Экене ошибался, Пьер никогда не забывал тётю. Он похоронил боль и горе далеко внутри себя, но никогда не забывал тётю Камиллу. Каждую ночь весь в поту он вскакивал с кровати, ему непрестанно снился гепард, разрывающий в клочья тётю Камиллу и верную Тити, снились Мейкна, Тейю и Ноуза с петлями на шеях. Кошмары ни на одну ночь не покидал Пьера, становясь всё ужаснее.

Он вспомнил слова Бохлейна: “Это — только начало”. Старейшина оказался прав. Смерть тёти и собаки была только предупреждением свыше. Но Пьер не понял знака, он продолжал врать и скрываться от своего прошлого. Расплатой стали его близкие. Он не переставал думать о последних словах Анны. За день до отъезда та спросила его:

— Я так поняла, твоя тётя погибла, спасая тебя? — Пьер кивнул головой. — Знаешь, у меня сложилось впечатление, что всем, кто тебя полюбил приходиться страдать, а некоторым приходится умирать из-за тебя. Ты не убивал ни Камиллу, ни Мейкну и родителей Экене, но ты причастен к их смерти. Уж не проклят ли ты? Слишком уж много несчастий вольно или невольно ты преподносишь своим близким?

Пьера не опускали слова Анны. Он начинал в них верить. Ведь именно он был причиной бед у своих близких. И неважно была ли это случайность, как встреча чужого гепарда на территорию Тинуваку, собственная безалаберность, из-за которой украли драгоценную сумку с деньгами и документами, или собственное осознанное решение сбежать из дома, в самый трудный час не прийти к отцу за помощью, а взвалить всё на себя…

“Может быть, и правда меня кто-то проклят? Может быть, родные мать или отец кому-то крепко насолили, и тот человек решил, что за их грехи буду расплачиваться я? А может быть, это гаапи решили таким образом наказать моего деда, Филиппа де Вернанта, ведь я ничего про него толком не знаю?”

Пьер стал бояться самого себя. Он боялся за Шарля, за Марани. Ему хотелось навсегда остаться одному, чтобы никто больше не страдал из-за него. Совесть медленно сгрызала Пьера. Ведь он мог спасти Мейкну, Тейю и Ноузу, если бы только решился пожертвовать принципами и гордостью и пошёл к отцу. “Если б я только знал… Если б я знал… — убивался он.

Каждый день он каялся перед Мейкной и умершими друзьями, простил у них прощения. Но никто не отвечал с того света. Порой Пьеру хотелось просто кричать от горя, кричать в пустоту, но у него не было для этого сил. Только чёрную и безжалостную пустоту он чувствовал. И невыносимую боль, пронзавшую душу и сердце, и разбивавшую их на тысячи осколков. Это он позволил умереть любимой Мейкне, лучшим друзьям, по его вине названные братья и сёстры остались сиротами.

Пьер постоянно видел Мейкну. Его глаза, руки, губы. “Как ты там, дорогая? — спрашивал он. Но никогда больше Мейкна не ответит ему. Слова Пьера тонули во тьме. Каждое утро Пьер просыпался и ему казалось, что всё это было страшным сном. Сейчас он увидит счастливую и радостную Мейкна. Но это не сон. Это он, Пьер, позволил кошмарам воплотиться в быль.

Пьер вспоминает своё первое знакомство с Мейкной. Какой же занудной и высокомерной она тогда ему показалась. Кто знал, что спустя несколько лет Мейкна станет самым прекрасным для него человеком?

Пьер думал и о Тейю и Ноузу. Они стали для него старшими братом и сестрой, а он был для них младшим братом. Никогда муж и жена не жалели, что приняли Пьера в свою семью. Никогда Тейю и Ноуза не делали различия между Пьером и своими детьми. Вот таким ужасным образом он отблагодарил их за всю заботу и любовь.

Но Мейкна, Ноуза и Тейю больше теперь ничего не чувствуют. Пьеру не дают покоя дети, которые по его безответственности, остались круглыми сиротами на попечении старшего брата. Он лишил их самого дорогого — матери и отца. Никогда брат не сможет заменить маму и папу.

И никогда Экене не простит его. Пьер и не надеялся на его прощение. Он не пытался оправдаться перед другом, он лишь хотел сказать ему, что если бы знал, то никогда бы не допустил смерти Мейкны, Тейю и Ноузу, объяснить, почему он сбежал из дома, чтобы Экене перестал считать его чудовищем. Но Экене отвечал ему только презрительным ненавистным взглядом.

Ненависть брата была тяжелее и больнее всего для Пьера, что ему приходилось когда-либо пережить. Даже тяжелее смерти любимой девушки и лучших друзей. Но ему оставалось только смириться.

— Ты для меня умер, — сказал однажды ему Экене.

Это было правдой. У него больше нет лучшего друга и брата. Родной семьи Пьер лишил себя сам, второй лишился благодаря гордости и обиде.

***

Уже виднелись знакомые очертания Нолошо. Над головой летали чайки. Пьер заметил, как в глазах Экене впервые зажглась светлая искра. Он больше полугода не видел родную землю и близких. “Лахесис” пришвартовалась в порту. Экене горячо попрощался с Шарлем. Навсегда. Поблагодарил его за приют и заботу во время путешествий во Францию и за своё спасение. Он попросил у Шарля взять на время последний раз лошадь, чтобы можно было добраться до дома быстрее. Шарль разрешил.

— А ты пойдёшь со мной! — приказал Экене Пьеру. — Тинуваку должны узнать, какую змею пригрели у себя на шее.

— Да, — мрачно ответил Пьер. Он должен был в последний раз повидать малышей и друзей, чтобы попрощаться с ними навсегда.

— Может быть, мне стоит пойти с тобой? — заботливо предложил помощь Шарль.

— Нет, отец, — ответил Пьер. — Зачем тебе идти со мной? Чтобы оправдать меня? Мне нет оправданий.

Был октябрь, сезон дождей. На время дождь прекратился, но холодный и влажный ветер яростно дул в лицо юношам. Он зло раскачивал деревья, из-за которых невозможно было пройти. Испуганные чем-то или кем-то птицы в панике кружились вокруг и о чём-то кричали. Лошади ребят то и дело вскакивали на дыбы от резких шумов в кустах.

Пьер влачился за Экене. Он заметил, как его друг изменился за последнее время не только внутренне, но и внешне. Экене вырос, возмужал. Пьер достал маленькое зеркальце и посмотрел на себя. Нет, он ничуть не изменился.

Вот и показалась родная деревня. Уже были слышны голоса взрослых, смех детей. У Пьера защемило сердце, он узнал смех Марани, Мики и Коу. Юноши въехали в деревню и слезли с лошадей.

— Экене! Экене!

Навстречу ребятам выбежала Токи. Она прильнула к Экене. Экене чувствовал, как вздрагивали её плечи, по щеках Токи катились слёзы радости.

— Наконец-то! Наконец-то! — повторяла она.

Токи отпустила Экене и обняла Пьера, а затем расцеловала его.

— Уэйт, спасибо тебе за то, что спас Экене, Мейкну, Тейю и Ноузу! — благодарила она друга, не замечая, что Мейкны, Тейю и Ноузы рядом с ним и Экене нет.

Пьер тихо оттолкнул её.

— Я никого не спас, — грустно прошептал он.

Токи изумлённо посмотрела на него.

— Где Мейкна, Тейю и Ноуза? — боязливо спросила она у Пьера и Экене.

Тем временем радостные крики Токи привлекли к себе внимания тинуваку. Все тинуваку, не веря своим ушам, хотели убедиться, что их соплеменники вернулись домой. Акиш, Баако, Ненжёди и Гарани бросились на шею к Экене и Пьеру. Нелюдимый Ненмарди и то улыбнулся, сказав:

— Экене, с возвращением домой.

Но Экене словно не слышал тёплые слова друзей. Он растолкал их всех, взял Пьера за руку и вытолкнул его к толпе.

— Мои отец, мать и сестра были убиты! Только мне удалось остаться в живых, — громко произнёс он, не скрывая боли и злобы. — А виноват в смерти моих родных он! — Экене грубо вытолкнул Пьера к соплеменникам.

Среди толпы пронёсся удивлённый гул. В такое было невозможно поверить! Четверо соплеменников, которых они видели каждый день, за которых так отчаянно молились духам, погибли. Словно известие о смерти родственника на лицах тинуваку отразился ужас и изумление. Люди стали задаваться вопросами: как? почему? Ещё больше их поразил Пьер. Почему же он виноват в смерти своих близких?

— Никого Уэйта Дельфура никогда не было! — продолжил Экене. — Это Пьер Лоре, внук Филиппа Вернанта, племянник убитой шесть лет назад гепардом Камиллы Дельфур.

Толпа вздрогнула. Новость ошарашила их. Тинуваку отказывались верить в услышанное. Но сильнее всех слова Экене сразили Токи и Азубуика. Токи недоумевающими большими глазами смотрела на Пьера, дрожащие слова вырвались из неё: