, а двое других в пиджаках без галстуков.

— Ты знал нашу мать? — спросил Том, придвигаясь ближе к ней, его тепло и твёрдое присутствие растопили холод в её крови.

— Я хорошо её знал. — Чезаре направился к ним, его итальянские кожаные ботинки мягко постукивали по цементу. На нём был тёмный сшитый на заказ костюм, накрахмаленная белая рубашка и бело-голубой галстук с рисунком. Идеальная причёска, с аккуратно зачёсанными тёмными волосами, слегка седеющими на висках, выбритый подбородок и со вкусом подобранные золотые запонки на запястьях, он выглядел выдающимся джентльменом и совсем не походил на бездушное чудовище, которым он был на самом деле.

Грейс продолжала тереть верёвку об острый угол, молясь, чтобы лёгкое движение плеч не выдало её. Она не сдастся без боя, и ей нужны были свободные руки, чтобы она могла схватить этого ублюдка за горло и заставить его заплатить за всё, что он сделал с людьми, которые были ей дороги больше всего в жизни.

— Мы были помолвлены, твоя мать и я. — Чезаре остановился всего в пяти футах от неё, пристально глядя на Грейс. — Она когда-нибудь говорила тебе это?

— Нет. — Она выплюнула это слово, испытывая отвращение при мысли о своей матери с этим мужчиной.

— Я влюбился в неё, когда впервые услышал, как она поёт. Мы тайно встречались в течение года, потому что, конечно, её родители не одобрили бы этого. А потом я попросил её выйти за меня замуж. Мы собирались сбежать вместе. Я собирался бросить команду, она свою семью. У нас были планы путешествовать по миру. Я бы занимался рэкетом, а она пела бы за деньги. Это было бы идеально. — Он вздохнул. — А потом она встретила Нунцио.

— Ты убил его, — отрезала она. — Ты убил моего отца.

— Тереза убила его. Но да, по моему приказу.

— Ублюдок. — Грейс никогда не испытывала такой ненависти, как сейчас, никогда не чувствовала, как гнев струится по её венам, придавая силу каждому трению запястий о блоки.

— Он забрал у меня всё, — сказал Чезаре. — Он взял Кристину и сделал её своей женой. Он забрал нашу мечту о совместном путешествии по миру. Он отнял у меня единственную причину покинуть команду. А потом он стал младшим боссом и забрал у меня то, о чём я мог только мечтать. Де Лукки не может занимать административные должности. У нас нет никакого уважения. Даже если мы убьём больше людей, заработаем больше денег, получим больше власти или продемонстрируем больше силы, у нас никогда не будет даже звания помощника ни в одной команде. Если бы я происходил из любой другой семьи, мне не пришлось бы скрывать свои отношения с Кристиной. Я бы женился на ней прямо тогда. У меня была бы сила её семьи, чтобы добавить её к моей собственной, и я бы стал младшим боссом. Я бы получил уважение от семьи и от женщины, которую я любил.

— Я думал, у Де Лукки не бывает отношений, — с горечью сказал Том. — Я думал, они ничего не чувствуют. Это то, что делает тебя таким хорошим в том, что ты делаешь.

— К сожалению, есть одна эмоция, которую невозможно подавить. — Лицо Чезаре напряглось. — Я думал, что усвоил свой урок. Я был строже с Рокко, чем с другими моими сиротами, и всё же это возобладало. Он любил тебя, Грейс, и что бы я с ним ни сделал, он бы тебя не отпустил. Но в ту ночь в Ньютон-Крик я нашёл ответ. Твоя мать никогда не видела меня таким, каким я был на самом деле, но я показал тебе, кем стал Рокко, и после этого даже любовь не смогла удержать вас вместе.

Она почувствовала, как верёвки ослабли, и заставила себя успокоиться. Де Лукки с двумя охранниками по сторонам и дверь за ними, у них был единственный шанс сбежать, отвлечь внимание, и она должна была быть готова освободить Тома, когда это произойдёт.

— Теперь мы вместе, — парировала Грейс.

— Действительно. — Чезаре вздохнул. — Похоже, любовь превыше всего, и я не смог спасти своих учеников от своей судьбы. — Он вытащил оружие из-под куртки. — Тереза.

— Да, папа. — Тереза подошла и встала рядом с ним, и его глаза сузились на её шее.

— Откуда у тебя это ожерелье? — Чезаре указал на золотой медальон, висевший у неё на груди.

Страх промелькнул на её лице так быстро, что Грейс задалась вопросом, видела ли она его.

— Это подарок, — сказала Тереза.

— От кого? — Чезаре просунул своё оружие под тонкую золотую цепочку, удерживающую медальон на её шее, и приподнял его с её груди.

— От друга Рокко. Тот, которого ты попросил меня убить в качестве предупреждения Рокко об опасности сближения с людьми.

— Открой его. — Он поднял медальон повыше стволом пистолета.

Руки Терезы дрожали, когда она открывала медальон.

— Как мило. — Губы Чезаре растянулись в оскале. — Я предполагаю, что это его фотография.

— Да, папа.

На лбу Терезы блестел пот. Грейс уловила движение в тени, а затем один из мужчин, сопровождавших Чезаре, бесшумно исчез в темноте.

— Он мёртв? — Голос Чезаре был тихим и предостерегающим.

— Я так думала, но он выжил.

— Какое разочарование. — Чезаре просунул оружие через цепочку и, резко дёрнув, сорвал его с её шеи. Движением запястья он отправил медальон в темноту, и тот с тихим звоном приземлился на цемент.

Вся кровь отхлынула от лица Терезы, и с её губ сорвался слабый всхлип.

— Ты любила его, не так ли? — Он приставил дуло пистолета к её подбородку, заставляя поднять голову.

— Нет. — Тереза покачала головой, но почти паника в её глазах противоречила её словам.

— Что я тебе говорил о любви? Что я тебе говорил об эмоциях? Они уничтожат тебя. Они делают тебя бесполезной для меня. Я собираюсь стать нью-йоркским младшим боссом Тереза, и я не хочу быть окружённым бесполезными людьми.

Тошнота подкатила к животу Грейс, и она освободила лодыжки от верёвок. Если у неё и была какая-то надежда, что Чезаре пощадит её из-за сходства с матерью, то она исчезла в тот момент, когда Чезаре приставил пистолет к горлу дочери.

— Он будет мёртв к утру, папа.

— Я надеюсь на это. — Он схватил её за волосы, откидывая её голову назад ещё дальше. — У нас впереди славные дни, и я хочу, чтобы ты разделила их со мной. Луиджи Кавалло и я организовали переворот, подобного которому «Коза Ностра» ещё не видела. Он помог мне проникнуть в дом дона, и я перерезал ему горло посреди той же ночи, когда ты должна была убить Рокко и Мантини и привести мне девушку. — Он стиснул зубы. — Недостаток, который ты исправишь сегодня вечером.