– Что ж, это большая честь, – поддерживаю его игривый тон, хотя внутри кричу от невероятного счастья.

«Я попаду к нему домой! Неужели, мне и правда так везет?»

– Прошу к лифту, – галантно приглашает меня Михаил Арсеньевич, доставая из кармана пиджака какую-то штуку.

Оказавшись в лифте, понимаю, что это ключ от этажа, на который невозможно подняться простым смертным. Значит, Дубов живет в том же здании, где работает?

– Я с Вами не пойду, но ключ передайте Стасу, – говорит мне Михаил, вставляя серебристую штучку в нужное отверстие и нажимая на кнопку, а потом давая дверям лифта закрыться за собой.

В моих руках сумка и папка с документами, которую я прихватила со стола. Пока поднимаюсь, смотрю на себя в зеркало. Выгляжу хорошо, я сегодня надела розовое платье прямого кроя с бежевыми лодочками и сумкой. Минимум макияжа, прямые волосы, собранные в низкий хвост. Не вызывающий, но красивый образ.

Я уже дошла до таких сумасшедших планов, что даже стараюсь понравиться начальнику, как женщина. Уже замечала на себе заинтересованные взгляды и если я действительно правильно их восприняла, то у меня может появиться реальный шанс добиться хоть чего-нибудь. Не хочется так поступать с самой собой, но я настолько отчаялась, настолько устала испытывать эту боль, что границы моих моральных принципов стерлись и осталась одна лишь серая зона, в которой возможно все.

Как только двери лифта открываются, я сразу же оказываюсь в апартаментах – иначе не скажешь, своего босса. Это огромная гостиная, объединенная со столовой, оформленная в мшисто-зеленых и матово-бежевых цветах. А больше всего внимания привлекает диван – большой и мягкий, на низких ножках и с невысокой спинкой. Так и хочется с разбегу запрыгнуть на это чудо, потому что для меня диван в доме – чуть ли не самый главный атрибут мебели, ведь именно на нем я провожу большую часть вечеров, и даже частенько засыпаю, не удосужившись пойти в постель.

– А, Марина! Ты пришла, – появляется, как черт из табакерки, Дубов, заставляя меня вздрогнуть от неожиданности.

«Очень одомашненный Дубов» – с удивлением подмечаю я.

Не сказать, что на работу он носит костюмы, все-таки медийная личность и одевается он стильно, следуя веяниям современной моды, но увидеть его в тонких клетчатых штанах и заляпанной, болотного цвета жижей, футболке, я не ожидала.

– Доброе утро, Станислав Сергеевич!

– Доброе! Пойдем на кухню.

Он машет рукой, приглашая меня последовать за собой, и ведет по короткому коридору в сторону кухни, на пороге которой я застываю, как вкопанная, увидев в детском стульчике Аришку. Мою сладкую девочку, которая тут же ловит мой взгляд и смущенно смотрит на Дубова.

– Проходи же, Марина, – говорит он мне. – Это моя дочь Арина. Наша няня взяла отгул на полдня, так что придется поработать из дома.

Он совершенно не обращает на меня внимания, стоя у плиты спиной и что-то помешивая в сковородке.

– Как только позавтракаем, Аришку уложу спать. Она сегодня с шести утра хулиганит. Потом мы с тобой спокойно поработаем, а вечером, я хочу, чтобы ты сопровождала меня на встречу со Смольяновым.

Его голос для меня – белый шум, потому что я слышу только, как сердце стучит в ушах, пока нерешительно и со страхом приближаюсь к перепачканной в детском пюре, малышке. Она смотрит на меня в упор, посасывая свой липкий кулачок, и ее большие голубые глазки захватывают в плен все, что я из себя представляю. Она – смысл моей жизни и я вижу только ее. Все остальное, весь мир, словно исчез.

Протягиваю руку, поглаживая ее пухлую щечку и пачкая пальцы, но Аришка испуганно откидывается назад, на спинку стульчика, чтобы избежать моих прикосновений. Не узнает меня. Боится. Глаза наполняются слезами и я делаю шаг назад, чтобы не пугать ее, когда неожиданно мой морок рассеивает голос Дубова:

– Любите детей?

– Обожаю, – улыбаюсь сквозь слезы, все еще не смотря на него. – У Вас очаровательная дочь.

– Спасибо, – отвечает он. – Чем-то на тебя даже похожа.

Вздрагиваю от жестоких слов и сжимаю кулаки, оборачиваясь, но он лишь игриво улыбается, глядя на меня восхищенным, истинно мужским, взглядом. Меня чуть не передергивает.

– Садись, Марина. Поедим.

– Я не хочу, спасибо, – отказываюсь, потому что кусок в горло не полезет.

– Ну, чего ты, – подтрунивает он. – Не каждый мой сотрудник может похвастаться, что ел блюдо, приготовленное моими руками. Хоть попробуй. Кофе хочешь?

– Латте, спасибо, – отвечаю только из вежливости, садясь за большую стойку на высокий стул подальше от Арины.

Не могу выдать свои эмоции, лучше даже не смотреть на нее, пока не приду в себя. Я так все испорчу, а Дубов заметит. Он уже закончил готовить яичницу с овощами, так что все внимание будет теперь на мне.

Так и случается. Начальник ставит передо мной кофе и тарелку с яичницей и тостом, а сам садится напротив. Я нехотя беру вилку и кладу в рот немного еды, совершенно не чувствуя ее вкуса.

– Очень вкусно, – делаю комплимент, пережевав и проглотив.

Он тоже начинает есть, бросая на меня загадочные взгляды. Я сошла с ума или Дубов волнуется? Очень странная ситуация, как и воцарившееся между нами напряжение.

Я стараюсь хоть немного поесть, чтобы не обидеть его, но кусок в горло не лезет, а напряжение только возрастает.

– Простите, но я сегодня уже завтракала, – говорю, наконец, отодвигая от себя тарелку. – Хотя Вы действительно очень хорошо готовите.

– Марина, ты не должна есть в угоду мне, – строго говорит Дубов. – Я же не тиран какой-нибудь, да и с эго у меня все в порядке.

– Я так и не думала, – пытаюсь сгладить ситуацию.

Противно от самой себя. Никогда не была блеющей овцой и перед начальством стелиться привычки не имела, а с ним приходится вести себя так, словно нахожусь на минном поле. Один неверный шаг – и конец.

Дубов, наконец, заканчивает есть и я могу спокойно вздохнуть, когда он поднимается, больше не нервируя меня своими сканирующими глазами.

– Подожди в гостиной, пока я уложу ее, – говорит мне мужчина, подхватывая своими огромными ручищами мою маленькую девочку.

Арина прижимается к его широкой груди, пряча от меня личико в мощной шее, и мне хочется вырвать ее из его рук, а потом хорошенько надавать Дубову по щекам за то, что украл моего ребенка и заменил ей меня.

– Что с тобой? – спрашивает он и я понимаю, что зависла.

– Мм… ничего. Я пока разберу почту.

Подхватываю папку с сумкой со стойки и быстро иду в гостиную, пока не потеряла самообладание. Как же это, оказывается, трудно – прятать ненависть к человеку глубоко внутри и не давать ей прорываться наружу.

Стас

Маря ведет себя странно, но я списываю это на неловкость. Все-таки, не каждый день приходится бывать в доме начальника и видеть его в таком непрезентабельном виде.

Несу Аришку в ее комнату, чтобы переодеть и уложить спать. Маленькая негодница не только себя, но и меня умудрилась всего обмазать своим овощным пюре.

– Па! – радостно восклицает мой робкий ребенок, как только мы уходим от Мари.

К незнакомым людям она привыкает трудно и относится с опаской, именно поэтому я принял нелегкое решение отдать ее в ясли на полдня. А то весь мир моей девочки вращается вокруг меня и няни.

– Я тебе покажу па, хулиганка! – рычу ей в животик и она заливисто смеется.

Быстро умываю ее личико и крошечные ручки в ванной, а заляпанную одежду скидываю в стирку, включая и свою футболку, после чего переодеваю вертящуюся малышку в крошечную пижамку и укладываю в кроватку. Она обычно засыпает в течение пяти-десяти минут. Сижу рядом, пока это не происходит, слегка покачивая кроватку, как она любит, и, когда ее большие голубые глазки закрываются, а маленький ротик, наоборот, приоткрывается, понимаю, что все – заснула.

Как бы мне не хотелось заявиться к Маришке полуголым и увидеть ее шокированный взгляд, все же, надеваю чистую футболку, прежде чем вернуться к ней. Она сидит на диване и копошится в папке, которую принесла с собой, явно что-то разыскивая и выглядя обеспокоенной.