Пьер выпрямился, сделал серьёзное невозмутимое лицо и решительно заявил:

— Мне нужно попасть в Англию.

— Вот тебе на! Какая это тебе Англия? — заворчал Одхиямб, — Мы на Берег Слоновой Кости плывём.

Пьер плохо умел врать. Но играя в театре у Алана, он научился не только актёрскому делу и хорошенько обманывать других. Ну, а дни, проведённые в нищете, ещё больше развили в нём это «ремесло».

— Как? — правдоподобно закричал Пьер, будто на самом деле ошибся кораблём. — Но я же видел английский флаг! Я уверен был, что ваш корабль в Англию направляется!

— Ну молодёжь пошла, — продолжал ворчать матрос. — Даже флаг собственной страны отличить не может. Мы плывём в Африку, а твой корабль ещё вчера утром уплыл.

Пьер пустил слезу. Хлюмкая носом, он спрашивал моряков, что ему делать, как быть, ведь во Франции у него никого нет. Пьер стал просить моряков не высаживать его, а взять с собой в плавание. Матросы сжалились над мальчиком и готовы были его оставить, но только ворчливый Одхиямб был не доволен, говоря, что от детей сплошные проблемы. Но последнее слово оставалось за капитаном. Лоцман сходил за ним.

Вскоре из каюты на палубу вышел капитан корабля. Это был черноволосый мужчина высокого роста и атлетического среднего телосложения. Его лицо украшали густые и аккуратно постриженные усы. Пьера поразили его красивые зелёные глаза, в которых сидела таинственная печаль.

Увидев мальчика, капитан оцепенел и дрожащим голосом проговорил:

— Валентин?

— Меня зовут Люк Перез, — ответил Пьер. — Я хотел поплыть к дяде в Англию, но перепутал корабль. Я сирота, у меня никого во Франции не осталось, пожалуйста, можно я поплыву с вами?

Капитан пронзительно уставился на Пьера. Как будто где-то его видел и хотел вспомнить, где именно. Пьер боялся, что капитан его узнает или же в шлюпке оправит на суше. Он заплакал.

Капитан подошёл к Пьеру и неожиданно обнял его.

— Хорошо, ты поплывёшь с нами в Африку. Будешь нашим юнгой. А уж потом я решу, что с тобой делать. Меня зовут Шарль Барре, — представился мужчина.

Из бродячего певца Пьер перевоплотился в маленького юнгу. Он был несказанно рад новой роли. Пьер обожал море и всё, что связанно с кораблями. Когда он год назад плавал с родителями в Штаты, то он с огромным удовольствием наблюдал за матросами. Ему хотелось самому надеть или спустить парус, поуправлять штурвалом. Но, разумеется, ребёнку никто не давал столь ответственную работу. Сейчас же вся команда привязалась к любознательному и талантливому пареньку. Даже матрос со странным именем Одхиямб стал меньше ворчать на него. Пьер чувствовал себя таким счастливым, словно попал в сказку. Ему казалось, что он нашёл своё призвание. Но он ни на минуту не забывал о том, что его держит на корабле — убежище в племени Тинуваку.

Впервые дни Пьера мучил сильно вопрос, почему же так пристально смотрел тогда на него капитан, Шарль Барре. Но вскоре он узнал ответ. Пьер внешне сильнонапоминал покойного сына Барре — Валентина. Сын капитана умер шесть лет назад от тяжёлой болезни. Шарль старался забыть горе, но не мог. А появление Пьера, до боли похожего на Валентина, ещё сильнее напомнило Шарлю о его утрате. Только по этой причине капитан разрешил Пьеру остаться на его корабле. С первых минут он невольно полюбил незнакомого мальчика.

Шарль стал проводить много времени с Пьером.

— Люк, — говорил капитан Барре ему. — Ты не только внешне похож на моего Валентина. Он так же, как и ты, любил море и мечтал стать моряком. Признаюсь, я не очень-то люблю это мореплавание и торговлю. Мне ближе к сердцу юриспруденция, защита невиновных в суде, отстаивание справедливость и верховенство права. Своего сына я видел судьёй или адвокатом. Но встать против его выбора я не имел права.

«Мой отец с вами бы не согласился» — ухмыльнулся про себя Пьер.

В скором времени он сам стал привязываться к капитану. Шарль попросил, чтобы Пьер называл его просто по имени и на «ты». С Шарлем Барре Пьеру было тепло и спокойно. Он мог поговорить с капитаном на любые темы и свободно выражать своё мнение, какое абсурдное оно не было. С родным отцом он не мог допустить такой вольности. Пьер чувствовал, что Шарль Барре видит в нём личность, а не глупого ребёнка.

Постепенно страх быть узнанным у Пьера стал исчезать. Он ощущал свободу и безопасность. Но однажды прошлое напомнило ему о своём существовании. Как-то раз Пьер, играя с Шарлем в домино, поинтересовался у того:

— Почему у матроса Одхиямба такое странное имя?

— Это не имя, — рассмеялся Шарль, —, а прозвище. В переводе с языка африканских племён, с которыми мы торговлю это обозначает «ворчливый». Ну, а Одхиямб только и знает, что ворчать.

— Как же вы торгуете с племенами, если они живут в лесу и кроме домашнего скота и полей ничего не имеют? — удивился Пьер.

Шарль охотно ответил ему на его вопрос:

— Мы ведём торговлю не с теми, которые в лесу живут и сохранили свой привычный образ жизни, с ними мы только поболтать можем — засмеялся капитан. — А с теми, которые приняли современный уклад. Эти племена живут в привычных для нас домах, ходят в нормальной одежде, знают французский язык, научились читать и писать, некоторые даже приняли христианство. Вот с ними мы и торгует, а также с другими французами и англичанами на африканской земле.

Шарль положил костяшку в линию и меланхолично произнёс:

— Всего бы этого не было, — продолжил он, — если бы не Филипп де Вернант.

От неожиданности Пьер уронил на пол все свои костяшки. Для его счастья, Шарль списал это на детскую рассеянность. А Пьер, боясь разоблачения, спросил у капитана:

— Шарль, а кто такой Филипп де Вернант?

— Филипп де Вернант был замечательным человеком, — ответил Шарль. — Он настроил морскую связь между Кот Д`ивуаром и другими странами. Наладил отношения с племенами. Не будь его, в лучшем случае, хижины аборигенов были сожжены, а сами люди изгнаны вглубь Африки. На Береге Слоновой кости нет такого человека, который не слышал имени Вернанта! Жаль, что я так и не видел его, Филипп умер год назад. А то бы обязательно пожал бы ему руку.

Пьеру стало не по себе. Он, конечно же, сильно гордился, тем, что его дед такой славный человек, уважаемый другими, но между тем он немного и жалел из-за этого, вдруг кто-нибудь поймёт, что он внук Вернанта?

В последнее время он много задумывался о своём побеге. Он уже был не уверен в нём. Пьер сильно боялся разоблачения, как-никак он внук самого Филиппа Вернанта. Да и Шарль Барре не отпустит мальчика в африканское племя, если Пьер исчезнет, то Шарль непременно его найдёт. В последнее время Пьер начинал думать, не остаться ли с капитаном Барре? Он будет юнгой на корабле, он начнёт спокойную жизнь вдали от тщеславных и лживых аристократов.

С каждым днём связь между мальчиком и мужчиной крепчала. Между ними возникало родство. Но Пьер оставался скованным, он говорил с Шарлем на любые темы, кроме своей прошлой жизни. Он не хотел врать этому доброму мужчине. Капитан же ничего не скрывал от Пьера, и делился с ним самым сокровенным.

— После смерти сына, — говорил капитан. — Вся моя жизни перевернуть с ног на голову. Я перестал жить. Я не мог больше видеть свой дом, которым напоминал мне о моём мальчике. Мы с женой его продали. Но мне всё стало напоминать о сыне! Смех детишек, беременные женщины, игрушки на витринах магазина. Каждую ночь мне снился Валентин. Я понимал, что скоро сойду с ума, и мне надо что-то делать. От моего отца, крупного кораблевладельца, мне досталось несколько кораблей. Мне они не были нужны, и я их продал. Кроме одного, которого хотел подарить повзрослевшему сыну. Таким образом, я принять решение уйти в морю, занять место, которое предназначалось Валентину, и попытаться справиться с горем. Жена Мария не хотела покидать землю и родных. Поэтому я оставил её и ушёл в море.

— Ты бросил жену? — удивился Пьер.

— Нет, не бросил. Официально мы всё ещё живём вместе. Я её очень люблю, и она меня тоже любит. Но жить в городе, где каждый день приходиться видеть таких же мальчишек, как мой Валентин мне тяжело.