— Я уже как три месяца живу у родственников в Орлеане, разве мама с папой вам это не сказали? — сильно удивилась она.

— Они говорили всем, что ты гостишь у родственников в Лионе, а не в Орлеане, — всплеснул руками Луи.

— Как они? Как мои мама и папа? — дрожащим голосом спросила Анна.

Луи опустил глаза вниз. Он потускнел и тихо промолвил:

— Твоя мама очень скучает по тебе.

— Что с отцом? — задрожала Анна.

— Он… — маркиз замолчал, он теребил пальцы рук.

— Да не молчите! — взмолилась она.

Поникшим голосом маркиз произнёс:

— Твой отец был убит.

Дыхание Анны остановилось, сердце забилось сильнее, она, сама того не замечая, опустилась на стул. “Не верю! Не верю! Вы лжёте! Мой отец жив!” — хотелось закричать Анне. Но она прекрасно понимала, что маркиз де Лоре никогда не будет лгать подобные вещи.

— Кто? Когда? По какой причине? — отчеканила Анна, смотря в пустоту.

Экене и Луи обняли её, но Анна оттолкнула обоих.

— Вы не ответили на мой вопрос! — закричала она.

Луи вздохнул:

— Ты точно хочешь знать правду?

— Всю.

Луи сел напротив неё, Экене положил руку на плечо Анны. Он как никогда переживал за неё, того, кого обязан был ненавидеть.

— Через две недели, как тебя отправили в Орлеан, твой отец таинственно исчез. Твоя мама, мы с женой и другие друзья вашей семьи подняли на уши всю полицию и частных детективов, но не было ни малейших улик. Отец вышел из кареты, зашёл в трущобы, где жили люди, нуждающиеся в нём, и больше его никто не видел живым. Спустя три недели твоей маме пришло письмо, — Луи замолчал, он колебался, думая, говорить Анне содержимое письма или нет.-Написано было следующее:

“Дорогие Аннетт, вашему мужу и отцу было воздано по справедливости. Отныне он в аду. Я очень хотел сохранить ему жизнь, а уничтожить вас, чтобы он познал ту боль, которую пережил я после кончины единственного сына. Но один человек отговорил меня от уничтожения невинных людей. Ландро не достоин пышных похорон, он вообще не достоин креста. Он закопан в яме с отходами, где ему и место”.

Голос у Луи дрожал, он с трудом представлял смерть друга. Анна же оставалась спокойной, она была похожа на памятник, нежели на человека.

— В доказательство смерти подонок прислал коробку, где лежала рука твоего отца, — закончил Луи.

Маркиз обнял Анну. Она не двигалась, её тело словно превратилось в статую, а душа отправилась в другой мир.

— Мне очень жаль, — промолвил мЛуи. — Твой отец был моим другом. Мы с ним даже хотели обвенчать наших детей. Убийцу не нашли, но его имя известно.

— Я знаю, кто убийца, — очнулась Анна. В её голосе было столько злости, что Луи стало страшно.

Анна, ничего больше не говоря, выбежала из номера. Луи хотел догнать её, но его остановил голос Экене:

— Постойте.

Экене так долго ждал этого дня, когда появится Шарль или кто-то ещё, кто сможет их выкупить! Вот сейчас, перед ним стоит Луи де Лоре, зять Филиппа де Вернанта. Считай, друг Тинуваку!

Экене невольно посмотрел на открытую дверь, затем перевёл взгляд на Лоре.

— Ненавижу себя! — закричал он и быстро сказал Луи, — я сам поговорить с Анной.

Экене нашёл её за гостиницей. Она прижалась к стене и шептала: “Папа, папочка”. Экене подошёл к ней и тихо сказал:

— Мне жаль твой отец. Я не вру. Анна, не копи всё в себе, поплачь, выскажись.

— Я госпожа Аннетт! — закричала она.

— Анна, — дотронулся до её плеча Экене. — Я говорить ты каждый день — я не назвать тебя госпожа Аннетт.

Анна быстро повернулась к Экене и занесла руку, чтобы, как обычно, за такую дерзость отвесить пощёчину. Но рука сама опустилась вниз.

— Анна, не копи всё в себе, — сказал Экене. — Выговори.

— Я госпожа!.. — закричала Анна и вдруг бросилась к своему рабу, своему врагу на шею.

Экене обнял её. В этот момент между ними исчезли все грани, не было врагов, не было госпожи, не было раба, казалось, что Анна и Экене давние друзья.

— Твой отец в раю, он хороший человек, а его убийца будет наказан.

— Он не будет наказан. — Анна оттолкнула Экене. Ярость пробуждалась в ней. — Если его не нашли сразу, то не найдут вообще. А если и найдут, то моя добрая мамочка будет настаивать на смягчение приговора. Я-то её знаю. Да и что с того, какой приговор ему вынесет суд? Моего отца то не вернуть!

Экене сочувственно смотрел на неё, он не знал, что ей сказать. Никакие красивые слова не способны были избавить её от горя, воскресить отца. Между Экене и Анной снова вырастала стена.

— Что уставился? — прошипела Анна. — Дай угадаю, сейчас скажешь: “Я понимаю тебя, тебе сейчас тяжело, но жизнь продолжается, нужно крепиться” и другие подобные фразы. Тебе не понять меня, как бы ты не старался. Твои родители живы, их никто не убивал. Рано или поздно отец Уэйта приедет, выкупит вас, и вы вернётесь домой. А я своего отца никогда больше не увижу. Хватит вертеться возле меня, ступай к дружку, что тебе от меня надо? Или посмеяться хочешь надо мной? Вот считала себя вершительницей чужих судеб, а сейчас похожа на жалкого заплаканного ребёнка!

— Я никогда не засмеяться, — ответил Экене. — Почему ты видишь только плохое?

— Да потому что все, все люди равнодушные эгоисты, — сказала Анна. — Доброта и прощение оборачивается предательством и разочарованием. На зло нужно отвечать злом, таков закон нашего мира. Без мести и ненависти не проживёшь. Вот ты такой правильный, проповедник добра, а вёл себя как последняя свинья. Вечно смеялся надо мной, напоминал про родителей. Когда я купила тебя, то как-то осуществление мести испарилось, я представила себя на твоём месте. Но ты не оставил мне выбора. Я не умею прощать.

— Мы оба поступали плохо, — ответил Экене. — А про родителей я напоминать не со зла.

— Ты поступал только из — за великих побуждений! — ехидно произнесла Анна.

Неожиданно она вспомнила, как она сама два дня назад расписывала в ярких красках Экене про злую натуру Фикса и каким страданиям, возможно, подвергаются или подвергнуться его семья. Какими же сейчас чёрствыми и злыми показались её же слова Анне, но простить прощения у Анны даже не мелькало в мыслях.

Она продолжила говорить, но говорила без ненависти к Экене.

— Представь, ты вечером возвращаешься домой, все вещи сложены в чемоданах, а на утро отец с матерью силой сажают тебя на корабль и даже не дают попрощаться с лучшей подругой. — Анна вновь смотрела в пустоту. Она говорила даже не с Экене, а сама с собой. — Я чувствовала, с ними что-то случиться. Им угрожает опасность. Они бы никогда не отправили меня к людям, которых я всего лишь раз в жизни видела, когда мне было три года, если не меньше. Впервые я отмечала День Рождение одна, а с папой больше не отмечу его никогда.

Анна посмотрела на Экене, она пришла в себя. Ей было не по себе от его сочувственного и не злого взгляда. Она повысила голос.

— Вы, дикари, не знаете, даже в какой день-то родились… Назовём это праздник обрядом инициации, который проходит каждый год. Так мне знаешь, с кем пришлось праздновать инициацию? С матросами у них в трюме!

Анна думала то об умершем отце, то об Экене, стоявшем возле неё. Она то злилась на Экене, то чувствовала к нему доброту и чувство вины за совершённые поступки. Но Анна не знала, как разговаривать с врагом и рабом по-хорошему.

— Великий добродетель, может, ты ещё попытаешься уговорить меня простить убийцу отца? — спросила язвительно она.

— Нет, — ответил Экене. — Убийца не заслуживать прощение, хоть какие у него были веские причины. А твой отец был прекрасный человек. Его убийца должен принять всю грозность закон.

— Он должен быть уничтожен, — кивнула Анна.

Желание отомстить стало медленно подбираться к ней. Но вдруг она содрогнулась.

“Он же отомстил за сына, — опешила Анна, — совершил, как считает он и, как считаю я, справедливость”.

Она стукнула себя по голове.

“О чём это я? Он убийца! Ему нет оправданий! Но ведь… на его месте я поступила бы также”.