Пьер слопал свою порцию еды и лакомств. Его вовсю торопил играть Экене.
— Да иду я, иду, — с набитым ртом бубнил Пьер. — Почему же ты такой нетерпеливый?
Он сам желал поскорее убежать играть с другом: старейшина уже несколько минут косо поглядывает на него и не отводит взгляд.
Но Бохлейн вдруг резко отвернулся от Пьера, и тот облегчённо вздохнул. Но радовался он не долго.
— Как же я люблю свадьбы! — провозгласил он. — Самый прекрасный день в жизни каждого человека! Как вчера я помню свадьбу с Шонииридой, какие прекрасные были времена! Не могу я до сих пор забыть и свадьбу моего лучшего друга Филиппа Вернанта, когда он приехал к нам со своей избранницей Мирэй!
Бохлейн вновь припал взглядом на Пьера, словно ожидая увидеть его реакцию. Но Пьер не выдал себя, не обращая внимания на рассказы про Филиппа Вернанта, своего деда, он отправился играть с Экене. Тайна должна быть тайной. Но как же сильно Пьер мечтал послушать про дедушку, про бабушку. Он должен, не вызывая подозрения, поговорить с Бохлейном, о его лучшем друге, о деде.
Удачный случай подвернулся ему уже на следующий день. Старейшина любил гулять в одиночестве по лесу. Так он мог пообщаться с духами. Пьер предложил Экене тоже побродить по лесу. «Случайно» мальчики столкнулись со стариком.
— Какая неожиданная встреча! — засмеялся Бохлейн. — Иду я и думаю, вот сейчас встречу Экене и Уэйта. И вдруг, действительно, вы тут попадаетесь. Заметили, что сегодня чудная погодка?
Бохлейн заголосил о солнце и дожде, о животных и их приметах. Экене с удовольствием заболтал со стариком. Пьер радовался, что старейшина ничего не заподозрил, он сильно хотелось перевести тему на Филиппа Вернанта. Но Бохлейн, как специально, заговорил об урожае.
Терпение Пьера подошло к концу.
— А, правда, что Филипп Вернант справлял у вас свадьбу? — не выдержал он мучительно ожидания.
— Да, это так, — вяло ответил Бохлейн. — А почему тебе это интересно? Откуда ты знаешь Филиппа Вернанта?
— Да слышал пару слов от вас, от других соплеменников, — протянул Пьер. — Он тебе лучшим другом был?
— Ну был, — вяло ответил Бохлейн. — Но, признаться честно, Вернант такой козёл был. Как я его не переваривал… Такой сволочи, поискать ещё надо.
Пьер вспыхнул от негодования. Какое право этот старик имеет так плохо и с такой ложью выражаться о его дедушке!
— Перестаньте его оскорблять! — воскликнул он.
Бохлейн удивлённо двинул бровью:
— А с чего тебя волнует честь этого Вернанта?
Пьер замолчал, не находя нужных слов. Вернанта он же не знает, что делать? Но честь дедушки он не позволит запятнать.
— Ты не имеешь право плохо выражаться о людях, которые умерли. Их память должна быть священна.
— Почему ты думаешь, что Вернант мёртв? Может быть, я вчера с ним ром попивал? — продолжал удивляться Бохлейн.
Экене с большим изумлением слушал друга и старейшина. Что нашло на старейшину? Почему он напал на его друга? Зачем они заговорили о Вернанте?
В траве послышался шорох и чьи-то мягкие шаги. Они заставил мальчика и старика отвлечься друг от друга. К людям вышел гепард. Большая кошка замерла и вдруг молнией побежала на детей и Бохлейна.
— Бегите! — закричал во весь голос Пьер. — Гепард!
Кошка прыгнула на голову Бохлейна. «Это конец», — пронеслось у ошарашенного Пьера.
Не прошло и десяти секунд, и Пьер стоял с вылупленными от потрясения глазами. Возле его ног поваленный Бохлейн и гепард обнимались как лучшие друзья. Кошка лизала лицо старика, а старейшина прижал к себе её морду и ласково причитал:
— Здравствуй, Риго, друг мой прекрасный! Как же давно я тебя не видел, где ж ты пропадал около месяца?
Гепард громко промурлыкал, ответил на вопрос старика, и Бохлейн его понял.
— Ты прав, личная жизнь первом месте!
Удивление Пьера продолжало расти. Вот уже и его друг Экене трепал по пятнистой спине гепарда.
— Подойди поближе, — прокричал он. — Не бойся Риго. Он наш друг. Бохлейн его подобрал ещё детёнышем, когда Риго остался сиротой, так что он любит людей.
— Я нашёл его маленьким, испуганным котёнком, — вздохнул Бохлейн. — Эти кошки не живут в наших краях. Их родина далеко от Тинуваку. Белые люди везли пару гепардов через наши земли для подарка своим жёнам и детям. Но гепарды вырвались и убежали. Отца Риго застрелили на месте. А мать… Мать я нашёл спустя день умершей. Возле неё лежал новорождённый котёнок, к которому уже подбирались падальщики. Я забрал малыша к себе и помог ему выжить.
Риго проявил инициативу и подошёл к Пьеру, внимательно обнюхал его и потёрся о тело.
— Риго тебя признал, — довольно сказал Бохлейн. — У тебя чистая душа. Риго умеет отличать хорошего человека от плохого..
— По-вашему Ненмарди плохой человек? — воскликнул Экене. — Риго же никогда не подходит к нему.
Бохлейн положил руку на плечо к Экене и твёрдо произнёс:
— Я не говорил, что Ненмарди плохой. Что ж вы все любите мои слова коверкать. Ненмарди обладает жестокостью, высокомерностью, но это не значит, что он плохой. У него есть выбор на какую сторону встать. Пока есть выбор, — добавил старейшина.
Бохлейн улыбнулся, поглядев с добром на Пьера, и уселся на землю. Риго лёг к другу и положил большую тяжёлую голову на колени к старику.
— Уэйт, — заговорил старейшина. — Ты хотел услышать про Вернанта. Хорошо, я расскажу про него. Про моего самого лучшего на свете друга, прекраснейшего и чудеснейшего человека на свете! Кстати сказать, именно я встретил его самим первым, когда он приплыл к нам.
Филиппу было всего двадцать пять лет, но он уже стал капитаном корабля. У него была мечта — наладить отношения между нами и европейцами. Раньше к нам высаживались белые люди, но все до одного хотели силой подавить нас, если не поработить. Филипп был первым человеком, который пришёл к нам с миром. Он знал не больше тридцати слов из нашего языка. Филиппу решил пожить у нас, узнать наши традиции, язык. С первых дней мы почувствовали друг к другу глубокую привязанность.
Когда Филипп заслужил уважение и доверие среди нас, то он смог наладить торговлю. Громадными усилиями он добился от Франции и других государств нам права владеть своими землями. Нет ни одного человека, который бы не знал имени Вернанта. Даже гаапи до сих пор уважают и почитают его.
Филипп хотел торговать с наших землей золотом, рудом и другими дарами природы, но другие люди, в том числе и друзья Филиппа, желали заняться добычей слоновой кости, ценных шкур животных. Филипп был против такой торговли, даже жизнь ползущей или лохматой твари он ценил. Но ничего с этим Филипп так поделать и не смог. Когда дело касается денег, то люди готовы сломить все границы, совершить невозможное. Я прожил 79 лет, но так и не понял, почему эти цветные бумажки и яркие монетки для некоторый могут быть дороже брата, сына, матери и отца? Какое магическое влияние они оказывают на вас? Может, кто-то и купил на них лживую любовь, поддельную дружбу, но бессмертие так и не приобрёл.
Бохлейн замолчал.
— На чём я остановился? — призадумался он. — Ах, да, вспомнил! Филипп женился поздно, у меня уже первая внучка родилась. Он очень хотел, чтобы на его свадьбе был я и другие друзья тинуваку. Но ясное дело, мы не могли все приплыть к нему в Париж, поэтому Филипп сыграл свою свадьбу два раза — в начале у себя во Франции, а потом у нас в Тинуваку. В тот день, мне казалось, будто женюсь я, так я радовался сильно за друга. Как жаль, что мы познакомились уже взрослыми мужчинами, Филипп на моей свадьбе не побывал.
— А ты был когда-нибудь во Франции? — спросил с любопытством Экене.
— Всего лишь один раз, — ответил старик. — Но его мне хватило, чтобы понять их менталитет. Я знал, что увижу людей нищих и богачей, но не думал, что увижу бедных богатых.
— Кого? — переспросили Пьер и Экене.
— Тех, кто добился всего: славы до небес, несказанных богатств, крепкой любви, создали семью, но считают, что это им мало. Им тесно живётся в двухэтажном доме — нужен трёхэтажный! Деньги, на которые можно купить город, кажутся такими жалкими, нужно владеть страной! Приобретение украшений, одежды, которые наденут раз в жизни, прославление своего имени среди людей, которые никогда и не увидят — их мечта. Они возвышают и боготворят искусство, создают академию, где учат молодые умы замечать малейшие черты в рисунке на вазе, но пение чудных птиц под окном никто не слышит. Я так и хотел подать им всем милостыню. Однажды, я не выдержал и дал одному мужчине несколько купюр, так он забрал их. Даже гордости у него не было.
