Лея смотрела, как танцуют пары и даже нашла что-то милое в этом. Ведь эти студенты еще минуту назад дергались как обезумевшие под клубную музыку, а сейчас замедлились и выглядят очень красиво. Они чувствуют, что сердце бьется не только от алкоголя и драйва танцпола, но еще и от тепла другого человека. Каково это? Лея не знала, но глядя на прикрытые веки и смущенные улыбки, она чувствовала, что им хорошо, как героям в книгах, о которых она читала.

Танец закончился, снова начал долбить какой-то современный бит. И Лея решила покинуть свое место, разрываемая чувством внутренней тоски. На ее черное платье с надетой поверх А-силуэтной сеткой лилась жидкость из стакана, пропитывая ткань. От напитка одежда неприятно прилипала к коже живота, который невольно напрягался от холода. Лея не сразу поняла, что происходит, пока не увидела, как стакан держат наманикюренные ногти блондинки-стервы. Та с нахальным взглядом выливала на нее алкоголь.

– Ой, прости, я загубила твое единственное и убогое платье? – прошипела она, некрасиво морща нос. – Хотя нет, платье у тебя даже модное, это просто ты сама убогая, – она говорила громко, чтобы услышали ее дружки из элиты и смеялась.

Лея молча стояла и смотрела сквозь нее. Она не видела больше людей и не слышала клубную музыку. Ни один волос не шевельнулся на ее теле. Девушка погрузилась в воспоминания о том, как ее постоянно дразнили из-за грязной и рваной одежды деревенские девчонки, которые не были одеты изыскано, но хотя бы прилично. Ей же приходилось ходить почти все время в чем-то рваном и грязном, пока она не научилась шить и стирать.

– Убирайся, деревенщина, тебе здесь не место! – язвительно бросила блондинка и направила взгляд победительницы в сторону сцены.

Да, для них она была деревенщиной, отребьем, которое не вызывало ни жалости, ни отвращения. Она была для них лишь потехой, развлечением, поводом показать свое превосходство, которое они ничем не заслужили.

– Но прежде, прощальная песня, – прошептала блондинка своими накаченными губами с матовой помадой.

– А сейчас приглашается на сцену Лилия, – девушка с рыжими волосами. У нее для вас номер!

Все громко закричали и зааплодировали. Лея безразличным взглядом посмотрела на блондинку и холодно заметила:

– Это тебя так твой парень разозлил, что ты как истеричка бросаешься на первого встречного? Ах, нет, ты ведь всегда такая, и он не твой парень.

В последнем утверждении уверенной она быть не могла. Но судя по тому, как сползла улыбка с лица этой Барби, попала в десятку. Развернувшись на пятках, она спокойно прошла к сцене и поднялась. Диджей в черной кепке с желтым козырьком назад, улыбался во все зубы, очевидно, намереваясь поставить что-то вроде песни для стриптиза. Но у Леи была мысль получше. Почему бы не разбавить это унылое музыкальное безвкусие? Им же нужно шоу. Перекинувшись с ним парой фраз, она спокойно выдержала его удивленный взгляд. Но все же ее выбор он принял.

Девушка запела:

«Знаешь ли ты, за что в этой жизни стоит сражаться,

Когда умирать за это уже не стоит?»

Слова были на английском. И судя по тому, как все спокойно говорили на паре по иностранному языку, слушатели все понимали. Голос у нее был в меру низкий и не слишком тонкий. На припеве под гитарные раскаты она поднесла руки к микрофону и устремила открытые и сияющие глаза в пустоту перед собой. Из-за света прожекторов Лея не видела лиц, но чувствовала, что данный репертуар здесь звучит впервые. Скорее всего, помещение сейчас наполнило недоумение.

Лея пела песню «21 guns» группы Green Day. Ко второму куплету ее мысли о реакции на выступление сменились тем, что, в общем-то, все равно, что подумают эти богатенькие студенты университета, в который она попала только из-за доброй женщины, приютившей ее. Чувство непонимания сместило все остальные, и она задавалась вопросом, как ее жизнь могла так сильно измениться? Ей казалось, что то дерьмо, в котором она жила, никогда не закончится. Но в тот день все поменялось. И она совершенно не понимала, как к этому относиться.

«Когда ты в конце своего жизненного пути,

Ты чувствуешь, что не в силах что-то изменить…

Твои мысли обернулись против тебя,

И воспоминания о прошлом не дают покоя твоей душе…»

Та женщина случайным образом оказалась именно в ее деревне и видела, что случилось. Ирина. Она расспросила всех соседей об этой девушке и, узнав все, с сопереживающим видом подошла к ней. Тогда Ирина предложила Лее пожить в ее доме. Столько сочувствия и боли было в ее взгляде и голосе, что Лея, если бы могла, заплакала. Тогда она понимала, что другого выхода у нее просто нет.

Сегодня утром Ирина рассказала все своему сыну, и, конечно, назвала ее имя. Ее полное ненавистное имя. А тот сообщил его мадам-стерве. Больше она никак не могла его узнать, ведь они учатся в разных группах. Наверняка сын прекрасной женщины не обрадовался тому, что его чудесная жизнь потерпит какой-то дискомфорт. Слюна стала горькой от вчерашней сцены, когда она вернулась после универа. «Ты еще пожалеешь», – с этой мыслью Лея стиснула микрофон и завопила во все горло:

«Ты стоял близко к огню,

Как лгун, ищущий прощения у камня…»

Девушка еще тянула последнюю ноту, согнувшись пополам и сжимая перекрученный провод от микрофона. Мотая головой в такт разрывающему уши проигрышу, словно пьяная, она шаталась по сцене. И ее рыжие длинные волосы то закрывали полностью лицо, то открывали его, когда она поднимала голову, словно в беззвучном упреке над смехом небес.

«Когда приходит время – жить или умереть,

Второго шанса уже не будет,

Что-то в твоей душе погибло…

Твоя жизнь в руинах…»

На последних нотах Лея демонстративно сжала в кулаке микрофон, направляя взгляд на блондинку. Теперь она могла ее видеть, когда пелена волнения спала, и все чувства обострились от ощущения выполненной непосильной задачи. Вид у стервы был надутый, руки скрещены, – она явно не такого ждала исхода. Лея кивнула ей и разжала пальцы. Микрофон полетел вниз, и все воскликнули: «Ах!» Но она успела схватиться за провод, так, что он остановился у ее черного кеда, едва касаясь пола. Выглядела она как победитель, ведомой только ей битвы.

Лея поспешила спуститься со сцены, чтобы поскорее убраться отсюда. Блондин, который вручил ей пиво на вечеринке в коттедже, прокричал со второго этажа:

– Маш, эта куколка тебя сделала! – и звонко рассмеялся.

Зачем он ее провоцирует? Татуированный с челкой стоял рядом, все так же цепляясь в перила. И смотрел на нее, прищурив глаза. Какой-то низенький парень преградил Лее путь, и она приготовилась драться. Пусть они думают, что такие крутые, но без боя она не сдастся.

Лея сидела в своей новой, блистающей в каждом сантиметре богатством, чистотой и роскошью, комнате, держала в руках визитку и не могла поверить в то, что сказал ей Михаил. Она снова и снова прокручивала в голове вчерашний разговор:

– Девушка, можно Вас на минутку? – очень вежливо спросил тот низкорослый парень, что вырос на ее пути. – Вы студентка? Вы работаете?

Оценив его холеную одежду, без единой вмятины и ворсинки, зачесанные волосы набок с идеально ровным пробором и большие очки в черной оправе, Лея немного расслабилась. Похоже, парень не представлял угрозы. Да и выглядел он слегка странновато для клуба и выделялся среди всех в своих синих брюках из грубой ткани, горчичного цвета мокасинах и белой рубашке с бабочкой в клеточку. Как ни крути, а крутым парнем его не назовешь. Под тканью рукавов она не заметила рельефов мышц, так что, в случае чего, она с ним справится.