– На товарища Жданова? – усмехнулся в усы Сталин, – Нэ хорошо. Пусть искупает вину на фронте. Как думаешь, Лаврентий, там он больше пользы принесёт?

– Думаю, больше, товарищ Сталин. – Кивнул Берия.

– Вот и пусть оправдает наше доверие. Товарищ Смушкевич, а почему товарищ Брехт может разбомбить Выборг, а Хельсинки не может?

– Разбомбит, товарищ Сталин, – только и оставалось сказать начальнику ВВС.

– Хорошо. Лэтите с Маленьким в Финляндию и пэредайте товарищам Брехту, Рычагову и Штерну, что надо так же разбомбить Хельсинки, как и Выборг.

Брехт Иван Яковлевич подёргал себя за ухо. Больше-то некому. Вот чего вечно приключения на пятую точку ищет. Чего спокойно на ней не сидится.

Событие семьдесят шестое

Если вас постоянно томят предчувствия, то некоторые из них обязательно сбудутся, будьте уверены.

Уильям Теккерей «Ярмарка тщеславия»

Если кто-то думает, что человек думает, когда нужно подумать, получив устный приказ товарища Сталина, то думается, что с думолкой у него не всё в порядке. Не придёт ни кому в эту думалку мысль, подумать, как бы лучше выполнить этот приказ. Задрали все хвост и ломанулись исполнять. Чего тут думать – трясти надо.

Простой такой приказ – разбомбить Хельсинки. Кто не в курсе – это ещё и порт. Там полно кораблей, которые вмёрзли в лёд у причалов усилив собой и без того не слабую ПВО. Там и артиллерия есть и пулемёты зенитные и самолёты. Большую часть истребительной авиации Скоробогатов, а потом Рычагов уничтожили. Так это когда было, весь мир бросился помогать бедной Финляндии, даже Южная Африка бесплатно самолёты поставила. Да, там уже не асы, а шелупонь всякая, которая взлёт-посадку освоила и узнала, что пулемёты у истребителей спаренные. Есть одно «НО». Хельсинки в трёхстах пятидесяти километрах от Сортавалы. На И-16 долететь можно, даже повоевать там пару минут можно, назад вернуться нельзя. И под тобой либо море – океян либо леса и температура минус сорок градусов. Где бы не сел – верная смерть, после того, как самолёт сгорит. Да ещё и тут засада, у Брехта в дивизии все самолёты переделаны, фанера на алюминий заменена. Алюминий отлично горит … в кислороде. А так не очень.

Всё это Брехт Штерну со Смушкевичем и Рычаговым сказал.

– Ты не паникуй, комдив, – отмахнулся Смушкевич, – слетаем на одних бомбардировщиках тяжёлых. У них дальности три раза хватит до Хельсинки долететь и обратно вернуться.

– Дебилы! Там зенитки и истребители. Положим только ребят и ничего не разбомбим.

Не сказал, конечно. Субординация. Все же вокруг большие начальники.

– Дайте мне денёк, я подумаю, план составлю, с лётчиками покалякаю.

– Да хоть два денька, но завтра нужно Хельсинки разбомбить, – гоготнул начальник ВВС РККА комкор Смушкевич Яков Владимирович.

Брехт всё же день на подготовку выбил и только благодаря поддержке Рычагова. Ему ведь те сорок бомбардировщиков, что имелись в 8-й армии в бой вести. Тоже попросил время на подготовку.

Иван Яковлевич бегом отправился к «Клипперу», нужно было хоть что-то придумать, чтобы не посылать людей на верную смерть. Бесили эти два боооооольших начальника. Ну, не говорил же им Сталин завтра разбомбить Хельсинки, почему не дать пару дней на подготовку. Тем более что Смушкевич уже потерял именно таким способом, отправляя бомбардировщики из Ленинграда бомбить Хельсинки, без прикрытия истребителей, кучу целую самолётов, да и ладно бы, ещё построят, но людей, где потом опытных пилотов брать. Ничему не научился. Посбивали же финны кучу самолётов уже. На что надеется, что Брехт везучий сукин сын? Так он не везучий, он подготовленный. Хотя, ни на что он не надеется. Ему САМ команду дал. Команды не обсуждают, а выполняют.

Прилетев в Сортавалу, где сейчас размещался штаб дивизии и аэродром, Иван Яковлевич со стратегами своими заперся в палатке. В смысле предупредил адъютанта, чтобы пинками всех жаждущих его командирского тела разгонял.

– Четыреста сорок километров дальность у И-16 тип 24 на родном баке. Он 294 литра берёт. Но… – Скоробогатов пальцем кому-то погрозил на потолке палатки, – есть возможность подвесить два бака по двести литров. То есть, для пяти истребителей у нас проблемы нет. Дальности и слетать и пострелять и вернуться хватит.

– Ну, тут ты Америки не открыл, – Брехт воодушевлённости полковника не разделял, – У нас тридцать девять истребителей, а не пять. Если память не изменяет, то на И-16 тип 18, а это основные наши истребители – дальность около пятисот километров. А на Ки-27? Они же долетят?

– Японцы без проблем. Там горючки на полторы тысячи километров, – подтвердил Скоробогатов.

– То есть, остаются двадцать три наших И-16. Есть мысли? Мы такие же баки можем к ним присобачить, как на типе 24?

– Наверное, можем. Только, где эти баки взять?

Нда. Это не Спасск-Дальний.

– А если сделать аэродром подскока в Париккале? – показал карандашиком на карте Вальтер.

Измерили. Ну, если частностями пренебречь, как в песне поётся, то двести восемьдесят километров. Да назад, да бой. Хрень … она редьки не слаще.

– Значит, полетим на шестнадцати самолётах. Плюс Ки-32, не истребитель, конечно, но бипланы погонять может. – Сделал вывод Скоробогатов.

– А с Ленинграда если? – не унимался, ползая с линейкой по карте, Вальтер.

Опять измерили. Порядка двухсот семидесяти километров. Вот уж выиграли. Целых десять километров!!!

– Сашка, вот, не спокойно у меня на душе, – закончил совещание Брехт.

– Не боись, командир, наши шестнадцать самолётов полсотни ихних стоят, – протянул руку, прощаясь на следующее утро Скоробогатов.

Улетали в десять утра. Решили с Рычаговым таким образом. Первой волной летят на Ки-21 и Ки-32, под прикрытием шестнадцати истребителей, люди Брехта, а десятью минутами позже вылетают тяжёлые бомбардировщики 8-й армии. Там АНТ-40 (СБ) – скоростной фронтовой бомбардировщик. Их разных модификаций в 72-й скоростном бомбардировочном авиационном полку было 34 исправных самолёта из 45 и один новейший самолёт Пе-2, на который не имелось обученного лётного состава. На этих тридцати четырёх и вылетели лётчики под руководством Рычагова. Идея была такая. Если у финнов есть истребительная авиация, то Скоробогатов их боем свяжет и даст возможность отбомбиться своим, а когда бомбардировщики и истребители 9-й автобронетанковой дивизии улетят и финны, если останутся целыми, сядут на дозаправку и пополнение БК, вот тут основные силы второй волной и подтянутся.

Брехт стоял, смотрел вслед исчезающим в ясном небе самолётам и не отпускало. Тревожно было на душе. Что-то плохое произойдёт.

Бомбардировки Хельсинки продолжались шесть дней. На третий день к бомбардировщикам 8-й армии подключились и самолёты, базирующие на аэродромах вокруг Ленинграда. Кроме Хельсинки подверглись массированной бомбардировке также города Турку и Тампере.

На седьмой день – 18 января 1940 года верховный главнокомандующий армии Финляндии фельдмаршал Карл Густав Эмиль Маннергейм рекомендовал правительству Финляндии искать любых путей к миру – резервы были исчерпаны, истощённая армия была неспособна долго держать фронт против значительно более сильного противника.

1 февраля в Москве было подписано мирное соглашение на выдвинутых СССР условиях. Финляндия передавала Советскому Союзу 12 % своей территории.

Брехт Иван Яковлевич уговорил Мехлиса затребовать у правительства Финляндии разрешить ему забрать из-под Хельсинки останки пяти советских лётчик для захоронения в Спасске-Дальнем. Среди этих пяти погибших в первом бою был и дважды Герой Советского Союза полковник Александр Скоробогатов. Всё как Брехт и предполагал. Против шестнадцати истребителей 9-й автобронетанковой дивизии в бой вступили почти шесть десятков полученных со всего мира истребителей, и зря он надеялся, что там будут необученные пилоты. За штурвалом сидели лучшие лётчики Дании, Франции, Норвегии, Швеции – добровольцы. Сбили почти всех. И мастерство выше и самолёты лучше и оружие лучше. А «финны» сбили всего три истребителя и один лёгкий бомбардировщик Ки-32. Одним из сбитых Ки-27 управлял полковник Скоробогатов. Прикрыл собой лейтенанта Маленького.