И вдруг стремительно прыгнул.

Медведь бросился наперерез. Но не успел. Стальной капкан рук здоровяка поймал лишь воздух.

Рысь тяжело ударила Асгарда в грудь лапами, повалила на землю. Толчок был настолько крепким, что парень невольно выдохнул весь воздух, что быль сейчас в легких. Боль растеклась по груди, но Асгард не обратил на нее внимания. Вместо этого, весь отдавшись концентрации, он нанес выверенный удар ножом.

Похожее на зуб оружие, выкованное из дрянной стали, превратилось в руках парня в настоящий клинок. Все дело в особой технике, которой его научил дворцовый учитель.

Лезвие со свистом рассекло воздух. И рубануло толстую шкуру Рыси. Пробить глубоко плоть не удалось – ступень развития зверя была такой, что простым оружием ее не взять. Но эффект был в другом. Рысь вдруг явно почувствовала, что парень не обычный кусок мяса, которым она привыкла утолять свой голод. Парень тоже обладал – когда-то обладал, – определенной ступенью развития. А вот что осталось сейчас от тех техник никакого желания выяснять у зверя не было.

Рысь рявкнула, отпрянула в сторону.

А потом, поддаваясь звериной ярости, вновь атаковала, на этот раз намереваясь ударить под руку, исподтишка, чтобы выбить нож.

Помог Медведь.

Сбив на прыжке зверя, здоровяк зарычал:

– Беги!

На этот раз Асгард послушался дельного совета. И побежал. Аттея тоже рванула.

Рысь хотела разобраться с Медведем, но потом, увидев, что главный ее обидчик убегает, рванула в погоню.

Парень припустил во всю прыть. Ни боль в теле, ни усталость не могли сейчас остановить его.

Перепрыгнув через костер и котел, Асгард бросился к одной крытой телеге, которая показалась ему наиболее крепкой и способной выдержать атаку рыси. Ударил в дверь. Заперта. Рванул к другой. Тоже закрыта.

Демоны! Все циркачи спрятались по своим комнатками и как следует завалили входы. И им было не важно что там, снаружи, остался кто-то еще. Даже если это были Аттея или Медведь.

На четвертой попытке дверь одной из телег поддалась. Асгард ввалился в темное помещение и захлопнул за собой дверь. Как раз вовремя – в дверь ударили крепкие лапы рыси. Навалившись спиной, парень начал щупать в темноте. Наконец нашел массивную задвижку и запер дверь.

Первая волна страха прошла. Прислушавшись, парень понял, что рысь отступила – видимо решила проверить остальные двери.

В нос ударил спертый животный запах. Асгард попытался увидеть хоть что-то в полумраке, но ничего, кроме клетки рассмотреть не смог. Забежал в загон к животным? Только вот у Рейна не было никаких зверей. Тогда куда же он попал? Ведь это же не человеческое жилище.

Откуда-то со стороны клетки раздался шипящий сухой голос. Принадлежал он женщине и звучал так, словно воздух прогоняли сквозь солому огородного чучела.

– Добро пош-ш-шаловать ко мне, мальчик!

И только теперь Асгард запоздало понял, что спасаясь от зверя, забежал в обоз к Паучихе.

– Добро пош-ш-шаловать! – повторила Паучиха.

Блеклый свет, вырвавшийся из щели в двери, вырезал силуэт хозяйки жилища. Асгард с трудом сдержал крик. А закричать и в самом деле было первой реакцией, которая рождалась внутри при виде

этого

.

Паучиха… циркачи, эти суровые, с закаленными долгими дорогами характерами и нравами, выбрали ей самое подходящее прозвище, которое только можно подобрать.

Это и в самом деле была паучиха. Вроде бы человеческая фигура, но с боков выделялось еще три пары суставчатых длинных конечностей. Костяные, обтянутые кожей, они медленно вздымались вверх и опускались, противно цокая шипастыми оконечниками по деревянному полу и потолку. Горбатая спина еще больше придавала хозяйке схожесть с пауком.

– Я чувствую страх-х-х… – шумно втягивая ноздрями воздух, произнесла Паучиха. В голосе слышалась веселость.

Асгард невольно отступил назад. И уперся спиной в запертую дверь.

Паучиха сделала еще один шаг вперед и парень смог разглядеть ее лицо в деталях.

Лучше бы он этого не делал.

Огромный рот, слишком огромный, словно рассеченный ножом от уха до уха; четыре пары круглых немигающих глаз; круто выпирающие скулы; две жвалы, выглядывающие из-под верхней губы. В лице угадывались и человеческие черты и от этого становилось еще отвратительней. Что за чудовищные метаморфозы произошли со стоящей перед Асгардом? Какая неведомая сила превратила ее в это?

Или это не внешнее воздействие, ни чьи-то колдовские чары и проклятия?

Что, если стоящий перед парнем монстр, был перворожденным? Тем, кто так и выглядит, с рождения? А значит где-то есть целое племя таких…

– Я чувствую страх-х-х, – повторила Паучиха, подходя еще ближе к Асгарду. – И с-слабос-сть.

И это вдруг обожгло гордость парня. Страх в миг ушел. Его вытеснила ярость.

Асгард стиснул кулаки, чувствуя, как злость красной волной подкатила в голову, прошептал:

– Я не слаб! Не слаб!

И зашептал словно мантру слова учителя:

– Сила – в созерцании. Сила – в действии. Сила – в Великой Черноте, и Сила – в Небесных Реках.

– Что?!. – Паучиха явно не ожидала такой реакции. – Что ты делаешь?!

– Сила – в созерцании. Сила – в действии. Сила – в Великой Черноте, и Сила – в Небесных Реках, – повторил Асгард, сжимая ножичек до боли в пальцах.

Вокруг парня начали вспыхивать искры, больно щепая его щеки, нос, шею.

Но Асгард не обращал на это внимания. Едва ли он вообще сейчас чувствовал боль. Его разум вдруг погрузился в какой-то водоворот черноты, который крутил и крутил его душу, открывая до селе неведомые глубины.

Природная сила, ее слабые эманации и колебания, сейчас с помощью сложных техник и невольной медитации, больше похожей на транс, создавали завихрения вокруг парня, образуя над головой плотное кольцо.

А Асгард все повторял, выводя в руках затейливые движения:

– Сила – в созерцании. Сила – в действии. Сила – в Великой Черноте, и Сила – в Небесных Реках.

Знающие мастера сказали бы, что парень применил давно забытую практикую северных народов гримуардов обращения внешней силы под названием Тысяча Игл Чертополоха. Но применил не намеренно, интуитивно. Да и едва ли смог удержать. Однако один факт того, что сейчас использовалась высшая магия заставило хозяйку резко изменить свои планы.

Паучиха вопросительно глянула на парня. Рявкнула:

– Прекрати!

Но в этом крике послышалось не только раздражение, но и страх.

Асгард затих.

– Интерес-с-сно. Ты не так прос-ст, каким кажеш-ш-шся. Ты ранен. Не с-снаружи, но внутри. Твои… – Паучиха вновь втянула ноздрями воздух, словно определяя что сегодня будет на ужин. – Твои меридианы разрезаны. Ты обернут в горе как в погребальный с-с-саван. Но ты не с-с-сдался. Интересно. Очень интерес-с-сно.

Парень открыл глаза, чувствуя, как все его тело объяла пыльная слабость. Древняя техника не далась даром.

– Ты съешь меня? – без всякого страха спросил Асгард.

Он готов был сразиться с Паучихой. Пусть эта битва и будет для него последней. Довольно было бежать. Он хотел драться, чтобы выплеснуть ту горечь, что накопилась в нем.

– С-съес-сть? – хозяйка глянула на парня и рассмеялась шипящим сухим смехом. – Нет, с-сегодня у меня на ужин будет кое-кто другой.

Асгард понял, что Паучиха имеет ввиду Кали и от этого его вновь объял липкий холодный страх.

– А как же зверь… – прошептал парень.

– С-сегодня это не его добыча. Ты напугал з-зверя, – Паучиха улыбнулась так, что по спине Асгарда пробежал холодок. – Хоть и был с-слабее его, ты показал с-свое мужес-с-ство. Это похвально. Медведь заверш-шит начатое тобой и прогонит неприятеля. А я с-сберегу жизнь тебе, отужинаю тем, кто уже мертв.

– Но так нельзя… – одними губами произнес Асгард, имея ввиду поедание своих товарищей.