— Убери свои когти, котёнок. Я люблю, чтобы моих женщин видели, а не слышали.

— Отпусти её. — Глубокий и серьёзный, сила этого голоса заставила её замереть на месте, даже когда он скользнул по её коже, как прикосновение тяжёлого бархата. Она знала этот голос, слышала его во сне и представляла ночь за ночью этот яростный гул, вибрирующий в её груди.

Несмотря на то, что со зрелостью он стал грубее, глубже, она никогда не забудет этот голос.

Имя пробилось сквозь барьеры в её сознании. Имя, которое, как она думала, она стёрла из своих мыслей так же, как и из своего сердца.

Рокко.

Нет. Это был не он. Этого не может быть. Последнее, что она слышала, он всё ещё был в Нью-Йорке, работая со своим отцом-психопатом Чезаре, боссом жестокой команды Де Лукки. Красивый темноволосый мальчик, в которого она влюбилась, стал самым страшным бойцом преступной семьи Гамболи, причинив ей такую травму, исцелению которой она посвятила свою жизнь.

Тони отпустил её, и она повернулась и увидела его — человека из тени.

— Рокко, — прошептала она.

Боже, он выглядел даже лучше, чем она помнила. Завораживающе красивый. Его острые скулы и твёрдая квадратная челюсть были покрыты морщинками и шрамами, а густые тёмные волосы были по-военному коротко подстрижены. Исчезла мягкость с его лица, округлость щёк и ямочка в уголке рта. Но его скульптурно очерченные губы были полными и чувственными, а золото все ещё блестело в карих глазах цвета виски, таких тёмных сейчас, что они были почти чёрными.

Когда-то давно эти глаза заглядывали ей в душу, и эти губы касались каждой части её тела. Когда-то давным-давно вся эта красота принадлежала ей, а потом банда забрала его.

— Фрэнки. — Тони отпустил её и повернулся лицом к Рокко. — Какого хрена? Это не твоё дело.

Фрэнки? Почему Тони назвал его Фрэнки?

— Она не твоя. — Рокко бросил на Тони мимолётный взгляд, как будто тот был недостоин даже этого жеста.

— Может быть, так оно и будет. Посмотри на неё. Она изуродована. Никто не захочет её. Нунцио был бы благодарен, если бы кто-нибудь забрал её у него из рук. Я бы оказал им обоим грёбаное одолжение.

Бамс. Кулак Рокко врезался в лицо Тони, отчего тот, пошатываясь, ударился о дерево. Он попытался подняться, и внезапно Том оказался рядом, размахивая кулаками и крича что-то о семейной чести. Когда собравшиеся бандиты бросились к месту драки, Грейс повернулась и пошла прочь.

— Tesoro (*Сокровище, итал., прим. перев.). — Отец поспешил догнать её. — Что случилось?

— Случилась мафия, — с горечью сказала она, поворачиваясь к нему лицом, благодарная за выход своей боли. — Я ненавижу это. Я ненавижу, что ты участвуешь в этом. Я пришла сегодня только для того, чтобы провести с вами время и оказать вам поддержку, потому что вы знали Бенито, и я знаю, что вы почувствуете его потерю. Я скучаю по тебе и Тому, но я не хочу быть в этом замешанной. Я не могу мириться с насилием, политикой и играми.

И она определённо не могла смириться с тем, что снова увидит Рокко и снова переживёт всю боль их прошлого.

— Грация, не уходи. Мы так мало видим друг друга. Я позабочусь, чтобы тебя больше никто не беспокоил.

— Прости меня, папа. — Грейс покачала головой. — Я потратила слишком много лет, пытаясь создать жизнь вдали от всего этого. Я не хочу быть в этом замешана.

— Ты всегда убегаешь, — тихо сказал отец. — Что произойдёт, когда больше некуда будет бежать?

* * *

Рокко был не в настроении ломать ноги.

И особенно не ноги Дэнни Баньо, владельца джаз-клуба «Звёздная пыль». Дэнни занял полмиллиона долларов у самого высокопоставленного капо Нико Тоскани, Луки Риццоли, и не смог выплатить долг. Проценты накопились, и Лука решил потребовать ссуду, а это означало, что Лука говорил, а Рокко ломал.

За исключением сегодняшнего вечера, всё, о чём он мог думать, была девушка, которую он потерял по той самой причине, по которой Лука позвал его сегодня вечером.

— Привет, Дэнни. Как дела? — Лука прислонился к стойке бара в пустом клубе. «Звёздная пыль» открылась только в семь, и у них был целый вечер впереди, чтобы разобраться с делами. Молодой помощник Луки, Паоло, занял пост охранника у подножия лестницы. Клуб находился под землёй, без естественного освещения, за исключением нескольких случайных лучей, которые просачивались вниз по лестнице.

— Ах… — Дэнни замер наполовину в дверном проёме, ведущем на кухню, но бежать было некуда. Рокко стоял в тени рядом с кухонной дверью, а Майк, один из самых доверенных солдат Луки, заблокировал чёрный выход после того, как вошёл через служебную дверь.

— Хорошо, мистер Риццоли. Всё будет хорошо. — Рука Дэнни опустилась к плохо сидящему пиджаку, и Рокко схватил его за руку и дёрнул за спину, подталкивая к одному из полированных деревянных столов перед сценой.

— Держи руки так, чтобы я мог их видеть, Дэнни, по крайней мере, до тех пор, пока Фрэнки не получит оружие, которое ты прячешь под пиджаком. — Лука усмехнулся. — Мы бы не хотели, чтобы ты причинил себе вред до того, как у него появится шанс показать тебе свои особые навыки. Ты раньше не встречался с Фрэнки, но когда мы приводим его с собой, это означает, что кредит просрочен.

Фрэнки. Он так долго откликался на это прозвище, что почти забыл, что его настоящее имя Рокко.

До вчерашнего дня, когда каждое болезненное воспоминание вернулось приливной волной тоски по вырванному прошлому, и будущему, которого у него никогда не будет с единственной женщиной, которую он когда-либо любил.

— Я не хочу никаких неприятностей. — Дэнни заскулил, когда Рокко обыскал его. — Вы, ребята, не хотите выпить чашечку кофе, и мы сможем всё уладить? Жена только что купила новую кофеварку для моего офиса и несколько модных зёрен из Бразилии.

— Я надеюсь, что она не потратила ни одной из пятисот тысяч, которые ты нам должен, иначе нам придётся забрать их с собой. — Лука обошёл бар и налил себе выпить, ленивым взмахом руки велев Паоло проверить лестничную клетку. Высокий и худощавый, семнадцатилетний Паоло только что стал помощником после многих лет работы на побегушках у банды Тоскани. Он боролся с проблемой наркотиков, но его быстрого мышления и смелости, когда Луку похитили в начале того же года, вместе с его навыками взлома замков, было достаточно, чтобы Лука дал ему ещё один шанс.

Рокко освободил Дэнни от его двадцать второго калибра и швейцарского армейского ножа, видавшего лучшие времена. Он занимался сборами и вымогательствами столько, сколько себя помнил, и единственное, что делало их терпимыми — это тот факт, что парни, которые пытались обмануть мафию, были такими же отморозками, как и он.

Нет, не такой, как он. Дэнни был жуликом. Рокко был чудовищем. Неудивительно, что Грейс сбежала.

Грейс.

Её имя крутилось в его голове, открывая двери, которые были закрыты последние шесть лет, наполняя его вены ядом желания. Теперь он ненавидел её так же сильно, как когда-то любил. Его приёмный отец, Чезаре, мучил его тело; но Грейс содрала кожу с его души, пока ему ничего не осталось, кроме как принять тьму, с которой он боролся годами.

Он жил ради неё. Дышал для неё. Он бы умер за неё. Он предполагал, что в каком-то смысле так оно и было. Для бойца мафии не было спасения. Никакого искупления. Рокко пошёл в церковь и исповедался в своих грехах, произнеся «Радуйся, Мария» и предложил своё тело для наказания не потому, что ожидал, что Бог простит его, а потому, что эмоциональное оцепенение, которое пришло с болью покаяния, позволило ему справиться с работой, которую он должен был выполнять каждый день.

Работа, которая не включала в себя использование оружия против действующего босса преступной семьи Тоскани в общественном месте.

Но чёрт возьми.

Грейс.

Её волосы потемнели с тех пор, как он видел её в последний раз. Когда-то более светлые, теперь они были темно-каштановыми и густыми волнами ниспадали до середины спины. Длинные тёмные ресницы обрамляли её карие глаза, разительно контрастируя с мягкими розовыми губами. Он наслаждался этим ртом, целовал всю длину её тонкой шеи, румянец каждой щеки, каждый дюйм её прекрасного лица…