Попытки подступиться к Лиде я делал еще дважды, и оба раза с тем же результатом, как и в первый раз, то есть безрезультатно, если говорить без обиняков. Та манера реагировать на мои заходы, что выбрала для себя Лида — «я согласна, но ни шагу навстречу не сделаю» — совсем не подталкивала к продолжению. Ну какое, скажите, удовольствие можно получить от обладания женщиной, которая ведет себя как неодушевленный предмет? Нет, я готов допустить, что кому-то и такое понравилось бы, но это точно не я. Смешно, но я не знал, что мне делать — повторять снова и снова, надеясь, что рано или поздно Лида ответит, или же отложить свои попытки до лучших времен, которые неизвестно когда наступят. Да и как я узнаю об их наступлении? Вариант с любовной магией я так и не рассматривал, все-таки в данном случае это было бы не то. Ладно, пока об этом хватит.
Выбравшись из госпиталя, я отправился на нашу с майором Лахвостевым квартиру. С извозчиками в городе было не очень, трудности военного времени все-таки, поэтому Федор Антонович отрядил одну из приписанных к госпиталю повозок на доставку все еще числящегося на службе подпоручика Левского-второго (первым из состоящих на военной службе Левских числился Васька) к месту дислокации. Прибыв на квартиру, я с удовлетворением отметил, что тут не изменилось ничего, разве что мой денщик без начальственного пригляда слегка расслабился, но это несложно и недолго исправить. Впрочем, нет, кое-что изменилось — Семен Андреевич обрадовал меня известием о некотором подешевении сластей, и хотя к довоенному уровню цены еще не вернулись, но и то уже было неплохо. Вот мы и сидели, по старой привычке, с чаем да пряниками и обсуждали наши дела.
— А скажите, пожалуйста, Семен Андреевич, — начал я, когда пауза в нашей беседе чрезмерно, на мой взгляд, затянулась, — вы же старшего Бразовского, получается, боевой магией поразили?
— Видите ли, Алексей Филиппович, — не сразу ответил Лахвостев, — на ваш вопрос можно и утвердительно ответить, и отрицательно.
— Это, простите, как? — не удержался я.
— Это так, что любую магию, применяемую в бою, можно поименовать боевой, — с легким укором ответил Лахвостев. Кажется, моя непонятливость ему не понравилась. — А вот боевой магии как таковой, то есть специфических боевых магических приемов и практик, неприменимых нигде, кроме как на войне и на охоте, к нашим дням считайте что и не осталось.
— Почему? — мне стало интересно. Удачно как вышло, сейчас, похоже, я и разберусь с вопросом о боевой магии…
— Потому что хорошего стрелка из ружья выучить получается намного проще и быстрее, чем плохого боевого мага, — Лахвостев, похоже, даже удивился, как я не смог сам догадаться. — Про хорошего боевого мага я и не говорю, тут годы и годы нужны. И потому что если вам вдруг придет в голову попробовать остановить магией ружейную пулю, делать это я вам настоятельно советую не с той пулей, которая летит в вас. Причин исчезновения боевой магии немало и иных, но эти — главные.
— А жаровой зажим? — вспомнил я свою беспокойную юность.
— А вы, прошу простить, почему именно о жаровом зажиме спросили? — неожиданно заинтересовался Лахвостев.
— Побывал в нем однажды, — пришлось мне признаться.
— Вот как? — удивился майор. — И, уж простите еще раз, сколько вам удалось продержаться?
— Я на часы не смотрел, сами понимаете, — я даже руками развел, — но люди, которые врать не станут, сказали, что полминуты.
— Полминуты?! — изумился Лахвостев. — Как вам это удалось?!
— При мне была шашка, прикрылся ею, выставив перед собой, — объяснил я.
— Хм, слышал, что это дает некоторую защиту, но никогда не видел, потому и не верил — с сомнением произнес майор.
— Дает, — подтвердил я. — Иначе бы мы с вами сейчас не беседовали.
— Что ж, благодарю, буду знать, — Лахвостев с явным удовольствием отхлебнул чаю. — А вот Бразовский-старший, судя по всему, того не знал, на чем и погорел. Точнее, поджарился, — кровожадно усмехнулся мой начальник.
Что ж, ощущение было мне знакомо, так что какие мучения пришлось пережить старшему Бразовскому, я примерно представлял. Именно что примерно — у меня-то до необратимой стадии, слава Богу и спасибо монахам, так тогда и не дошло. И да, может, кому-то это покажется излишней жестокостью, но никакого сочувствия к этой конкретной жертве жарового зажима я не испытывал. Мало того, что отец Бразовского и Буткевича был организатором и вдохновителем воровства денег у казны и нормальной еды у солдат, так еще и на моего командира с мануалом кидался и диффертурную патологию наводил! Останься я сейчас один, много толку от меня в поисках маньяка было бы? Правда, пока вообще никакого нет, но так я ж еще и не начинал всерьез-то…
Но с боевой магией интересно получилось, ничего не скажешь. Расстреляли, стало быть, всех боевых магов из ружей, так ведь получается. Интересно… Опять же, Левенгаупт пишет, что боевую магию наиболее широко практикуют в Центральной и Южной Африке, Корее и Японии, ранее практиковали еще в Сибири до ее завоевания русскими и в Центральной и Южной Окказии до испанского завоевания. То есть большинство боевых магов в свое время русские и испанцы попросту перебили из огнестрельного оружия. А потом победители и сами перестали использовать боевую магию, убедившись, как справедливо отметил мой начальник, что хорошего стрелка из ружья обучить проще. Ну и ладно. Хотя один вопрос так и оставался пока что непроясненным, но эту проблему я решил тупо и просто, спросив Лахвостева:
— Семен Андреевич, а вы как тем же жаровым зажимом овладели? Я, например, про такой и не слышал, пока сам в него не попал…
— Я же в Иркутске долгое время служил, — ответил майор. — У тамошних бурят это еще сохранилось кое-где. А мне интересно стало, да и по служебной надобности пришлось несколько таких случаев расследовать…
Рассказчик из Лахвостева, честно говоря, так себе. Но тут он рассказывал настолько интересные вещи, что свои претензии к его манере изложения я задушил на корню, остатки их убрал подальше, и слушал, только что уши не развесив. Боевую магию буряты использовали исключительно во внутренних разборках, да еще против китайцев и монгол, и распространена она была не сказать, чтобы так уж сильно, но вот основательность, с которой буряты готовили своих боевых магов, впечатляла. Допускали к учению только мальчиков, которых отбирали, едва только у них обнаруживалась одаренность, и учили их двенадцать лет, причем это считалось первоначальным обучением. Отучившись эти двенадцать лет, начинающие боевые маги проходили испытание, после которого успешно его выдержавшие поступали в персональное учение к шаману, и когда тот решал, что у него им учиться больше нечему, становились учениками нойонов — так у бурят называются их князья, которые все поголовно тоже одаренные. Мне было жутко интересно узнать, каким образом русскому офицеру удалось попасть в учение к шаману и нойону, причем именно и только в учение, а не в полное подчинение, как это происходит у бурят с учениками, но Семен Андреевич об этом говорил как-то очень невнятно, явно многое недоговаривая.
— Вот так и научился, — завершил Лахвостев свой рассказ. — Не знаю уж, напрасно потратил время или как…
— Ну раз со старшим Бразовским справились, значит, не напрасно, — подлил я бальзама на начальственную душу.
— Это так, — не стал спорить Лахвостев. — Но иной раз думаю, что не потрать я тогда время и силы на овладение этим умением, остались бы они на что иное. Вот на предвидение то же, хотя бы. Я же не только жаровой зажим, я и еще многое другое из боевой магии знаю и умею. И послушайте, Алексей Филиппович, знающего человека: не лезьте в это. Не стоит оно того, совсем не стоит. Лучше пистолет револьверный себе приобретите да научитесь им владеть. Вещь не дешевая, но очень действенная.
Ну, с этим-то я спорить не стал. Тем более, револьвер у меня как раз был. Хм, достать, что ли, из дорожного чемодана? На войну я его с собой не брал, чтобы не возиться со снаряжением барабана, и не прогадал — ни разу не попадал там в такое положение, в котором револьвер мне прямо так уж и пригодился бы. А тут… Кто его знает, того маньяка, как и зачем он Буткевича выследил, но результат-то я видел… И оказаться на прозекторском столе мне совершенно не хотелось. Вот ни капельки, честное слово!
