— Или тусуется на кладбище, — сказала Оливия, когда они обе сидели в машине — вишнёво-красном «Форде-мустанге», который она купила на наследство от своей бабушки. — Я надеюсь, ты ничего не прочитала в этом — кладбище, смерть, надгробия — там много символики для вас, суеверных типов.

— Я не суеверна. — Она дважды проверила свой ремень безопасности, когда Оливия выехала с парковки. Оливия была человеком типа «всё или ничего», и когда она водила машину, то всю дорогу ехала на максимальной скорости.

— Верно. Не суеверна. Когда большинство людей роняют что-то на тротуар и наклоняются, чтобы поднять это за несколько секунд до того, как машина проедет на красный свет и проедет прямо там, где они должны были идти, они думают, что это счастливое совпадение. Ты думаешь, что это знак.

Это всё, что было? Столкновение с Рокко на кладбище было счастливым совпадением? Может быть, так оно и было. Теперь, когда она знала, что между ними всё кончено, она сможет двигаться дальше.

— Так каким он был? — спросила Оливия, когда они выехали со стоянки.

— Задницей.

— Ну, это облегчает задачу.

— Это было бы легко, если бы он разжирел или облысел, но он этого не сделал, — вздохнула Грейс. — Сейчас он выглядит даже лучше, чем раньше. Если бы я не знала его и не увидела, как он идёт по улице, я бы, наверное, бросилась к его ногам и умоляла его взять меня.

— Значит, он был потрясающе великолепной задницей?

— Да. — Грейс облизнула губы. — Но я не совсем виню его за его гнев по отношению ко мне. Я ушла, не попрощавшись, после того как мы фактически прожили вместе восемь лет. Это было просто ужасное обстоятельство. Я не могла смириться со всем хаосом и безумием его жизни, и однажды ночью это стало невыносимо, поэтому я сбежала.

— Что произошло в ресторане? — Оливия резко повернула за угол, и плечо Грейс ударилось о стекло.

— Я послала его к чёрту, а потом ушла.

Ушла. Убежала. История её жизни.

— Ну, это звучит довольно убедительно, — усмехнулась Оливия. — Я бы сказала, что ты выбросила его из головы. Время двигаться дальше по своей жизни. Я думаю, тебе следует трахнуть Итана. Он влюблён в тебя, и мне надоело сидеть с ним на кухне каждую ночь, пока он стонет о том, как ты его не замечаешь.

Меланхолия Грейс переросла в хихиканье.

— Что ты за консультант такой? А как насчёт стадий горя? И я ни за что не собираюсь спать с кем-то, кто живёт в нашем доме. Итан мне как брат.

— Не бывает стадий горя, когда ты не видишь кого-то шесть лет, а потом он появляется и доказывает, что ты была права, сбежав от него, — сказала Оливия. — Время для скорби прошло. А что касается Итана, то этот чувак действительно горячий. Когда ты позвонила из студии звукозаписи в прошлом году и сказала мне, что нашла двоих парней, которые снимут две свободные комнаты, я не ожидала увидеть братьев Хемсворт (*отсылка на голивудских актёров, прим. перев.).

— У Мигеля тёмные волосы, отвратительная козлиная бородка, и он говорит с португальским акцентом, — рассмеялась Грейс. — Он совершенно не похож на братьев Хемсворт.

— Да, знаю. На того, что помоложе. — Она с визгом остановилась на светофоре. — Всё дело в структуре кости. И это тело… Взгляни ещё раз, когда вернёшься домой сегодня вечером. А тёмные волосы и глаза делают его ещё более загадочным.

— Ты не можешь хотеть трахнуть наших соседей.

Оливия свернула на парковку своего любимого гастронома.

— Я могу хотеть трахнуть, кого захочу, и, поскольку у меня два месяца самого долгого сухого периода в моей жизни, все, кто имеет две ноги и член, выглядят довольно привлекательно.

— Ну, тогда тебе стоит пойти послушать игру «Stormy Blu» в следующий вторник вечером. Ты сможешь пялиться на него сколько душе угодно. Друг моего отца рассказал мне о джаз-клубе, который перешёл под новое руководство. Я дала информацию Итану, и он организовал концерт. Он сказал, что клуб хорошо известен, и концерт может открыть для них большие возможности. Я просто надеюсь, что Сунита ничего не испортит.

— Почему бы тебе не спеть? — предложила Оливия. — Если это большая возможность, то это убьёт Итана, если Сунита всё испортит, как она это сделала на последних выступлениях.

— Привези своё авто в «АвтоБоди Энди». Зачем чинить свою машину где-то ещё? — пропела Грейс мелодию своего последнего джингла, и Оливия фыркнула от смеха.

— Не совсем то, о чём я думала. Как насчёт песен Синатры, которые ты напеваешь в душе? Они заставляют нас всех покрываться мурашками по утрам на кухне. У тебя такой потрясающий голос.

— Всё звучит лучше, когда влажность выше, — тихо пропела Грейс, смущённая мыслью, что её подслушали в душе.

— Что это за джингл? — Оливия повернулась, чтобы взять свою сумочку с заднего сиденья.

— Сантехника «Берта» для ванной. Они не смогли придумать запоминающийся джингл с использованием названия фирмы.

Она толкнула дверь, и Оливия нежно положила руку ей на плечо, удерживая её.

— Разве ты не хочешь петь песни вместо двухстрочных джинглов? Видеть зрителей, очарованных вашими выступлениями?

— Я не пою на сцене. С тех пор, как я уехала из Нью-Йорка. — Грейс никогда не обсуждала с Оливией свою разбитую мечту стать певицей, и её горло сжалось в ожидании следующего вопроса подруги. Оливия была не из тех, кто упускает возможность узнать подробности.

— Почему?

Грейс пожала плечами, выходя из машины, пытаясь сохранить некоторую дистанцию между ними.

— Плохие воспоминания, в основном связанные с Рокко.

— Что ж, мы разобрались с этим вопросом, — твердо сказала Оливия. — Ты, наконец, расставила все точки над «i», и пришло время двигаться дальше. Почему бы тебе не отметить это событие, сделав что-нибудь, что придаст тебе сил? Верни себе свой голос. Выйди на эту сцену хотя бы раз и посмотри, каково это.

Грейс обошла машину и на мгновение остановилась, уставившись на своё отражение в зеркальной витрине гастронома. Её пульс участился при мысли о возможности снова запеть — по-настоящему запеть, но яркий свет реальности заставил её замолчать.

— Я не могу. — Её рука взлетела к щеке. — Шрам. Запомни.

Лицо Оливии смягчилось, и она сократила расстояние между ними.

— Я знаю, когда ты смотришь в зеркало, шрам это всё, что ты видишь, но твои друзья видят тебя, Грейс. Не шрам. На самом деле, он едва заметен, и иногда это просто выглядит так, как будто свет по-другому падает на твою щеку. — Её губы изогнулись в улыбке. — Я думаю, что это довольно сексуально, на самом деле, как будто ты маленькая плохая задница.

— Я плохая задница, — сказала она с невозмутимым видом.

— Вот именно. — Оливия, которая была настоящей задирой, ухмыльнулась. — А теперь давай съедим классный обед, пока я не умерла с голоду. Закажем огромную тарелку твоих любимых начос и я буду убеждать тебя спеть на сцене.

— Действительно ли такого рода манипуляции работают с твоими клиентами? — спросила Грейс, открывая дверь гастронома. Она ни за что не поддастся на уловки Оливии. Она посещала те же курсы, читала те же учебники, ходила на те же лекции. Она понимала, что такое расширение прав и возможностей и восстановление себя после травмы. Но она только что решила двигаться дальше. Снова петь после шести лет было слишком большим шагом.

— Только с теми, у кого психологические проблемы.

— Значит, это были бы все они.

— Все они, плюс один, — рассмеялась Оливия.

* * *

Через пять дней после своей катастрофической встречи с Грейс Рокко вернулся в «Звёздную пыль» по просьбе Луки.

— Какого хрена я тебе здесь нужен? — Он пододвинул стул рядом с Майком за тем же столом, где Дэнни получил урок того, как не связываться с мафией, и пристально посмотрел на Луку, организовавшего эту встречу.

Обычно он избегал ходить в джазовые клубы. Неизменно группа играла Синатру и «Golden Oldies», песни которых так любила петь Грейс в его машине, и эти грёбаные воспоминания были не тем, что он хотел пережить заново.