Нирай как обычно смотрел на меня свысока и с неким интересом. Примерно так, как человек смотрит на бактерию. Забавная, трепыхается, устраивает мелкие проблемы основную часть времени, но большого беспокойства не доставляет.

– Я сама лично хочу пристальнее следить за теми, кто отличился в ту ночь. Наказания для них будут суровее, требования строже, – придуманная отговорка казалась вполне реалистичной. – Вдруг таким образом вычислю зачинщика.

– Ты и вычислишь? – его губы дрогнули, не самый лучший знак. Пошлет или все же поделится списком?

Конечно вычислю. Как не вычислить, если это я собственной персоной. Главное не проболтаться о запретных книгах по зельеварению. Лишь бы кристалл исправно работал, и никто не заметил пропажи важных учебников по ночам. Шай сильно рисковал, когда пошел на подобное нарушение преподавательской этики.

– Кто знает, сюда же я попала, – я безразлично пожала плечами.

– Надолго ли? – вот теперь он улыбнулся, только губами, но это уже не сулило ничего хорошего. – Глава рвет и мечет, Пестрая. Если не исключат, то я тебе не завидую.

С этими словами эльф протянул мне вытянутую из кристалла папку. Даже на первый беглый взгляд там было гораздо больше информации, чем я рассчитывала получить: фамилия, факультет, курс и даже место, где обнаружили на утро выпивоху. Просто драгоценные сведения.

Да, я предполагала, что исключение в моей ситуации будет своеобразным благом, ибо если нет, то другой вариант может оказаться гораздо хуже. Все же быть кадетом и заложницей – это разные вещи. Кажется, пора поговорить с лисом, даже если он этого сам не хочет, пока он не принял окончательное решение.

С этими мыслями я направилась на следующее занятие. Боевые искусства никогда не были моим любимым предметом, а после залета одной безответственной пантеры, они и вовсе превратились в кошмар.

– Все разбились на пары. Снежная со мной, – гаркнул на весь полигон мастер Серый. Его любовь к спаррингам с кошкой не была секретом, вот только не сейчас, когда любой лишний удар в живот мог закончиться плачевно.

– Нет, она со мной, сэр! – высоко подняв руку, воспротивилась я. Мила уже стояла напротив меня, как мы и договорились ранее.

– Это еще что такое, Пестрая? Решила оспорить мое решение? – волк подошел ко мне вплотную и, грозно выпятив нижнюю челюсть, прошипел. – Ко мне в пару, самоубийца!

Мастер первым отправился к площадке, где обычно спарринговал с пантерой. Отказаться я не могла, это было чревато переломами.

– Лана, возьми кошатину на себя. Еще задремлет и пропашет землю носом, – расстроенно выдохнула я и поплелась на пытки.

– Мало тебе, что главный отдал приказ тебя не щадить, так ты и сама горазда на рожон лезть. Совсем самосохранение отбросила, как ящерица хвост?

– Я птица, мой народ не имеет ничего общего с рептилиями. Разве что возможных предков, – вяло отмахнулась, готовясь к неизбежному избиению.

– Отлично, птица, сейчас полетаешь, – рыкнул весело волк и бросился на меня.

Уходила я с занятия разве что без переломов, а вот растяжений и гематом было предостаточно. Да и "уходила" громко сказано, уводили меня под руки Харитион и Лана, и сразу в лазарет.

– Хоть ногу не сломал, уже хорошо, – комментировала демоница, пытаясь меня успокоить.

– Ой, не факт, – вступил в разговор дракон, то и дело поглядывая на мою опухшую лодыжку.

– Это не его заслуга. Серый намеревался хрустнуть моей голенью, как печенькой. Если б не усердные тренировки, провалялась бы неделю, сращивая косточки, – кривясь от боли в разбитой губе, хрипло выдавила из себя.

В лазарете меня приняли, как родную. Все же не первый подобный инцидент за неделю. И если Серый думал выбить из меня желание драться в паре со Снежной, то безоговорочно провалился в этом начинании. Я просто не могла отдать на растерзание этому оборотню нашу беременную. К слову, Лана не получала и части тех тумаков, когда спарринговала с пантерой. Но тут, похоже, взыграла особая любовь преподавательского состава ко мне.

– И зачем тебе списки провинившихся?

Я даже не заметила, что в лазарете появился кто-то еще, кроме медсестер. Ребята давно ушли, а я посвятила свое время восстановления изучению потенциальных папаш слэш-козлов. Чем раньше найду, тем быстрее мы его прижмем. Не одной же Миле страдать от гнева руководства.

Я инстинктивно закрыла папку и убрала ее за спину. Не думаю, что Виг рискнул бы отобрать документ, но лучше перестраховаться.

– Тебе какая разница, парень. Лети себе, куда собирался.

После нашего эпичного боя, и смены старосты отношения с сородичем у меня не заладились. Однако раньше он просто зло зыркал с расстояния, теперь же подобрался ближе.

– Ай, Пестрая, на твоем месте я бы не портил отношения с однокурсниками. Слушок прошел, что кто-то лишился покровительства, – он неприятно усмехнулся. – И даже больше, впал в немилость. Как думаешь, сколько тебе еще осталось гулять с этой нашивкой?

Он поддернул острым коготком красную повязку на моем плече. По телу пошли неприятные мурашки.

– С моей нашивкой, – его черты лица стали жестче. Орел, это не какой-то там дятел. Это птичка гордая и целеустремленная, что мы сейчас и видим.

– Как-то ты не сильно уважаешь принцессу собственного королевства, – заметила я, отодвигая его когтистую лапу от себя. Честно, это пугает.

– Нет у меня королевства, Летиция. Мы, подданные Замка, забыла?

Не забыла, но попробовать стоило.

– Отдай документ, тебе все равно конец. А я взамен обещаю наказать виновных. М? – его ладонь прошла в нескольких сантиметрах от моей щеки, после чего пальцы ловко впутались в локоны на затылке.

Через несколько секунд этот урод сжал мои волосы у основания в кулак, запрокинул голову, заставляя смотреть на него снизу-вверх. Я растерялась, совсем не ожидала подобной агрессии с его стороны. Неужели именно так ощущается бытие изгоем. Никакой поддержки, вседозволенность на насилие в мою сторону. Алис вряд ли будет разбирать подобные случаи, что дает подонкам в лице Вига гораздо больше свободы. Ведь если я проверну подобное, меня точно накажут.

– Хн, – я сжала зубы.

Сейчас кто-то не досчитается зубов, и плевать на правила академии. Свалю отсюда к чертям собачьим!

– А почему ты так переживаешь за этот список? – я язвительно улыбнулась. – Неужели наш безупречный староста попал в него? Ой, прости, бывший староста.

– Гр-р-р, – послышались совсем не птичьи звуки.

– Значит, у меня в руках отличный компромат, – я сжала его запястье и заставила отпустить меня. – Еще раз позволишь себе подобное – сгниешь на грядках. Замри!

И с этими словами я широкими линиями нарисовала очень неприличную вещь на лбу орла. Не знаю, почему он не увернулся. Может, опешил, может, задумался – в любом случае, позор ему обеспечен.

А волосы я отстригла в тот же вечер. Просто подошла к зеркалу, схватила ножницы для бинтов и несколькими движениями укоротила их длину. Сегодняшний инцидент наглядно показал, что длинные волосы – не для кадетов Замка.

– В конце этого года все получившие аттестацию кадеты пройдут через церемонию посвящения, – вещал с кафедры декан, окидывая аудиторию внимательным взглядом. – Тогда, и только тогда вы станете истинными адептами академии и подданными Замка.

Все студенты слушали в напряжении и легком трепете. Именно под конец первого курса достойные могли претендовать на защиту горы и службу главам академии. Своеобразная Green-card. Сейчас же у нас был только временный вид на жительство. А вот полноценное гражданство кадет получает только после выпуска из Замка и отработки. Вот такая замысловатая система проверки кадров. Не сказать, что неэффективно, скорее, наоборот – отсеивает слабых, не поддающихся контролю и просто социально непригодных.

Этого момента все студенты и ждут, и страшатся одновременно. У меня это вызывает сильный когнитивный диссонанс: хочется защиты и силы, но также и свободы. С меткой академии ты всегда будешь ее частью, ее военной мощью. К тому же я уже не смогу просто взять и пройти через барьер. Связь посвященных основана на верности главам академии, тогда как барьер обеспечивает защиту из вне и некое ограничение для потенциально опасных индивидуумов внутри. Если я и смогу выйти, то от этого будет мало толку. Власть ректора надо мной останется. Над этим важным шагом стоило подумать. Все же если у других не было выбора, они являлись заключенными здесь и преступниками во внешнем мире, то у меня этот выбор был. Моя жизнь за пределами горы могла сложиться лучше, чем в ее пределах. Особенно ясно я это начала осознавать после летней практики. Быть заложницей и рычагом давления мне не нравилось. Истинно верно: застряла между молотом и наковальней.